Мария Барышева - Дарители

— Что случилось? — громким шепотом спросила Наташа. Слава, не ответив, вышел на балкон. Тогда она снова встала, замоталась в простыню и путаясь в ней от волнения, словно подгулявший римский патриций, высунулась следом за ним и оглядела пустынный двор. Тьма уже истончалась, рассыпалась, облачное небо на востоке стало тусклым, каким-то неопрятным — еще не утро, но уже и не ночь — нечто неопределенное, и смотреть не это сегодня было странно тоскливо, будто эта расплывающаяся серость означала, что только что закончилось что-то очень хорошее.

— Что случилось? — повторила она, перегибаясь через перила. — Я никого не вижу…

— Это-то и хорошо, — Слава обхватил ее и затолкнул обратно в комнату, захлопнув балконную дверь, оборвав восторженный трепет оживших штор. — Значит так. Сейчас мы очень тихо слегка собираемся и через час уезжаем.

— Почему? — Наташа развернулась и метнулась в коридор, но Слава успел поймать ее.

— Ты хочешь звонить Витке? Бессмысленно. Она действительно спит, она под хорошей дозой снотворного.

— Господи, да что случилось-то?! Он…

— Тихо! Люди Баскакова в город приехали… вероятней всего, мы их привели… точнее, я, скорее всего, потому что пока… неважно!.. Так вот, Витка на них вчера нарвалась, и они ее помяли — не то, чтобы очень сильно, но ощутимо. Схимник сумел ее забрать, но… он мне, конечно, открытым текстом не сказал… ты ведь понимаешь, как он сумел это сделать?

Наташа молча повернула вниз кулак с торчащим большим пальцем.

— Во-во. И еще одного кадра он недавно от нашего дома увез… тоже. Нас, оказывается, со вчерашнего вечера выпасали. Так что придется нам, лапа, на какое-то время отсюда слинять. Мы через час отсюда выйдем — без всяких там узлов, баулов, это пока придется оставить. Схимник нас заберет и отвезет на вокзал…

— Схимник?! — Наташа широко раскрыла глаза и дернулась так, что вывернулась из простыни, и та осталась у Славы в руках. — Слав, ты что, с ума сошел?! Он…

— Послушай меня!..

— Как ты можешь слушать этого человека?! Ведь он даже…

— Наташ, ты мне веришь?

— Ты просто…

— Ты мне веришь?!

— Да! — зло крикнула она, чуть не плача.

— Тогда послушай меня. Сейчас мы соберемся, оденемся, да? а потом у нас до отъезда будет немного времени, и я тебе кое-что расскажу, а ты уже сама будешь делать выводы… и решать, ехать нам с ним или нет.

Наташа мотнула головой.

— Но куда?!

— Пока в Симфер, а потом… — Слава неопределенно пожал плечами. — Понимаешь, это ведь просто страховка.

— А Витка как же?

— Он ее потом привезет. Он сказал, что ей надо отлежаться, кроме того… в общем, она сейчас неважно выглядит… но это пройдет.

— А если он ее уби…

— Ты не хуже меня знаешь, что этого быть не может! — сказал Слава с неожиданной жесткостью. Наташа сжала губы и отвернулась.

Через сорок минут она, уже одетая и причесанная, сидела на корточках и молча собирала свои рисунки в одну стопку. Слава, тоже одетый, сидел в кресле и курил, внимательно наблюдая за ней.

— Ты даже на несколько дней не можешь с ними расстаться? Наташ! Ты меня слышишь?!

Наташа, чьи руки быстро мелькали, аккуратно складывая рисунок на рисунок, медленно повернула голову, и карие глаза посмотрели на Славу с опаской и странной злостью.

— Это мое! — хрипловато сказала она, снова опустила голову, и ее руки задвигались еще быстрее, словно она делала магические пассы. Слава воткнул сигарету в пустую банку из-под кофе, встал и подошел к Наташе.

— Только скажи что-нибудь!.. — с вызовом произнесла она, не поднимая головы, и Слава на мгновение замер — голос Наташи нисколько не изменился, но в нем проскользнули знакомые особенные агрессивные нотки — так разговаривала Света Матейко — неизмененная Света, устроившая последний в своей жизни скандал в домике курортного поселка перед «сеансом», который Слава надолго запомнил. Эта полудетская бессмысленная свирепость в ее голосе была настолько похожа, что ему на секунду стало жутко. Потом он опустился рядом с Наташей и поднял ее голову за подбородок, встретившись с ее глазами. Ее лицо разгладилось, она наклонилась и прижалась лбом к его подбородку.

— Не могу я так делать каждый раз! — пробормотала она. — Мне кажется, что я вампир.

— Не говори ерунды.

— Я поеду, Слава, я тебе верю, но… ты ведь слишком терпим к людям.

— Я Волжанске убил еще одного человека, — негромко сказал Слава, глядя на нее в упор. — Он повернулся ко мне спиной и я всадил нож ему в затылок. И не было секунды, чтобы я об этом пожалел. А другого, безоружного, лежащего на полу я ударил ногой в лицо. И об этом я тоже не пожалел. Как ты думаешь, Наташа, я очень терпим к людям?

— Но это оправданная жестокость, — пробормотала Наташа, немного помолчав. Слава хмыкнул.

— Возможно. И, как это ни странно может звучать, жестокость часто бывает и мудра. Но за все это приходится очень дорого платить. Такой путь ведет только под гору, и мало кому удается вернуться обратно. Это почти невозможно.

— Особенно, когда ты совсем один, — шепнула она и обняла его.

— Но ты-то не одна. У тебя есть я, есть Вита, есть мама, Костя. У тебя очень большие шансы забраться обратно на гору.

— Да, — Наташа слегка улыбнулась. — Надя когда-то говорила: «Вершины горы достигает тот, кто идет к ней, а не стоит внизу и говорит: какая, блин, высокая гора»!

— Наташ, Надя умерла, умерла давно. Ее нет и больше никогда не будет.

Наташа вздрогнула и отодвинулась, испуганно глядя на него.

— Зачем ты так?! Ты — так?!

— Затем! Ее больше не будет. И все те люди — и с Дороги, и с твоих картин — их тоже больше никогда не будет! Они все мертвые, и эти остатки у тебя в голове — это останки мертвецов! — он хлопнул ладонью по стопке рисунков. — И постоянно о них думая, ты пытаешься их оживить, а не убить окончательно?! Зачем?! У тебя есть живые люди, которые тебя любят, а мертвые пусть лежат себе в своих могилах. Потому что иначе все может стать намного, намного хуже.

— Значит, ты предлагаешь так все и оставить?! — глухо спросила она. — Чтобы всем тем все вот так вот просто сошло с рук?!

— Я так и думал… — Слава потер лоб, потом внимательно посмотрел на нее. — Скажи мне, ты хочешь вытащить это из себя?! Или ты хочешь сделать что-то прямо противоположное? Чтобы получить какое-то особенное знание и с ним отправиться на войну?

Наташа закрыла лицо ладонями, потом сказала:

— И то, и то.

Слава сжал губы, кивнул, и Наташа, убрав руки, только и успела подумать, насколько же старыми за эти полгода стали его глаза, когда он вдруг со всей силы, не вставая, ударил кулаком в деревянную плоскую спинку кровати. Старое дерево хрястнуло, спинка треснула и повисла на одном болте.