Мэйв Флай - С. Дж. Лид
В голове снова промелькнула мысль. Мой первый вечер здесь.
* * *
После нашего ужина в "Джонсе" я не смогла уснуть. Я вообще редко сплю, но обычно дремлю пару часов, не меньше. Но в ту ночь сон не шел. Я была наэлектризована, не могла остановиться, пытаясь охватить каждый квадратный сантиметр комнаты, которая, как мне тогда казалось, станет моей. Мы не обсуждали это, не заходили дальше слов "я - твоя внучка, и я теперь здесь", но я все равно это чувствовала. Этот дом, который существовал, как будто был создан для нее. И ее кровь текла в моих жилах. Во всем этом было такое ощущение правильности, что, если я хоть на мгновение закрою глаза, все исчезнет. Возможно, его вообще не было. Слишком идеально, чтобы быть реальностью.
Таллула была и не была тем, что я ожидала, представляла себе по скудным рассказам отца и по тем фильмам о ней, которые мне удалось найти. Но даже если бы кругозор моих родителей не был столь непростительно ограничен, как можно было бы описать Таллулу? Как можно описать ее?
В ранние часы того первого утра я услышала движение на кухне. Я застыла на месте, решая, что делать. Таллула была всем и даже больше, и я не питала иллюзий относительно того, на что она способна. Это пронизывало воздух в доме. Ее запах. Ее владения. Она не была теплой, не была материнской, и за это я была ей благодарна. Но я была здесь, подкидышем в ее логове, и моя судьба здесь еще не была определена. От нее веяло опасностью, нестабильностью, она была из тех женщин, которые время от времени могут наброситься с пощечиной или оставить следы когтей на руке любовника. Но только если это было заслуженно.
Я привела себя в порядок и решила встретиться с ней. Когда я вошла на кухню, она не обратила на меня внимания, но мое присутствие было заметно. Она знала и принимала, что я здесь. Если бы она этого не сделала, я бы знала. В этом я была уверена. Она положила для себя квадратик темного шоколада и четыре миндаля, которые брала не глядя. Перед ней на большой столешнице лежала стопка журналов. Hераспечатанная. Кот Лестер запрыгнул на прилавок и забрался на них, прислонившись к ней вплотную. Он настороженно смотрел на меня. Я обдумывала свой следующий шаг. Я знала, что Таллула одобрила бы уверенность и силу, а не вежливую неохоту. Вежливость так часто становится утомительным бременем, навязываемым тому, кому за нее платят, требуя признания и ответной реакции. И все же я чувствовала, как колотится мое сердце, когда я открывала шкафы, пока не нашла все необходимое для приготовления кофе. Я постаралась успокоить руки и поставить вариться. Бабушка ничего не сказала, что говорило о том, что я права, и мне хотелось бы думать, что мои плечи немного расслабились.
Через несколько минут она подняла руку и пересадила кота Лестера на другую сторону стола, освободив для меня место. Я была удивлена. Как бы ни была она похожа на человека, которого я всегда искала, даже не подозревая об этом, я не знала эту женщину, которая носила мое лицо, не в практическом смысле. Но все же это был шанс, и я знала, что он будет предложен только один раз. Я взяла свою кружку и опустилась на предложенное место рядом с ней.
Сквозь огромные стекла мы наблюдали за тем, как медленно освещается ее территория. Оранжевый, желтый, розовый. Я впервые увидела, как над городом разгорается день, как равнодушное солнце готовится бросить свой суровый взгляд на грязные горячие мостовые, пробивая густую пелену смога. Разве могла я знать в тот первый день, что это станет нашей привычкой? Впереди меня ждали годы. Прекрасные, слишком короткие годы бессловесных посиделок на кухне с бабушкой и котом Лестером, который был свидетелем. Позднее я узнаю, что никто из нас не спал, - эту черту я никогда не разделяла со своими родителями, но теперь поняла. Я никогда не была их ребенком. Все было так ясно.
- Пора уходить, - сказала она, и ее голос прорезал идеальную тишину в тот момент, когда свет коснулся стекла. - Иди одевайся.
Выйдя на улицу, я последовала за ней, перешагивая через различные обломки на тротуаре, как будто она знала точное местоположение каждого куска мусора. Проснулись бездомные, пришли несколько работников газетного киоска и кафе, не закрывая окон и дверей. Каркали вороны, кричали чайки, в воздухе витала легкая прохлада, которая, как я еще не знала, исчезнет через час. Растительность, вывески, цвета, выцветшая лепнина, испачканные тротуары и сонная монументальная улица. Я не могла воспринимать все это достаточно быстро, не могла усвоить так много и так скоро. Казалось, что я мечтала об этом месте всю свою жизнь и никогда не позволяла себе поверить, что оно может быть реальным. Конечно, я видела Лос-Анджелес в кино и в Интернете, но это было совсем не то. Это было ощущение того, что я здесь и сейчас, сухой загрязненный воздух с нотками цветов апельсина и жасмина. Это были грязь и блеск вместе. Черные сапоги "Прада" моей бабушки, переступающие через собачье дерьмо и сигареты.
Таллула остановила нас у бара "Радуга", откуда доносился запах несвежего пива и чистящих средств. На ней была широкополая шляпа с черными полями и огромные черные солнцезащитные очки. Она протянула мне винтажный шарф от "Гермес" с обезьянками и змеями на нем. Я обдумывала, как бы мне в него завернуться, как мне и было задумано, и пока я размышляла, перед нами остановился огромный красный двухэтажный автобус. Двери с шипением открылись, и водитель кивнул.
- Доброе утро, мисс Таллула, еще один прекрасный день!
Автобус остановился на уровне тротуара, и моя бабушка царственно шагнула внутрь.
Мы уселись на два правых задних сиденья на открытом верхнем уровне - Таллула явно давно претендовала на них. Экскурсовод кивнула ей, и в течение нескольких следующих остановок автобус наполнился жаждущими туристами, такими же новичками в городе, как и я.
Я смотрела, как они заходят в автобус, в их глазах читалось волнение, некоторые из них устали с раннего утра, некоторые были ошеломлены, они не были городскими жителями или, возможно, не привыкли к мстительной жаре.
- Мы делаем это каждое воскресенье, - сказала Таллула. - Заруби себе на носу, если собираешься быть здесь.
Я повернулась к ней, но она смотрела на город, а не
