Лорел Гамильтон - Арлекин

Хэвен больше не прикасался ко мне, я слышала шум драки.

— Отойди от него, Анита! Прочь от него! — крикнул Хэвен.

— От кого? — спросила я и ударила ножом в лапу, не принадлежащую Римусу. Резанула ее, но и она меня порезала, и я крикнула — больше от досады, чем от чего другого.

— Прости, — шепнул Римус, руки его соскользнули вниз, колени подкосились, но он не упал — я подхватила его, пытаясь поддержать, и только тут поняла, откуда взялась рука с когтями. Нет, этого не может быть.

— Римус! — крикнула я.

Движение, шум, бой. Непонятные какие-то звуки, напряженное пыхтение. Что там творится?

Римус вдруг рухнул вперед, я попыталась его подхватить, но слишком это было внезапно, да и тяжелее он меня на сотню фунтов. Я свалилась, ударившись спиной об пол, он упал на меня сверху и застыл, не шевелясь. Темнота рассеялась, снова стало видно.

Из спины Римуса торчала отрубленная рука. Я закричала — не могла сдержаться. Телохранители подбежали к нему, поднимая его с меня. На спину перевернуть его было невозможно, потому что рука торчала из груди, и кисть была уже человеческой, но по виду груди моей и Римуса понятно было, что она не была такой, когда пробивала его. Глаза его были закрыты, и лежал он неподвижно. С ужасной неподвижностью.

— Вытащите из него эту штуку, — велела Клодия.

Вдруг рядом с ней оказался Фредо, держа в руках нож размером с небольшой меч. Он занес клинок — и я успела отвести глаза до того, как он ударил. Истина и Нечестивец держали острия мечей возле горла нового арлекина, которого я раньше не видала, и он был весь в черном и в черной маске. У него не было руки. Олаф, Эдуард и охранники держали на мушке Джованни и Коломбину. Вокруг них стояли Ашер, Жан-Клод, Реквием и многие еще наши вампиры. Теперь, решила я, когда истинный мастер Арлекина повержен, они справятся с оставшимися двумя. Хорошо, когда что-то получается. Хэвен сидел на полу между этими двумя группами, из ран текла кровь, но он был жив. А вот насчет Римуса непонятно. Я повернулась к нему.

Руку уже извлекли, разрубив пополам, но в груди осталась дыра, через которую видно было насквозь — как от пушечного ядра в мультфильме.

— Ой, ё… — сказала я. — Сердце…

Клодия обернулась ко мне — в слезах.

— У этого гада серебряные скобы были на предплечьях. Серебро как бритва острое. Украшения, блин.

— У него заживают раны, — сообщил Нечестивец. — Как бы нам это прекратить?

— А Римус…

Я не могла этого произнести.

— Убит, — сказала Клодия.

Холодно и деловито, будто и не текли по ее лицу слезы.

— Да, — отозвалась я.

Она кивнула.

— Он погиб, спасая меня.

— Он погиб, делая свою работу, — ответила она.

Глядя на ее слезы, я подумала, был ли он всего лишь другом ей — или больше. Лучше, если другом. Ох, лучше.

Я встала — и снова упала. Ричард меня подхватил.

— Римуса убили, — сказала я и оттолкнула его.

— Анита, прошу тебя.

Я покачала головой:

— Либо помоги мне подойти к Истине и Нечестивцу, либо иди куда-нибудь еще.

— Но дай я хоть посмотрю, сильно ли ты ранена.

— Нет!

— Ты хочешь, чтобы Римус погиб зря? Да?

С другой стороны от меня возник Мика:

— Анита, давай посмотрим, а потом мы тебя отведем к Истине и Нечестивцу.

— Анита, пожалуйста, — попросил подошедший Натэниел.

Я кивнула. Они тряпкой, которую им дал кто-то из публики, стерли с меня часть крови. Царапины не были глубоки — не были глубоки настолько, что, будь я больше человеком, мне бы швы понадобились. При виде таких разрезов на груди я должна была бы беспокоиться о косметическом эффекте, но вот почему-то совершенно не беспокоилась.

— Отведите меня к ним, — сказала я.

Ричард взял меня под одну руку, Натэниел под другую, подняли на ноги и провели туда, куда я хотела. Мика шел за нами, неся перевязочный материал. Может, я даже позволю потом себя заклеить. Римус погиб, и я хочу знать, зачем. Или даже как. То, что возникло из тьмы, было вампиром, от которого пахнет волком и у которого когти как у сильного оборотня. Такое невозможно, но Римус убит — значит, возможно.

— Кто ты? — спросила я.

— Арлекин.

— Один из арлекинов, или ты — Арлекин?

Мой голос у меня в голове прозвучал отдаленно, будто я где-то поодаль от самой себя нахожусь.

— Я — Панталоне, бывший когда-то Панталеоном. Один из первых детей тьмы.

— Ты не послал нам черной маски, Панталоне, но пытался убить нас. Это против закона совета, это, черт побери, против закона Матери Всей Тьмы.

— Ты ничего не знаешь о нашей матери, человеческая женщина. Ты не вампир, ты не суккуб. Ты всего лишь некромант, и наши законы разрешают убить тебя на месте.

Запахло жасмином.

— Цветы, — сказал Натэниел.

— Что это? — спросил Ричард.

Я почуяла дождь едва заметным запахом ветра, которого не было уже миллион лет. На языке был вкус жасмина, сладкий и удушающий. Но сейчас я не испугалась, я обрадовалась этому запаху, потому что я знала, на кого она злится. Хотя «злится» — слишком сильное слово, как я поняла, когда она приблизилась. Слишком это человеческая эмоция, а она, по ее собственному выражению, забыла, как это — быть человеком.

— Марми Нуар, — ответил Ричарду Натэниел.

А я и забыла, что был вопрос.

— Сопротивляйся ей, Анита, сопротивляйся! — крикнул Ричард.

— Если ты не будешь мне помогать, отвали и не мешай.

— Помогать в чем? Дать матери всей тьмы завладеть тобой?

— Отвали немедленно, Ричард! — заорала я на него, и у него на руке красной пастью открылся порез. Это не была Марми Нуар: я такое уже делала пару раз под стрессом. По своему произволу я этого делать не могла, но… — Это не она, это я. Помогай или уйди.

Я старалась говорить ровным голосом, потому что эмоции, видимо, были опасны.

— Не впускай ее в себя.

— Мика, возьми меня за руку.

— Не давай ей этого делать, — обратился к нему Ричард.

— Нам по-прежнему грозит опасность, Ричард, — сказал Мика. — Ты не понял? Мы должны кончить, что начали.

— То есть убить их?

— Да, — ответила я. — Убить их, убить их всех!

И еще один порез открылся на руке Ричарда. Он выпустил меня, как выпускают горячий предмет, ожегшись. Мика охватил меня мохнатыми руками. Они с Натэниелом вывели меня вперед, чтобы я могла сделать то, что сделать нужно. То есть то, что я должна сделать. Нет, не должна — хочу. Я хочу убить его. Он убил Римуса, и Римус погиб потому, что этот лежащий вампир хотел убить меня. Римус отдал жизнь, чтобы меня спасти, и я сегодня заплачу свой долг, заплачу кровью и страданием убийцы. Очень, очень это казалось удачной мыслью.