Яков Шехтер - Астроном

До того дня рыцари и ополчение встречались с драконами только в рассказах сказителей, поэтому смятение и страх, охватившие стан, не поддаются описанию.

Сделав круг над латинянами, дракон уселся на крепостную стену, и сидел на ней так долго и так неподвижно, что его впору было принять за каменный выступ башни. Перед рассветом чудовище тяжело поднялось над городом и скрылось в облаках.

С большим трудом удалось благородным рыцарям Евстафию Ремботу Кротонскму, Гишеру и Бернару де Сен-Валье восстановить водворить порядок в мятущемся от ужаса стане. Ударь в эти минуты сарацины, гибель армии была бы неизбежной.

Следующей ночью, когда король Иерусалимский одиноко сидел в своей палатке, склонив голову, словно под влиянием особенно тяжкого раздумья, перед ним явился один местный житель – христианский священник по имени Вильгельм. Лицо его выражало печаль и сострадание; остановясь на пороге палатки, священник, казалось, ожидал знака, чтобы приблизиться; он смотрел на короля, и по лицу его струились слезы.

Готфрид пригласил его войти, и спросил, почему он плачет, и не он ли причинил ему скорбь? Получив от короля обещание выслушать его без гнева, священник сказал, что позор носителей святого креста исторгает из его очей потоки слез. Затем он спросил короля, намерен ли он штурмовать Хеврон. Готфрид долго молчал, колеблясь, потом ответил, что, скорее всего, нет, ибо воины его видят в появлении дракона дурное предзнаменование.

Священник Вильгельм упал перед королем на колени, умоляя во имя того, чья смерть явилась Искуплением, атаковать город. Среди арабов и иудеев, населяющих Хеврон, рассказал он, существует поверье, будто посреди гигантского здания, стоящего над могилой

предков Израиля, есть место, именуемое Вратами Милосердия. И будто все молитвы, произнесенные на этом месте, немедленно сбываются. Поэтому тот, кто владеет усыпальницей, владеет и Святой Землей, и коль желает Готфрид, король иерусалимский, удержать в руках власть и корону, он должен непременно завоевать город и построить в усыпальнице христианскую церковь.

– Но почему же не сбываются молитвы сарацин? – с недоверием вопрошал король. Ибо непонятно стало ему, как удалось латинянам овладеть Иерусалимом и всей Землей Иудеи, если слова Вильгельма истинны. Неужели сарацины не молились о победе своего оружия?

И объяснил священник королю, что точное расположение места никто не знает, а внутри усыпальницы есть мечеть сарацинов и молитвенный дом иудеев, и чтобы попасть во Врата Милосердия дважды в неделю обходят старейшины той и другой общины мечеть и молельный дом, и читают на своих языках молитвы и просьбы. Но усыпальница весьма велика и, вероятно, просьбы не попадают в Ворота. Если же сломать разделяющие стены и сделать церковь на всей площади усыпальницы, то непременно молитвы короля будут услышаны.

Что же касается драконов, добавил священник, то существа эти живут в Хевроне испокон веков и никому вреда не причиняют, а их свирепая внешность обманчива и служит лишь для устрашения чужаков.

А со штурмом города должен король поторопиться, ибо наступили дни сокрытия луны, неблагоприятное время для сарацин и иудеев, поклоняющихся этому светилу. Ведь годы свои они считают по луне, владычице черных сил ночи, и негоже латинянам, счет ведущим по солнцу, управляющему добрыми силами света, оставлять в руках недостойных Врата Милосердия.

Услышав слова эти, прибодрился Готфрид, слетела с него меланхолия, словно черное покрывало. Тотчас посреди ночи призвал он баронов и командиров, и приказал готовить войско к штурму крепости. И все, поведанное священником, пересказал король слово в слово благородным рыцарям.

Стали поднимать командиры ополчение, но плохо слушались воины, потому, что сильно были испуганы видением чудовища. И тогда, чтобы покончить со страхами, священник Вильгельм решился подвергнуть огненному испытанию правдивость собственных слов. В обширной долине была сложена поленница и с первыми лучами солнца, в присутствии всей христианской армии, священник, облаченный в простую тунику, взошел на пылающий костер и через минуту вышел из пламени живым и невредимым.

При виде чуда воспрянули духом воины и ринулись на штурм городских стен. Закипела кровопролитная битва, много голов отлетело, много копий затупилось, много мечей покрылись зазубринами. К полудню ворвались латиняне в Хеврон. Нескончаемым потоком полилась кровь несчастного населения. Никого не щадили разгоряченные битвой воины. Только женщинам и девушкам выпадала короткая заминка перед смертью и та, лишь для того, чтобы познать силу страсти изголодавшихся по женскому телу мужчин. Красные ручейки текли по хевронским улицам, завиваясь, превращаясь в ручьи, сливаясь в реку.

Священник Вильгельм умер спустя несколько дней после взятия города, отошел в страшных мучениях, жестоко упрекая латинян, за то, что они подвергли его необходимости доказывать истину своих слов посредством такого страшного испытания».

– Драконы? – я недоуменно посмотрел на Моше. – Легенда про Врата Милосердия плохо совпадает с современным представлением об устройстве мира, но в качестве красивого предания ее как-то можно понять. Пропавший сундук – тоже легенда, но вполне реального свойства. Но драконы! Просто сказки.

– Сказки? – Моше прищурился. – А Пятикнижие, по-вашему, тоже сказки?

– А разве в Пятикнижии упомянуты драконы?

– Намеком упомянуты, – сказал Моше. – Тайное знание расшифровывает эти намеки.

– Можно приобщиться к этому знанию? – спросил Моти.

– Можно.

Моше снова поднялся из-за стола, и на сей раз снял со стеллажа толстую общую тетрадь в коричневом переплете.

– Записи я вел на арамейском. Как у вас с этим языком?

– Никак, – честно признался Моти.

– Тогда я буду переводить на русский. Однако за стиль и лексику не взыщите.

Мы дружно закивали, давая понять, что ни к лексике, ни к стилю и орфографии у нас нет и не будет никаких претензий. Моше выдержал паузу и начал.

– Во времена Ноаха извратила всякая плоть путь свой по земле. Крокодилы спаривались со львами и порождали ужасных страшилищ. Страшилища в свою очередь сочетались с орлами, и потомки их, покрытые крокодильим панцирем, но с львиной пастью, поднимались в воздух. Похотливые женщины совокуплялись с жеребцами, плод такой связи до пояса был человеком, а ниже – лошадью. Похоть воцарилась в мире, ужасные и причудливые создания наполнили землю. Отвратительной стала она в глазах Всевышнего, и послал он ангелов, Узу и Узиэля, проверить силу соблазна, охватившего создания. Спустились ангелы на землю и сразу начали грешить. Уза выбирал себе в жены женщин, а Узиэль животных. И родились от Узы великаны, наводившие страх, Узиэль же породил драконов. Невыносимы стали дела земные в глазах Всевышнего, понял Он, что нет миру исправления и решил уничтожить всякую плоть.