Мифы Ктулху. Большая книга ужасов [Литрес] - Говард Лавкрафт
Хуже всего было то, что с каждым разом Айзенат удерживала его все дольше и дольше. Эта женщина словно интуитивно ощущала в нем смесь хорошо организованного интеллекта и слабой воли, и настанет такой день, когда она окончательно вытеснит мужа из его телесной оболочки и исчезнет с его телом – исчезнет, чтобы стать великим магом, вроде ее отца, тогда как самому ему придется до конца своих дней томиться в том женском обличье, которое нельзя было даже назвать по-настоящему человеческим телом.
Узнал Эдвард и про существование некоей, якобы чужеродной и пагубной «Инсмутской крови». Получалось так, что много лет назад жители этого мрачного города вели какую-то торговлю с существами из моря. «Это было ужасно… – сбивчиво говорил Дерби, – старый Эфраим – он знал их секрет, и, когда состарился, сотворил нечто чудовищное, чтобы остаться живым – он хотел жить вечно – а за ним последует Айзенат – один удачный эксперимент уже был проведен!..»
Пока Дерби говорил все это, я повернулся и внимательно присмотрелся к нему, желая проверить, насколько верным оказалось мое предыдущее, хотя и весьма поверхностное наблюдение. Как ни странно, сейчас он выглядел даже лучше, чем обычно – вид у него был более решительный, по-настоящему взрослый, причем в нем не чувствовалось даже намека на ту вялость, которая являлась следствием его прежней праздной жизни. Создавалось впечатление, что впервые за всю свою изнеженную жизнь он почувствовал себя по-настоящему активным, достаточно опытным человеком, и я невольно подумал, что неведомая мне темная сила Айзенат и в самом деле тем или иным образом ввергла его в круговорот хотя и непривычной, но весьма активной деятельности.
И все же рассудок Эдварда в данный момент пребывал в довольно шатком, явно разбалансированном состоянии, поскольку он без конца болтал всевозможные дикости и явно преувеличивал, говоря о своей жене, черной магии, старом Эфраиме, и о грядущих откровениях, которые, по его словам, убедят даже меня. Он повторял имена, которые были мне знакомы по страницам старинных запретных книг, и иногда действительно заставлял меня невольно вздрагивать от осознания определенной логической последовательности и убедительного мифологического обоснования на первый взгляд бессвязного бреда. Наконец Эдвард сделал долгую паузу, словно намереваясь набраться смелости перед каким-то окончательным и самым ужасным сообщением.
– Дэн, Дэн неужели ты его не помнишь – дикий взгляд и нечесаная борода, которая так никогда до конца и не поседела?! Как-то раз он глянул на меня, и с тех пор я никогда не забывал тот взгляд. А сейчас она смотрит на меня так же… И я знаю почему!.. Он обнаружил это в «Некрономиконе» – формулу! Я не в силах пока назвать тебе конкретную страницу, но когда сделаю это, ты сам прочитаешь и все поймешь. Вот тогда ты действительно поверишь и поймешь, что именно меня засосало. Снова и снова, снова, снова и снова – от тела к телу, и опять к телу – он собирался жить вечно! Сияние жизни – он знает, как разорвать связь… она может теплиться еще некоторое время уже после того как само тело умерло. Сейчас я кое о чем тебе намекну, и ты, возможно, сам догадаешься, что к чему. Послушай, Дэн, ты знаешь, почему моя жена всегда с таким трудом пишет своим наклоненным в другую сторону почерком? Тебе никогда не доводилось видеть записи, сделанные рукой старого Эфраима? Хочешь узнать, почему я всегда вздрагиваю, когда вижу поспешные записи, сделанные рукой Айзенат?
Айзенат, а существует ли вообще такой человек? Откуда пошли эти полуслухи-полунамеки на то, что в желудке старого Эфраима после его смерти якобы был обнаружен яд? Почему Джилмэны перешептывались о том, как он кричал – словно испуганное дитя, – когда уже сошел с ума, и Айзенат заперла его тогда в мансарде с обитыми стенами, в которой уже находились… другие? А не была ли там уже заперта душа старого Эфраима? И вообще, кто в ком заперт? Почему этот старик с такой настойчивостью месяцами выискивал кого-то такого, у кого был бы светлый ум и слабая воля? Почему он сыпал такими проклятиями по поводу того, что его дочь не уродилась мальчиком? Скажи мне, Дэниель Аптон, какая дьявольская подмена была совершена в том ужасном доме, где в руках и на полную милость этого чудовища было оставлено столь доверчивое, слабовольное, получеловеческое дитя? Не сделал ли он эту подмену постоянной, необратимой – как теперь уже сама она хочет в конце концов поступить со мной? Скажи, почему это существо, которое называет себя Айзенат, оставаясь наедине с самой собой, пишет так, что совершенно невозможно отличить ее почерк от…
А потом произошло нечто. Голос Дерби возвысился до тонкого, ужасного вопля, а затем оборвался почти механическим щелчком. Я вспомнил про те случаи у меня дома, когда его повествования внезапно обрывались – когда мне начинало казаться, будто в нашу беседу вмешивалась темная, телепатическая сила Айзенат, которой хотелось заставить его умолкнуть. На сей раз было что-то похожее, но все же отличное от предыдущего, и определенно более ужасное. На какое-то мгновение лицо сидящего рядом со мной человека исказилось до неузнаваемости, тогда как все тело сотрясла резкая конвульсия, как если бы кости, органы, мускулы, нервы и железы его организма стали перестраиваться, занимая совершенно иное расположение и превращая его самого в совершенно иную личность.
Никогда в жизни не смог бы я сказать, что являлось в те минуты для меня источником самого дикого кошмара. Все мое естество словно окатила, захлестнула громадная волна болезненного отвращения – такое леденящее, парализующее ощущение крайней чуждости и аномальности, что я чуть было не потерял контроля над машиной. Сидевшая рядом со мной фигура уже была похожа не столько на моего давнишнего друга, сколько на чудовищного пришельца из другого мира, превратившегося в проклятое, дьявольское порождение неведомых мне и злобных космических сил.
Сразу же вслед за этим Дерби-напарник неожиданно ухватился за руль и заставил меня поменяться с ним местами. Сумерки уже успели сгуститься, а свет огней Портленда находился слишком далеко, а потому я не мог как следует разглядеть его лицо. И все же нельзя было не заметить безумного блеска его глаз, на основании чего я понял, что сейчас он находится в том самом сверхвозбужденном состоянии, так непохожем на обычное, которое не раз уже замечали многие люди. Казалось стланным, даже невероятным, что вялый, апатичный и растерянный Эдвард Дерби – тот, которому никогда не удавалось утвердить себя настолько, чтобы вообще научиться водить автомобиль – станет отдавать мне приказы и вырывать руль моей собственной машины, и все же именно это и произошло в действительности.
Добившись своего, он некоторое время ничего не говорил, а я, объятый неописуемым ужасом, был даже рад его молчанию.
Глава 5
В свете мелькавших мимо огней я увидел его плотно сжатые губы и невольно вздрогнул при виде ярко пылающих глаз. Люди были правы – пребывая в подобном настроении, он действительно чертовски походил на свою жену
