Джеймс Херберт - Оставшийся в живых

Наконец, пронзительный крик, вырвавшийся из его легких, разорвал тишину холодного утра. Звук собственного голоса вывел его из состояния оцепенения, и он снова обрел способность двигаться. Он бросился прочь от этого надвигающегося на него кошмара со всей скоростью, на которую способен охваченный малодушным страхом человек, не заметив даже, что ободрал ногу, перелезая через сидение. Перевалившись через корму прямо в камыши, он плюхнулся в буроватую воду, доходившую ему почти до груди, и побрел сквозь заросли прямиком к берегу, преодолевая сопротивление вязкого ила, стремящегося задержать его продвижение, отбросить назад. Это было, как в ночном кошмаре, когда ноги вдруг становятся свинцовыми и нет никакой возможности ни убежать, ни спастись.

Он рвался вперед, хватаясь за камыши, за все, что только могло ему помочь двигаться вперед. А в ушах по-прежнему стоял этот шепот, звучавший теперь еще более яростно и зловеще. Его легкие уже жадно хватали воздух, из груди вырывались тонкие скулящие звуки, а по жирным щекам катились слезы, слезы жалости к самому себе. В полнейшем отчаянии он ухватился за свисавшую над водой ветку, та согнулась под тяжестью его тела и на какой-то страшный миг он полностью оказался под водой. Но ветка вновь распрямилась, вытащив его за собой из воды, и он, перебирая обеими руками, не обращая внимания на разодранные в кровь ладони, стал подтягиваться к берегу.

Наконец он почувствовал, что дно реки круто пошло вверх, и понял, что наконец выбрался. Радостно всхлипывая, он отпустил ветку и стан карабкаться по крутому склону, хватаясь за корни, пучки травы, за все, что давало ему хоть малейшую опору. Но берег был скользкий от грязи, а ил под ногами мешал ему выбраться наверх. Он навалился грудью на берег, весь промокший, пытаясь восстановить дыхание.

Вдруг он почувствовал, как холодные пальцы схватили его за щиколотку все еще скрытой под водой ноги и начали стаскивать его назад в эту леденящую мрачную глубину. Он старался удержаться, цепляясь пальцами за мягкую землю, но они лишь оставляли в ней глубокие борозды, в то время, как тело медленно и неуклонно сползало вниз. Он завизжал и начал отбиваться свободной ногой, но невидимые пальцы еще сильнее сжали щиколотку и продолжали неуклонно тащить его вниз, подобно тому, как зверь затаскивает жертву в свое логово.

И тут его сердце действительно не выдержало. Напряжение оказалось слишком велико. Сердце, которое на протяжении многих лет работало в тяжелейшем режиме, снабжая кровью его огромное тело, наконец, сдало. Он уже был мертв, когда грязная вода хлынула ему в рот и нос, замутила широко раскрытые, невидящие глаза, а тело все глубже и глубже погружалось в холодные, словно ждущие своей жертвы, воды реки.

Глава 5

Келлер проснулся мгновенно. Секунду назад он еще крепко спал – и вот он уже бодрствует, момент пробуждения, разделяющий эти два состояния, просто отсутствовал. Какое-то время он бессмысленно смотрел в потолок, затем быстро взглянул на часы, лежащие на тумбочке около кровати. Ровно семь. Что же его разбудило? Может, он видел сон? До катастрофы он часто видел сны, и сны у него были всегда яркие, запоминающиеся, почти ощутимые физически. Но после катастрофы они начисто пропали, хотя он знал, что на самом деле такого не может быть; в той или иной мере, сны видят все, независимо от того, помнят они их или нет. Однако в последние недели он засыпал мгновенно, едва коснувшись головой подушки, и также быстро просыпался, а в промежутке – пустота, как будто он просто на секунду закрыл глаза. Возможно, таким образом мозг просто защищал его, пряча ночные кошмары в самые отдаленные уголки подсознания, стирая все их следы до его пробуждения.

Но последняя ночь была исключением. Он старался сосредоточиться, но призрачные видения ускользали, как бы дразня его. Единственное, что он мог вспомнить, так это голоса. Шепот. Может, причиной этих снов был Хоббс? Этот странный маленький человечек действительно беспокоил его. Келлер сел в постели и потянулся за сигаретами. Закурив, глубоко затянулся и прислонился спиной к стене, служившей ему изголовьем кровати. Мысленно он вернулся к событиям прошлой ночи с момента появления спиритиста; он вспомнил, что почувствовал беспокойство, лишь только взглянул на него. И все же – каким-то образом он ожидал его появления, или, вернее, он ожидал, что что-то должно произойти.

– Можно войти? – спросил спиритист, и Келлер отступил в сторону, пропуская его в комнату.

Он закрыл дверь и, повернувшись, увидел, что безобидный маленький человечек, выйдя на середину комнаты, стоит там, озираясь по сторонам, не с любопытством, а с подлинным живым интересом. Его взгляд упал на фотографию Кэти, и он несколько секунд изучающе разглядывал ее, прежде чем повернулся к Келлеру.

– Я прошу извинить меня за столь позднее вторжение, мистер Келлер, – голос у него был мягкий, но столь же уверенный, как и его взгляд. – Я пытался позвонить вам, но понял, что вы отключили телефон. Но я должен был поговорить с вами и поэтому воспользовался адресом, указанным в телефонной книге.

Келлер все еще молчал, пытаясь сообразить, что же его напугало. Затем с трудом выдавил:

– Чего вы хотите?

– Это... это трудно, так вот, сразу объяснить, мистер Келлер, – впервые за все это время человечек опустил глаза.

– Можно я сяду?

Келлер кивнул головой в сторону кресла. Сам он остался стоять на месте. Хоббс устроился в кресле и снова взглянул на него.

– Прежде всего, мистер Келлер, я не псих, – начал он, – но здесь вы должны поверить мне на слово. Несколько лет назад я был практикующим медиумом, если можно так выразиться, и очень преуспевающим. Я бы сказал, даже чересчур преуспевающим; я стал слишком глубоко погружаться в эмоции моих клиентов... и моих духов. Понимаете, это полностью выматывало меня, забирало все мои силы. Я уже больше не был обычным медиумом, посредником. Я начал ощущать нарастающую опасность потерять самого себя в мире духов и быть использованным не только в качестве инструмента физического контакта.

Он виновато улыбнулся, увидев, как Келлер нахмурился, с недоверием прислушиваясь к его словам.

– Прошу извинить меня. Я пытаюсь убедить вас в том, что не псих, но в то же время толкую о вещах, с которыми, я уверен, вы никогда прежде не сталкивались. Достаточно сказать, что в последние годы я сознательно старался избегать контактов с иным миром; но для настоящего экстрасенса изолироваться от этого мира практически невозможно, какими бы вескими не были для этого причины. А у меня были очень серьезные основания для прекращения контактов с иным миром. И, тем не менее, медиумы подобны радиоприемникам, которые, однако, нельзя, так вот, просто, взять и выключить; духи все еще посещают меня и говорят через меня, но я разрешаю делать это только дружественным духам. Что касается других... я стараюсь закрыть им доступ в мое сознание или, по крайне мере, стараюсь контролировать ситуацию. А это не всегда просто сделать.