Сергей Пономаренко - Миссия Девы

— Я уже все проверила. Ее в музее нет и никогда не было! Она нигде не фигурирует — даже в милицейских протоколах, и в этом я сама тебе помогла. Помнишь, когда ты взял у меня маску, я тогда, после падения со скалы, не имела сил даже пошевелиться. После ты приходил ко мне в больницу, поучал, какие я должна давать показания, чтобы никто о ней не узнал. Наверное, что-то подобное ты внушил и той дуре, Маше, раз и она не проговорилась… Хотя я ей благодарна — она не стала писать на меня заявление в милицию, а представила все происшедшее как несчастный случай. Ты уже достаточно времени владел маской Орейлохе — теперь пришла моя очередь. Я, жрица Мара, прямой потомок народа тавров, должна владеть ею в силу своего происхождения и знаний! В твоих руках она просто редчайшее сокровище, артефакт, а для нас это святыня! Предлагаю обмен: золото — на золото.

Она открыла сумочку, из нее достала мешочек и высыпала содержимое на стол. Одного взгляда Владлену Петровичу было достаточно, чтобы понять: этим золотым украшениям сотни лет, а часто повторяющееся изображение головы быка, тотемного знака, указывало на принадлежность их народу тавров. Еще недавно археолог, увидев такое богатство, бросился бы его разглядывать, изучать, а сейчас лишь криво усмехнулся.

— Не спрашиваю тебя, откуда это, — видно, балуешься «черной» археологией, а это занятие уголовно наказуемо… Ты можешь мне не верить, но маски у меня нет!

— Тебе мало золота? Ты получишь еще!

— Больше у меня нет ни времени, ни желания вести пустые разговоры. — И он, собрав золотые украшения в мешочек, вернул его девушке, затем, несмотря на ее угрозы, приложив силу, бесцеремонно вытолкал Марину за дверь, бросив на прощание: — Ты на свободе только благодаря мне. Начнешь меня нервировать, путаться под ногами, знай: твое признание, которое ты написала в больнице, сознавшись, что хотела убить Машу, лежит у меня. Стоит мне его пустить в ход, и тебя ждет тюрьма, либо вновь вернешься в психушку!

— Предупреждаю, я ни перед чем не остановлюсь, чтобы завладеть маской Орейлохе! Это магический талисман моего народа, и он должен быть возвращен ему! — гневно выкрикнула девушка, пока он еще не закрыл дверь.

Оставшись один, Владлен Петрович задумался.

«Она — явно фанатичка! Через три дня уеду в экспедицию в Судан на полгода, а за это время многое может измениться. Маска! Как мне поступить с ней? Самая ценная находка в моей жизни. Ее не возьмешь с собой — не провезти через таможни. Выходит, маску надо спрятать в надежном месте».

Он открыл сейф, вмонтированный в стену под копией картины Айвазовского «Среди волн». Затаив дыхание, Владлен Петрович осторожно развернул кусок замши, и уродливое золотое божество тавров торжественно засияло под электрическим светом. Каждый раз, когда он дотрагивался до золотой маски, словно приобщался к чуду. Она завораживала своим уродством, как произведения античных мастеров своим великолепием. Не один раз он задавался целью определить ее возраст, и каждый раз размышления уводили его все дальше в глубь тысячелетий. Нарочито примитивные очертания лица, ярко выраженный женский половой признак — огромный бюст — и изящный узор из щупалец рук-ног. Что древний автор хотел этим выразить, соединив в изображении примитивизм, присущий золотой пластине каменного века, и изящество форм античного мира. И почему для магической маски понадобилось изобразить всю фигуру, а не одно лицо, как обычно поступали древние мастера?

Маска была уникальна — она была единственная в своем роде. При раскопках в Крыму иногда попадались фигурки Девы-Орейлохе, богини народа тавров, исчезнувшего около полутора тысяч лет тому назад, но в основном это были глиняные, каменные фигурки, и никогда Деву не изготавливали в металле, золоте, а тем более в виде ритуальной маски. Под принятую классификацию эта маска никак не подходила.

Согласно этой классификации выделены три основных вида масок: полностью глухие; имеющие отверстия для глаз и рта, изображающие лик божества; отображающие все божество, во весь рост. Но о таких, которые изображали бы полностью фигуру божества, скрывая только лицо, он даже не слышал.

Сплетение рук-щупалец создавало узор в виде бабочки. Были отверстия для глаз, а ноги-щупальца божества закрывали наглухо рот и также плотно обжимали щеки и дальше соединялись с руками-щупальцами.

«Ты отвратительна на вид, и тебе не одна тысяча лет. Ты видела много такого, что не доступно человеческому воображению, ибо тебе поклонялись, не жалея человеческой крови для твоего удовлетворения, и в этом ты подобна кровавым богам ацтеков Хуицилопочтли и Кецалькоатлю. Там, где ты была, всегда присутствовала Смерть и ощущалось течение Времени». Рассматривая золотую маску, Владлен Петрович почти на физическом уровне услышал глухой звук бубна, увидел мечущуюся в ритуальном танце женскую фигуру в черном, с золотым лицом, готовую через мгновение вскрыть грудь беспомощной жертвы, распластанной на громадном камне-алтаре, чтобы принести ее сердце в дар кровожадному божеству. Только молодые жрицы-девственницы могли таким образом ублажать грозное божество. Именно кровожадной богине Деве в Таврике долгие годы прислуживала Ифигения, дочь предводителя греков Агамемнона, разрушившего Трою. Одно время богиня Дева была даже главным божеством в крупнейшем древнегреческом городе-колонии Херсонесе.

Владлен Петрович был не просто археологом, он был фанатом своего дела. Подвижный, эпатажный, общительный, он любил женщин, и женщины любили его. Он также свободно изъяснялся на пяти языках, и его, на зависть коллегам, часто приглашали участвовать во многих зарубежных археологических экспедициях. Владлен Петрович со студенческих лет мечтал о значительном открытии, которое бы сделало ему имя в археологической науке, и оно бы звучало наравне с именами Шлимана и Картера. Но когда прошлым летом в его руки попала эта уникальная маска, которую случайно обнаружила в подводной пещере девушка Маша, и перед ним открылись широкие возможности в науке, он «сломался».

За свою жизнь он повидал много ритуальных масок: африканских, из коры и дерева; древних глиняных масок с американского континента; бурятских и тибетских — многокрасочных, с позолотой, изображающих ужасающие, фантастические лики. Но ни одна из них, в отличие от этой, не вызывала ощущения, будто ты приобщился к тайне, которая находится рядом, за уже приоткрытой дверью. Случайно получив ее, он уже не мог с ней расстаться. Вначале он убеждал себя, что лишь немного подержит у себя маску, поработает с ней, а потом выступит с докладами, опубликует ряд статей, после чего передаст ее в исторический музей. Но время шло, статьи не писались, так как научному миру стало бы известно о ценной находке и с ней пришлось бы расстаться. У него не было намерения обогатиться при помощи маски, попытавшись продать ее здесь или за границей. Да, он обеспечил бы себя солидным капиталом, которого хватило бы на всю оставшуюся жизнь, получил бы возможность жить в свое удовольствие, но сама эта мысль для него была кощунственна, ибо он был влюблен в маску.