Джеймс Херберт - Оставшийся в живых

Он виновато улыбнулся, увидев, как Келлер нахмурился, с недоверием прислушиваясь к его словам.

– Прошу извинить меня. Я пытаюсь убедить вас в том, что не псих, но в то же время толкую о вещах, с которыми, я уверен, вы никогда прежде не сталкивались. Достаточно сказать, что в последние годы я сознательно старался избегать контактов с иным миром; но для настоящего экстрасенса изолироваться от этого мира практически невозможно, какими бы вескими не были для этого причины. А у меня были очень серьезные основания для прекращения контактов с иным миром. И, тем не менее, медиумы подобны радиоприемникам, которые, однако, нельзя, так вот, просто, взять и выключить; духи все еще посещают меня и говорят через меня, но я разрешаю делать это только дружественным духам. Что касается других... я стараюсь закрыть им доступ в мое сознание или, по крайне мере, стараюсь контролировать ситуацию. А это не всегда просто сделать.

Несмотря на терзавшее его внутреннее беспокойство, нелепость происходящего вывела Келлера из себя.

– Послушайте, мистер Хоббс, я действительно не понимаю, о чем, черт побери, вы здесь толкуете, – все еще вежливо сказал он, однако по его тону было ясно, что он все же считает Хоббса психом. – Я ничего не знаю о спиритизме и, честно говоря, не думаю даже, что верю в него. За эти последние несколько недель мне уже не раз досаждали работники прессы, представители властей, родственники погибших в авиакатастрофе, люди, жаждущие моей крови, участливые, но надоедливые друзья, священнослужители, желающие сделать из меня ходячее чудо, какие-то мужчины и женщины, проявляющие нездоровый интерес к кошмарным подробностям катастрофы, и, – он умышленно сделал паузу, – еще всякие идиоты с посланиями с того света.

Человек заметно вздрогнул.

– А что, кто-то еще пытался передать вам послание?

– Пока таких было пятеро, – ответил Келлер устало. – Я думаю, вы будете шестым.

Хоббс подвинулся на самый краешек кресла, глаза его горели от возбуждения.

– А что за послания? Что они говорили вам? И что это были за люди?

– Двое назвали себя сатанистами, еще двое сказали, что они посланники Бога – а пятый вообще заявил, что он Бог собственной персоной. А вы кто такой? Только не говорите, что вы – Дьявол.

Хоббс снова откинулся на спинку кресла с выражением разочарования на лице. Язвительные слова Келлера он пропустил мимо ушей. Некоторое время он сидел задумавшись, а затем спокойно сказал:

– Нет, мистер Келлер. Я не отношусь ни к тем, ни к другим. Я же сказал вам – я спиритист. Пожалуйста, потерпите еще пять минут, и если вы и после этого не измените вашего мнения, я вас избавлю от своего присутствия.

Келлер устало опустился на диван, прихватив с собой стакан и бутылку. Не предложив выпить Хоббсу, он налил себе хорошую порцию виски.

– Ладно, – сказал он, – даю вам пять минут.

– Вы знаете, что такое спиритизм? – спросил его Хоббс.

– Это общение с духами, не так ли?

– Сказано достаточно прямолинейно, но не совсем точно. Это способность воспринимать вибрации, излучения или колебания, недоступные нашим обычным органам чувств. А медиум, как я уже говорил, является посредником, своего рода живым радиоприемником или телевизором, способным настраиваться на восприятие иного мира, не видимого и не слышимого для остальной части человечества; но, как любой радиоприемник или телевизор, медиум обладает ограниченным диапазоном приема. Однако, в отличие от технических устройств, медиумы могут, развивая свои способности, расширить диапазон восприятия. Я обнаружил, что мои собственные достижения в области самосовершенствования становятся... – он отвел взгляд от Келлера, – как бы это сказать, слишком совершенными. В такой степени, что это становится опасным, – он потер щеку рукой. – Может, дадите и мне выпить?

Келлер усмехнулся: "Спиритист, а тоже непрочь приложиться к бутылке". Почему-то эта мысль настроила его на более добродушный лад по отношению к этому странному человеку, и он спросил:

– Чего бы вы хотели?

– Того же, что и у вас, если не возражаете.

Келлер заметил, что пока он наливал виски, глаза Хоббса неотрывно следили за бутылкой. "Мой Бог, – подумал он, – да он и в самом деле большой любитель спиртного". Он протянул стакан и не слишком-то удивился, когда добрая половина его содержимого мгновенно исчезла в глотке человечка.

– Дать чем-нибудь закусить? – мягко спросил он.

Хоббс снова виновато улыбнулся.

– Спасибо. Не надо, все хорошо.

"Ну и ладно, по крайней мере, в нем появилось хоть что-то человеческое", – подумал Келлер, снова усаживаясь на диван.

– Ну, а теперь давайте ближе к делу.

– Конечно, – Хоббс сделал более скромный глоток из своего стакана, затем снова придвинулся на край кресла.

– Как я уже говорил, на протяжении последних лет я сознательно старался несколько притормозить развитие своих экстрасенсорных способностей, но я не в состоянии воспрепятствовать духам вступать со мной в контакт, если их воля достаточно сильна. Тем не менее, я наотрез отказался быть их посредником в передаче посланий и, мне казалось, они с этим почти смирились.

Келлер с удивлением поймал себя на мысли: "Черт возьми, а ведь я начинаю верить всему этому". Он понял, что причиной тому была обыденность тона, которым говорил этот человечек, тона, лишенного малейшего намека на неуверенность или смущение.

– Однако две недели назад я услышат: какой-то новый голос – или вернее, голоса. Они звучали растерянно, сердито и, как мне показалось, ужасно страдали. Это был шепот, испуганный шепот множества людей, их хриплые голоса звучали так, словно они находились в большом, темном зале и очень хотели узнать, где они и что с ними случилось. И, знаете, в них звучало такое одиночество, такой страх.

Келлер почувствовал, как внутри него стало нарастать напряжение. Атмосфера между двумя мужчинами как бы наэлектризовалась. Хоббс отпил еще один, на этот раз значительно больший глоток из стакана, и Келлер заметил, что рука его слегка дрожит.

– Постепенно, – продолжал он, – в общем хоре начали выделяться более сильные голоса. Видите ли, мистер Келлер, их мир не так уж отличается от нашего; в любом сообществе сильнейший будет брать верх. Но это были недобрые голоса; они звучали так, словно призывали к отмщению. И мне кажется, я уловил их главный мотив – ненависть и огромное потрясение.

Келлер сознательно попытался разрушить сложившуюся атмосферу, эту магнетическую связь, которую медиум установил между ними. Он встал и подошел в окну, прихватив с собой стакан.

– Послушайте, з-э-э, мистер Хоббс... – начал он, но медиум резко оборвал его.