Лорел Гамильтон - Пляска смерти

— Волк, сними куртку, — сказал Пирс. — Мы чуем рану.

Джейсон посмотрел на Жан-Клода — тот кивнул. Джейсон снял куртку. Потом повернулся, показывая шею. Или это был самый большой засос, который я видела в жизни, или кто-то пытался ему выдрать половину глотки.

Я попыталась подняться, но все мои мужчины надавили, показывая: «Не надо». Джейсон подошел к нам. Кто-то его покусал, но таких следов от зубов я никогда не видела.

— Чья это работа?

Джейсон посмотрел на своего мастера.

— Не все, кто хочет быть принятыми к нам, желают быть твоим pomme de sang, ma petite. Некоторые мастера привезли с собой тех, кого они просто желают выменять. Джейсон проверял кандидатов.

В его голосе звучали едва заметные модуляции, сообщившие мне, что это правда, но не вся.

— Надеюсь, секс был хорош, — сказала я.

— И очень, — улыбнулся Джейсон.

Менг Дье с отвращением фыркнула, картинно прислонясь к стене возле белого камина.

— Я думал, ты своих людей не сдаешь как проституток, Жан-Клод, — сказал Огги.

— Я не приказывал Джейсону спать с кем бы то ни было. Я его попросил получше с ними познакомиться. Его решение использовать для этого секс было всего лишь… гм… его решением.

— С кем это ты трахался? — спросил Пирс. — Я никогда такого укуса не видел.

Джейсон сверкнул на него белозубой улыбкой:

— Ты уверен, что хочешь знать?

Огги протянул руку и накрыл ладонью руку Пирса на спинке дивана. Лицо Пирса исказилось гримасой, похожей на гримасу боли. Что делал Огги, когда вот так касался своих львов? Что бы это ни было, явно ничего приятного. Похоже было на действие шокового собачьего ошейника.

Огги не хотел, чтобы Пирс сознавался в том, что чего-то не знает, — значит мы все еще ведем переговоры. Что касается меня, я считала переговоры оконченными.

— Джастин должен встретиться с нами здесь? — спросила я.

— Ага, — ответил Джейсон.

Он снова устроился на полу сбоку от Жан-Клода, поскольку его кресло заняла Менг Дье. Лондон сидел на ближайшем ко мне кресле, и только Реквием выбрал кресло поближе к Огги и его группе. Или, быть может, подальше от меня. Реквиема понять трудно.

— Если бы тебе нравился брат Джозефа, Анита, он уже был бы у тебя на радаре, — сказал Огги. — Не относи овладевшую тобой эмоцию к тому, кто тебя не стоит.

— Я сама решаю, кто меня стоит.

— Он самый сильный доминант в своем прайде, но не так силен, как твой Ульфрик. И жизнестойкости твоего Нимир-Ра в нем тоже нет. Свяжешь ли ты себя с кем-нибудь, кто не вожак в своей группе, Анита? Твоя сила выбирает только сильнейших.

— Она выбрала меня, — возразил свернувшийся на полу Натэниел.

— Да, — согласился Огги. — В тебе должно быть больше, чем я вижу.

— Может быть, это любовь, — сказал Жан-Клод.

— Что ты хочешь этим сказать? — глянул на него Огги.

— Вероятно, ma petite нужны не только сила рук и сила воли. Может быть, есть и другие потребности.

Огги улыбнулся, на миг став тем дружелюбным парнем, что впервые вошел в нашу гостиную.

— Ты в душе романтик, Жан-Клод. Это всегда было твоей слабостью.

— И моей силой, — сказал Жан-Клод.

Огги покачал головой:

— Я с такими вещами давно покончил.

— Очень за тебя грустно.

Вампиры посмотрели друг на друга — долгим, долгим взглядом. Первым отвернулся Огги, посмотрел на меня.

— И ты с виду так же тверда, Анита, но ты тоже романтик. Не думаю, что ты могла бы привязать себя к кому-то только ради силы и безопасности. А именно так мы и поступали, Жан-Клод и я. Мы выбирали слуг и подвластных зверей ради силы. За сотни лет у тебя на радаре проходят десятки, сотни других, но ты ждешь. Ждешь до тех пор, пока не выберешь хоть кого-нибудь, отчаявшись ждать, либо найдешь именно того, кто сделает тебя сильным. — Он махнул рукой в сторону мужчин. — Раз не выбираешь ты, выберет за тебя твоя сила. Должен сказать, что требования у нее высокие. Раз ты не знаешь, как заставить свою силу выбрать того, кого ты хочешь, вряд ли ты сумеешь ее заставить.

Я не могла скрыть своей бурной реакции. Пульс у меня зачастил, в горле пересохло. Огги заметит. Он поймет, что его слова попали в цель. И он был прав. Я никогда не умела заставить силу ardeur’а выбрать — или не выбрать.

— Она заставила ardeur освободить меня, — сказал Реквием со своего кресла.

— Она заставила своего зверя не выбрать Хэвена, — добавил Мика.

— Мне кажется, Огюстин, ma petite нашла опору против своей силы.

— Ты действительно хочешь потерять такой мощный альянс ради кого-то, кто даже не правит прайдом?

— Джастин входит в коалицию самцов Джозефа, — сказала я. — Они вместе правят прайдом.

— И все равно он по доминантности куда ниже твоего царя волков или царя леопардов, Анита. Стыд и позор — удовлетвориться принцем, когда ты делишь постель только с королями.

Что на это сказать, я не знала. Потому что в одном он точно был прав: Джастин мне не подходит — или до сих пор не подходил. Может быть, моей львице он понравится больше, чем мне? Отчасти я надеялась, что да, а отчасти вообще не хотела стоять перед необходимостью выбора. Если я мастер вампиров, у меня должна быть возможность выбирать — или не выбирать. Если в моей силе от вампира больше, чем от ликантропа, то у меня есть варианты. А если эта сила больше мохнатая, чем мертвая, — тогда хреново.

Глава сорок пятая

Мы оделись за рекордное время. Я даже не стала возражать против косметики и украшений — не было времени спорить. Наряд мой выглядел более чем непрактично, но корсетный верх был корсетом танцовщицы. Это значило, что его нельзя затянуть так туго, как могло бы понравиться Жан-Клоду, чтобы он мешал дышать или двигаться. Жан-Клод мне сказал, что такие же корсеты я увижу сегодня на танцовщицах. Туфли были под цвет блестящей черноты платья, но тоже были туфельками танцовщицы — на каблуках, для бальных танцев, а не для балета. Увидев эти босоножки с открытыми пальцами, я было встала на дыбы — в них же нельзя танцевать, черт побери! — но знаете, Жан-Клод оказался прав. Туфли вполне удобные.

Корсет был отделан крошечными бриллиантиками — убей меня Бог, бриллиантиками, настоящими. Ожерелье, которое Жан-Клод надел мне на шею, было платиновое и тоже с бриллиантами. Я едва не спросила, сколько же денег на мне надето, но подумала и решила, что лучше не знать. Только еще сильнее разнервничаюсь, а уж этого мне никак не надо было.

Накидка Жан-Клода — нечто вроде элегантного черного плаща, но куда более современное — с коротким стоячим воротником, обрамляющим лицо и сверкающую белизну воротника рубашки. Галстук на шее заколот платиновой булавкой с бриллиантами, под пару моему ожерелью. Жилет облегал его как перчатка, поскольку был зашнурован сзади — корсетный жилет. Когда он предложил мне корсет, я сделала ошибку, ответив: «Надену, если ты тоже будешь в корсете». А ведь должна была уже понимать — он только улыбнулся и ответил «да». На самом деле он снабдил жилетами разных стилей всех мужчин, кто согласился их надеть. Безупречно сшитые черные брюки и сверкающие лаком туфли завершали его наряд. Ну да, и еще россыпь бриллиантов по жилету, будто кто-то сыпанул горсть звезд на ночное небо. Когда же я спросила, почему не сделать было такой же бриллиантовый узор, как у меня на корсете, он ответил: «У нас не будет конкурса на лучшую пару, ma petite».