Вячеслав Денисов - Бермудский артефакт

– Послушайте, дружище… Будет лучше, если вы объясните нам, что происходит. С вами что-то неладное?

– Да, кажется… – Растерев лицо, Макаров этим не помог себе. Оно стало еще более растерянным, а взгляд совершенно пустой. Вдруг этот пустой взгляд остановился на предмете, лежащем под ближайшим к выходу самолетом. – Гоша… Когда вы обнаружили эту палубу, это лежало под самолетом?

– Это кондиционер, – успокоил Макарова Донован.

Тот помолчал.

– Я вижу, что кондиционер. Гоша?..

– Понимаете, я забрался в самолет… Потянул ручку… В общем, она упала.

– Сколько времени это здесь лежит?!

Крик Макарова разорвал тишину, и эхо заметалось под разводным потолком.

– Я думаю, часа два, – вмешался Донован. – Вам нужно отдохнуть, пройдемте наверх… – И он тронул плечо Макарова.

– Сейчас мы все отдохнем, – каким-то странным голосом пробормотал тот и стряхнул руку Донована. Направляясь к огромному цилиндру, он добавил: – И поднимемся куда выше взлетной палубы…

– Я начинаю задумываться над промедолом, – признался доктор Гоше, наблюдая за тем, как присевший рядом с предметом Макаров откручивает что-то из задней его части.

– Двадцать минут, – сказал Макаров, выпрямившись. – У нас есть двадцать минут. Если через тысячу двести секунд мы не разведем авианосец и эту штуку в разные стороны, авианосца здесь не будет. – Несмотря на прохладу, застывшую на нижней палубе, по лбу его катились крупные капли пота. – Нет, он будет… Но его здесь будет мало.

– Да что вы говорите так – и не на русском, и не на английском?! – возмутился, дерзко вскинув голову, Донован. – Сейчас не время для шарад!

Макаров пристально посмотрел на Гошу. Потом ткнул пальцем в лежащий под ним цилиндр.

– Он что, не знает, что это такое?

Тот покачал головой.

– Мистер Донован, это морская торпеда весом девятьсот килограммов. Если бы она стояла на боевом взводе, то два часа назад со всех пальм Карибского бассейна упали бы кокосы. А сейчас она просто включила механизм самоликвидации. И счетчик тикает обратный отсчет. И закончит тикать он через тысячу двести… Нет, я погорячился. Через тысячу сто секунд.

– О чем он говорит? – поправив треснутые очки, спросил Донован у Гоши.

– Он говорит, что у нас есть восемьдесят минут, чтобы свалить отсюда.

– Черта с два! – вскричал Макаров. – Черта с два я позволю двоим идиотам уничтожить авианосец!.. На берегу – люди! Когда придет «Кассандра» – я не знаю! А это единственное место, где мой сын может чувствовать себя в безопасности!..

– Я не понял – это взорвется?

Макаров, играя желваками на скулах, потемнел лицом. Подняв руку, он установил на таймере обратного отсчета часов: «500».

– Все наверх, быстрее! – уже на лестнице, окрашенной солнечным светом в золотой цвет, он прошептал так, что услышал его только спешащий за ним Гоша: – Только бы работал механизм…

Какой механизм, Гоша решил не спрашивать. Сегодня утром он и без того сделал немало.

– Подойдите к надстройке палубы! – Макаров, торопясь к лестнице, ведущей на рубку, показывал на что-то рукой. – Видите этот шов? Держитесь от него подальше! Гоша, уведите доктора!

– С ним определенно что-то происходит, Джордж, – сообщил Гоше доктор. – Так, значит, дорогой геолог, это был не кондиционер?

– Я геолог, а не пилот! Я имею право ошибиться!

Задыхаясь, Макаров пинком ноги распахнул дверь в рубку. Где-то здесь… Здесь должен быть пульт управления… Это боевое отделение корабля, центр управления авианосцем. Макаров знал, что управление палубами может находиться только здесь.

– Только бы работал механизм… – бормотал, как заклинание, он.

Чтобы не включать несколько десятков тумблеров по очереди, он положил руку и резко провел ею по пульту. Те два или три, что остались выключенными, он отщелкнул пальцами.

Здесь все было как на обычном авианосце. Три последних года он служил на «Адмирале Кузнецове». Эхо холодной войны. СССР очень выигрывал при сравнении мощи армии, когда говорилось о том, что у США есть 11 авианосцев, а у СССР нет ни одного. А американцы из скромности никогда не упоминали о том, что у СССР есть авианесущие крейсера, которых нет у них, но которые ничем, кроме названия, от их авианосцев не отличаются. На одном из таких «неавианосцев», «Адмирале Кузнецове», и служил два последних года Макаров. После той истории с подлодкой, когда они чудом выжили во льдах, экипаж был расформирован, личный состав награжден. А Макаров повышен. Как же давно это было…

Здесь все как на «Кузнецове». Главное, понять, где это – все…

Донован от изумления схватил Гошу за руку. На его глазах раскаленная верхняя палуба авианосца, разделившись пополам, стала разъезжаться в разные стороны. Стоял оглушительный гул и скрежет. Даже непосвященному в секреты механики должно было быть понятно, что в механизмах не хватает машинного масла. Палуба раздвигалась медленно, из-за недостатка смазки шестерни почти визжали, и то правая плита палубы, то левая отставали от равномерного хода.

Вскоре завыли другие устройства. Еще более ужасный шум заставил Донована поморщиться. А через мгновение он оцепенел – перед ним, из ниоткуда, из преисподней, медленно поднимались пять самолетов…

И вдруг все стихло. Случилось это сразу, как только нижняя палуба авианосца с самолетами сровнялась с краями взлетной палубы. В этот-то момент и обернулся Гоша на грохот за спиной. По сравнению с общим воем это был не грохот, а просто шепоток, но во внезапно оглушившей всех тишине он прозвучал как гром. Быстро переставляя ноги, а иногда и просто съезжая по перилам, сев на них, как на санки, из рубки спускался Макаров.

– Сейчас мы берем торпеду и оттаскиваем ее с поднявшейся палубы. Это все!

Вцепившись в оперение стабилизатора и кряхтя, они отволокли торпеду на безопасное от края платформы расстояние.

– Опускаю нижнюю палубу! Как только верхняя сомкнется, тащите заряд к корме!..

И он, перепрыгивая через несколько ступеней, помчался наверх.

– Вы знаете, что он делает?

– Я – нет, – ответил Гоша. – Но он, по крайней мере, что-то делает. Как всегда…

Вдвоем тащить было тяжело. Упираясь сандалиями в шершавость палубы, они волокли девятисоткилограммовую торпеду медленно. Но все-таки волокли. Им помогала безупречность палубы и решительность Макарова.

Послышался грохот стекла. Не справившись с заржавевшей оконной задвижкой, Макаров просто выбил стекло и теперь кричал сверху, поторапливая…

Он посмотрел на часы. Пятьсот сорок секунд осталось в его распоряжении. Торпеда на взлетной палубе. А что дальше?.. Он знал, он помнил, эти торпеды времен Второй мировой часто не взрывались, но кто скажет наверняка, что это как раз та самая, не способная взорваться?