Дахштайн - Юлия Макс
— Заедем на «бензинку»?
Бензинкой чехи называли заправку, и я активно закивал, потому что очень хотел кофе.
Фил дул на горячий чай и наблюдал за мной, щуря глаза от поднявшегося ветра.
— Спрашивай! — не выдержал я.
— Ты выглядишь иначе. Я переживаю за тебя, поэтому хватит играть в таинственность, Дэн. Расскажи мне. Я могу помочь!
— Нет!
Я упрямо поджал губы, чтобы ненароком не растрепать деталей предстоящей поездки. Митсон смотрел на меня не мигая, словно взглядом собирался пролезть в черепную коробку и выколупать оттуда все мои тайны.
— У меня создается впечатление, что ты не в себе, — проворчал Фил и, отвернувшись, выбросил стаканчик с недопитым чаем.
Я последовал его примеру. В полном молчании мы сели в машину и в гнетущей тишине добрались до киностудии.
— Фил?
— Захочешь поделиться, я весь внимание, — развел руками друг, спешно направляясь в павильон.
— Детский сад, — пожаловался я в пустоту.
Сжал руки в кулаки и направился следом. Фил присоединился к процессу выстраивания света. Я хотел пойти за ним, но на плечо легла тяжелая рука.
— Дэниэль! — главный раздраженно фыркал, напоминая лошадь, которую атаковали оводы. — Ты сегодня будешь помогать с костюмами. В прошлый раз мне понравилось, как ты вписал их в сцену, поэтому поработаешь над нарядами второй половины сезона для новой героини.
— А мисс Чернова?
— Уже там, вместе с костюмером.
Я кивнул, настроение стремительно поднялось до облаков.
Отправился в павильон с глупой улыбкой и распечатанным сценарием в руках. Костюмерная киностудии еле помещалась в четырехэтажном здании. На каждом этаже находились не только хранилища с уже готовыми костюмами, но и мастерские, в которых их создавали. В хранилищах облачения были разделены по эпохам. Женские и мужские наряды, аксессуары к ним — все аккуратно развешано и разложено. Всего в костюмерной киностудии хранилось более двухсот сорока тысяч костюмов.
Остановившись на втором этаже, я услышал приглушенные женские голоса и пошел на звук. Элишка стояла на помосте для примерки в окружении зеркал. Закрытое спереди строгое платье своим видом со спины ударило меня под дых: будто школьная учительница, в которую был тайно влюблен в старших классах, вдруг станцевала стриптиз прямо на парте.
— Доброе утро. Это для сцены с балом, — пояснила костюмер.
— Доброе.
— Тебе нравится, Дэн? — кокетливо вертясь передо мной, спросила девушка.
— Наряд не подходит характеру героини. Она смелая, но скована обязательствами перед родными и ни за что бы не надела это.
Пока я говорил, пани Мартина слушала, постукивая пальцем по губам, и когда я закончил, понятливо кивнула и, бросив Элишке короткое «раздевайся», унеслась за другим нарядом.
— Поможешь?
Девушка указала на замысловатую застежку на шее. Сглотнув, я отложил сценарий и приблизился к ней. Сегодня Элишка была с растрепанной косой и едва заметным румянцем на щеках. В ее глазах таилось нечто прекрасное, и я хотел утонуть в их глубине, забыв обо всем, кроме огня, который они разжигали в моем сердце.
Пальцы дотронулись до смугловатой кожи шеи, и мне показалось, что через них пропустили маленький разряд тока, когда я пытался подцепить застежку. Наконец я справился с ней, но остался на месте, не в силах отвести взгляд от оголенной спины и выступающих лопаток. Элишка застыла, держа ткань наряда у груди и смотря через зеркало, а я провел рукой по коже, наслаждаясь ощущением. Мои мысли сейчас были отнюдь не о костюмах для второй половины сезона.
— Нашла! — бодро отрапортовала пани Мартина, еще не дойдя к нам, и я резко соскочил с помоста, чем вызвал смех Элишки и засмеялся сам.
— Так, милая, ты почему еще не разделась? Дэниэль, прошу вас, выйдите, не смущайте девушку!
Меня выгнали, но настроение стало сумасшедше прекрасным. Кровь бурлила, окутывая меня теплом. Пульс бился так, словно хотел выработать энергию на целый город. Кажется, я влюбился. Подбор костюмов превратился в лучший день в моей жизни. Она играла со мной, и я сгорал от счастья.
— Дэн? Сбежим завтра на прогулку? — между переодеваниями спросила Эли.
От ее взгляда я неловко дернул рукой и надорвал страницу сценария.
«Черт! Соберись уже!» — я мысленно призывал свое тело слушаться мозга, но сердце лихорадочно стучало, и его звук отдавался в ушах. В помещении стало душно. Кровь прилила к лицу, и я потрогал щеки.
Работа шла споро, и утомленная пани Мартина вскоре объявила перерыв на обед.
— Молодцы оба! Дэниэль, хочу отметить, что у тебя отличное чувство стиля и тонкое видение сцены. Сейчас это редкость среди молодых людей в киноиндустрии. Даже и не скажешь, что ты стажер.
Я кивнул, довольный похвалой. Элишка, выйдя из-за ширмы, взяла меня за руку, укрепляя в мыслях о том, что я действительно ей нравлюсь. Вообще, все, что происходило со мной в Праге, казалось чем-то невозможным. Наследство, письма, девушка, которой я нравлюсь. В таком приятном волнении прошли день и вечер. Элишка отыгрывала сцену на площадке, а после приходила примерять то, что мы отобрали за время ее отсутствия. Получилось ровно пять примерок. Я поклонялся профессионализму и трудолюбию Черновой. За весь день она ни разу не пожаловалась на усталость.
— Вы гляньте, сколько времени уже! — всплеснула руками костюмер. — Я закрываю наряды и ухожу, а ты, милая, переодевайся не спеша. Съемочный день окончен.
— Дэн? Мартина ушла, и я снова не могу самостоятельно снять платье, — Элишка умоляюще сложила руки, улыбаясь уголком рта.
Я шагнул на помост и помедлил, любуясь нашим отражением. Мы стояли в комнате, в окружении зеркал, словно отгороженные от всего мира. Только я и она.
Молния легко поддалась, но я не спешил расстегивать полностью, сходя с ума от вида девичьей кожи. Элишка наблюдала за мной, и ее глаза мерцали, словно драгоценности. Она повернулась в моих руках и надавила на грудь, заставив спуститься с неудобного для двоих помоста. Чернова сошла следом, обвивая мою шею руками. От неожиданности я сделал еще шаг назад и уперся в зеркало, но мне было уже плевать. Единственное, о чем я думал в это мгновенье, что хочу поцеловать ее.
Элишка первая сделала это. Едва губы коснулись моих, я ласково прикусил ее нижнюю губу, а затем облизал место укуса.
— Дэн! — простонала она, крепче вжимаясь в меня бедрами, и я потерял голову, зацеловывая и лаская ее тело, едва прикрытое платьем.
Когда Элишка задрала мою рубашку, чтобы начать языком выписывать на груди немыслимое блаженство, я запрокинул голову, и в этот
