Роберт Стайн - Оборотень из болот

– Привет, пап.

Он оторвался от своего занятия и повернулся ко мне. Он был в джинсовых шортах и желтой майке. А на голову он напялил бейсболку, повернув ее козырьком назад.

– Как дела, Грэди?

– Мы с Вилом видели мертвую цаплю, – выдохнул я.

Я никак не мог отдышаться, ведь последнюю часть пути мы с Вилом почти что бежали.

– Где? На болотах? – полюбопытствовал папа безо всякого интереса. Скорее из вежливости. Он снял бейсболку, вытер рукой пот со лба и снова надел, только теперь козырьком вперед.

– Папа, ее разорвали на части!

– Такова жизнь в дикой природе, – невозмутимо отозвался он. Он наклонился к ближайшему оленю и приподнял над землей его переднюю ногу, чтобы рассмотреть копыто. – Ты же знаешь, Грэди. В природе случаются всякие вещи. Иногда очень жестокие, на наш человеческий взгляд. Я же тебе объяснял про теорию выживания. Выживает сильнейший, и все такое.

– Нет, папа. Это совсем другое, – с жаром проговорил я. – Эта цапля… ее разорвали надвое. Я хочу сказать, как будто кто-то взял ее и…

– Наверное, какая-нибудь другая птица. – Папа внимательно изучал оленье копыто. Я вообще удивляюсь, как он еще слышал, что я ему говорю. – Большая хищная птица. Это могла быть…

– Мы видели болотного отшельника, – перебил его я. – У него вся рубаха была в крови. А рядом с цаплей было полно следов. Звериных следов.

– Грэди, ты успокойся. – Папа наконец отпустил ногу оленя и повернулся ко мне. – Если ты собираешься часто ходить на болота, тогда лучше сразу готовься к тому, что там ты увидишь много чего такого, что покажется тебе неприятным и страшным. Только не надо воображать себе всякие ужасы. Я знаю, воображение у тебя богатое.

– Вил сказал, что это сделало какое-то чудовище! – воскликнул я.

Папа нахмурился и почесал макушку прямо через бейсболку.

– Я смотрю, у твоего нового друга тоже богатое воображение, – тихо заметил он.

Родители разрешили, чтобы Волк ночью спал у меня в комнате. Я ужасно обрадовался. Когда с тобой в комнате спит здоровенный пес, ты себя чувствуешь гораздо спокойнее.

Как я ни старался, но не сумел выкинуть из головы этот противный и страшный образ разодранной в клочья цапли. Он так и стоял у меня перед глазами. Я смотрел телевизор до ужина. После него мы с Эмили засели играть в шахматы.

Но чем бы я ни занимался, я вновь и вновь вспоминал эту груду растерзанного мяса и окровавленных белых перьев.

Вот почему я обрадовался, что Волк будет спать со мной.

– Ты ведь меня защитишь, если что, правда, пес? – прошептал я ему с кровати.

Он устроился на коврике рядом с кроватью. Когда я к нему обратился, он тихонечко рыкнул. Свет полной луны лился в окно и падал прямо на Волка. Я увидел, что он лежит, опустив голову на передние лапы. Кажется, он уже засыпал.

Я тоже закрыл глаза и почти мгновенно заснул.

Не знаю, сколько я спал.

Но посреди ночи меня разбудил страшный грохот.

Я рывком сел на постели. Поначалу я вообще ничего не соображал, но потом понял, что грохот донесся из гостиной. Кто-то вломился к нам в дом!

16

Грабитель?!

Я встал с кровати и на цыпочках подошел к двери.

Сердце бешено колотилось в груди.

Я встал у двери, не решаясь выглянуть в коридор.

Снова раздался грохот.

Потом шаги.

– Кто… кто здесь? – выдавил я. Это был даже не шепот, а сдавленный хрип.

Я открыл дверь, вышел в темный коридор и, распластавшись по стенке, направился в гостиную.

– Кто здесь? – выкрикнул я уже чуть увереннее.

Мама, папа и Эмили тоже вышли из своих комнат. Так что в коридоре мы все и встретились. Даже в темноте я сумел разглядеть, что все они растеряны и напуганы.

Я первым вошел в гостиную.

Там было не так темно, как в коридоре – в большое окно лился бледный свет полной луны.

– Эй! Есть тут кто? – позвал я.

И тут я увидел Волка. Я сначала даже не понял, что происходит. Он бросился прямо на окно. Его мощные плечи глухо ударились о стекло.

– Волк, прекрати! – заорал я.

Теперь я понял, что это был за ужасный грохот, который меня разбудил. Волк опрокинул журнальный столик, а заодно и торшер, который стоял у окна.

– Он… он пытается выйти на улицу, – пробормотал я.

Папа положил руку мне на плечо:

– Ну он тут и устроил… похоже, торшер разбил.

Волк снова набросился на окно.

– Волк, прекрати! – прикрикнул я.

Он повернулся ко мне, тяжело дыша. В лунном свете его глаза отсвечивали красным блеском.

– Чего он так рвется на улицу? – спросила Эмили.

– Если он будет такое устраивать каждую ночь, мы не сможем держать его в доме, – сказала мама.

Волк наклонил голову и возбужденно зарычал.

Его длинный хвост стоял дыбом.

– Откройте кто-нибудь дверь. Пусть он выйдет. – Голос у мамы был хриплым со сна. – Пока он не разнес весь дом.

Папа пошел в коридор и открыл переднюю дверь. Волк мгновенно сорвался с места, в три прыжка добрался до выхода и выскочил на улицу, едва не сбив папу с ног.

Я подошел к окну, чтобы посмотреть, что он будет делать. Но пес уже скрылся за домом. Как я понял, он побежал на задний двор. И тут до меня дошло, куда он так рвался.

– По-моему, он побежал на болота.

– Он ломился прямо в окно, – сказала мама. Эмили включила свет.

– Он такой сильный… он мог и стекло разбить, – тихо проговорила она.

Папа закрыл дверь и запер ее на замок. Потом зевнул и повернулся ко мне:

– Ты понял, что это значит, Грэди?

Я так и стоял у окна, засмотревшись на полную луну.

– Нет. А что это значит?

– Отныне и впредь Волк будет спать на улице. – Папа нагнулся и принялся собирать с пола осколки торшера.

– Но, папа… – начал было я, но он не дал мне договорить.

– Такого большого и беспокойного пса просто нельзя держать в доме, – заявил он тоном, не терпящим возражений, и протянул собранные осколки Эмили. Потом он поднял опрокинутый столик и поставил его на место.

– Волк не нарочно разбил торшер, – сказал я, хотя и сам понимал прекрасно, что родителей уже все равно не переубедишь.

– Скоро он все разобьет, что только можно разбить, – сказала мама.

– Просто он очень большой для дома, – добавил папа. – Пусть он лучше живет на улице.

– А почему он так рвался на улицу? – настойчиво повторила Эмили.

– Может быть, он привык спать на открытом воздухе, – сказал папа и повернулся ко мне. – Там ему будет лучше, чем в доме. Правда, Грэди.

– Ага. Может быть, – угрюмо пробормотал я. Мне очень хотелось, чтобы Волк спал у меня в комнате. Но я уже понял, что теперь мне в жизни не уговорить родителей, чтобы они разрешили держать Волка в доме. Они у меня такие… Уж если они что решили, переубедить их уже невозможно.