Дом дождя - Грег Ф. Гифьюн
"Ты спасла мне жизнь", - говорит он, и слова застревают у него в горле.
"А ты спас мою".
Он отрицательно качает головой. "Ты спасла меня, Кэти. До тебя я был никем".
"Гордон..."
"Ничем. Ничто, пока я не встретил тебя".
Она притягивает его ближе, обхватывая обеими руками. "Ш-ш-ш".
"Я так тебя люблю".
"Что на тебя сегодня нашло?" - спрашивает она, обжигая его шею своим горячим дыханием. "Ты никогда так не разговариваешь".
"Прости. Я должен говорить тебе, как сильно я тебя люблю, каждый день".
"Я знаю, как сильно ты меня любишь, дорогой".
"Правда?" - спрашивает он. "Правда?"
"Может ли кто-нибудь когда-нибудь узнать, как сильно его любит другой человек?"
Нет, думает он, не может. А иногда и не должны.
"Мне жаль", - говорит он, прижимая ее к себе.
"За что?"
"За все".
Поезд с грохотом обрывает воспоминания Гордона. Все еще прислоненный к двери, он оглядывается назад. Бизнесмен по-прежнему в отключке, но в вагоне больше никого нет.
С силой дернув дверь, он открывает ее, проскальзывает в следующий вагон и захлопывает за собой дверь.
Поезд мчится дальше, проносясь по темным туннелям под городом.
5.
Юго-Восточная Азия. Измученный, избитый и окровавленный, он цепляется за ствол поваленного дерева и плывет по грязной реке... дрейфует... к тому, чего он не знает. Но он в аду. Это он знает точно. И он не собирается покидать его в ближайшее время. Скорее всего, он никогда не уйдет, хотя это его уже не очень волнует. Ему давно уже нет дела до этого. Если он умрет, так тому и быть. Если ничего другого не останется, это положит конец этому ужасу, и что бы ни ждало его по ту сторону, хуже быть не может. В этом он уверен, даже когда цепляется за эту мертвую, плавающую штуку и смотрит, как джунгли по обе стороны проносятся мимо, словно во сне. Столько черного дыма, поднимающегося и клубящегося от горящих вещей и сгорающих людей, что, если бы он мог хоть немного поспать, все бы исчезло. Но если он так сделает, то соскользнет с дерева, погрузится в грязную, коричневую, кровавую воду и никогда не вернется. Неужели это так плохо? Почему бы ему просто не сделать это и не покончить с этим? Потому что он не доставит Аду удовольствия и не уйдет добровольно. Если он нужен Аду, ему придется взять его, оторвать и потащить в небытие, пиная и крича.
Вокруг него, словно демонические буйки, покачиваются изуродованные тела - некоторые из них всего лишь фрагменты. Раньше он видел мертвецов в своих кошмарах, но теперь они не дают ему такой возможности: они приходят постоянно, так же неумолимо, как и при жизни. Но теперь они принадлежат реке. Она забрала их, так же как пытается забрать его, тянет за собой, надеясь утащить глубоко под поверхность. Все пахнет бензином, фекалиями и мочой, обугленной и горящей человеческой плотью. Смерть.
Вдалеке он видит, как к нему приближается штурмовой катер. Из его динамиков звучит песня Rolling Stones. Он снова выживет и обманет смерть, пока вокруг него будут убивать других. Они вырвут его из этой реки зла, но не раньше, чем окрестят его в их грехах... и его собственных... Оставив часть его в этой реке навсегда. Часть, которую он никогда не сможет вернуть. Как и многие другие, он - призрак в этих джунглях, просто еще один бледный призрак вдали от дома, наблюдающий с грязных берегов реки, покрытый ее кровью и замаскированный ее ложью.
Когда Гордон идет по тротуару, кошмары покидают его, и он видит кладбище вдали, на вершине холма. Дождь ослабел, но все еще падает тяжелый, клубящийся туман. Он поднимается на холм и дважды останавливается, чтобы перевести дух, прежде чем добраться до ворот. Они открыты. Он оглядывается. Здесь, на окраине города, гораздо меньше зданий, меньше бетона, больше деревьев и травы, меньше машин и людей. Здесь не так просто спрятаться, и хотя кажется, что он один, он знает, что это не так.
Он проходит через ворота, его ботинки хрустят по грязной траве, пока он добирается до первой секции могил. Его ждет море могил - склепы, гробницы, надгробия, мавзолеи и статуи ангелов, простирающиеся насколько хватает глаз. И все же, как ни странно, Гордон не чувствует здесь ничего от мертвых, с их огромными коридорами из бессмысленного камня и гниющей плоти, с их памятниками праху.
Гордон давно здесь не был, поэтому ему требуется время, чтобы вспомнить, но в конце концов он вспоминает и идет по узким мощеным дорожкам между могилами. В конце концов он доходит до той, к которой пришел, - небольшого надгробия из темно-серого гранита. Спереди высечен крест, под ним имя Катарины, дата ее рождения и дата смерти. Рядом с ней - имя и дата рождения Гордона, затем тире и ничего. Как странно видеть свое имя, уже высеченное на надгробном камне и ожидающее своего неизбежного прихода. Потрескавшийся зеленый пластиковый саженец лежит на боку перед камнем, яркие цветы, которые он когда-то хранил, давно исчезли. Гордон вспоминает, как в последний раз он приходил сюда с Гарри, несколько месяцев назад, и как они принесли с собой саженец. Он изо всех сил старается не обращать внимания на мысли и видения ее тела под его ногами, заключенного в этот ужасный гроб. Его взгляд возвращается к ее имени, и оно быстро расплывается сквозь слезы. "Кэти", - шепчет он. "Моя Кэти".
"Гордон..."
Ветер шелестит ветвями ближайшего дерева, привлекая его внимание. Он протер глаза, пока они не прояснились, затем снова посмотрел. Но он не ошибся. На дереве что-то есть... что-то, чему не место, сидит на толстой ветке недалеко от земли. Он делает несколько шагов к дереву, которое все еще находится в метре от него, а затем щурится сквозь туманную пелену дождя.
Что это, черт возьми, такое?
Гордон делает еще один шаг и вдруг видит. На ветке сидит человек в черной одежде и с кривой улыбкой наблюдает за ним, его ноги болтаются и раскачиваются, как у ребенка. Он знает, что видит, но его разум не может понять, что это такое.
"Привет, Гордон, - говорит мужчина. Голос у него мягкий и глубокий, почти музыкальный, и на вид ему где-то за тридцать. Он так хорош собой, что почти красавец: поразительные льдисто-голубые глаза и густые темные волосы, свисающие до плеч, зачесаны назад. Его козлиная бородка идеально
