Вольфганг Хольбайн - Колдун из Салема

Извивающиеся щупальца все приближались. Бесшумно двигаясь, они скользили по полу в сторону моих ног, потом вдруг замерли на мгновение, словно задумались, а затем снова поползли ко мне. Я закричал.

Кто-то начал тарабанить в дверь.

— Что там происходит? — раздался чей-то голос. — Откройте! У вас слишком шумно!

Я снова закричал, рванулся в сторону и перекатился прямо к двери, но тень неизменно следовала за мной. Ее щупальца, словно издеваясь, замерли на расстоянии ладони от моего тела.

Дверь резко распахнулась, я увидел портье, лицо которого, похожее на лисью мордочку, покраснело от гнева.

Ужасная тень тут же исчезла.

Тень, лежавшая возле меня, в мгновение ока стала обычной тенью обычного человека. Неприятный запах — запах чудовища — тоже мгновенно исчез.

Портье решительно вошел в распахнутую дверь и гневно посмотрел на меня, правда, в его глазах проглядывал и страх.

— Что здесь, черт возьми, происходит? — спросил он. — Почему это вы решили, что здесь можно кричать? Вы ведь вопите так, что слышно даже на побережье!

Я хотел что-то ответить, но не смог. Мое сердце колотилось вовсю, я дышал так быстро, что смог издать лишь какие-то нечленораздельные звуки. Опираясь об пол дрожащими руками, я медленно приподнялся, встал на четвереньки и, секунду передохнув, поднялся на ноги. Выпрямившись, я тут же зашатался. Комната перед моими глазами стала ходить ходуном, и мне, чтобы не упасть, пришлось изо всех сил — всех, что еще оставались во мне — вцепиться в спинку кровати.

— Ну, так что? — резко спросил портье.

Его голос был раздраженным, но в нем чувствовался и легкий испуг. Наверное, портье опасался, что я — сумасшедший.

— Ни… ничего, — с трудом проронил я. — Я… я…

— Снова один из этих ваших приступов? — спросил «лисья морда».

Я кивнул. Это было самым лучшим объяснением, которое только могло прийти мне в голову в данный момент.

— И ваш дядя вот так вот запросто оставляет вас одного? — продолжал портье, которому мое молчание, похоже, прибавило храбрости. Он сердито сделал шаг ко мне, уперся кулаками в бока И в упор посмотрел на меня. — Молодой человек, если вы больны, то обратитесь к врачу. Эта гостиница — не больница, и я, кстати, уже говорил об этом вашему дяде.

— Это… это больше не… не повторится, — пробормотал я.

У меня все еще кружилась голова, а тело казалось каким-то легким и беспомощным. После того, что произошло, я чувствовал себя крайне изможденным.

— В том, что это больше не повторится, можете быть уверены, — буркнул «лисья морда». Как все трусливые люди, он, почувствовав, что ему не оказывают сопротивления, сразу же решительно пошел в атаку. — Потому что вам придется покинуть гостиницу, и немедленно. У нас есть другие постояльцы, и эта гостиница — не…

— …не сумасшедший дом? — я посмотрел ему прямо в глаза.

Выражение гнева на его лице сгладилось.

— Я… я не это имел в виду, — поспешно сказал он. — Я только…

— Прекрасно, — я небрежно махнул рукой, осторожно отпустил спинку кровати, за которую все еще держался, и, пошатываясь, пошел в глубину комнаты. — Вы правы. Я съезжаю. Немедленно.

У меня едва хватило сил на то, чтобы наклониться и взять свою одежду. Когда я попытался надеть брюки, у меня снова закружилась голова. Но на этот раз, напрягши все свои силы, я сумел побороть головокружение. Мне было просто необходимо покинуть эту комнату. Причем немедленно.

— Я не это имел в виду, — сказал портье уже жалким тоном. — Вы вполне можете остаться, пока…

— Я съезжаю, — заявил я. — Прошу подождать, я сейчас оденусь. Я… я больше не буду доставлять вам неприятностей.

Дрожащими руками я заправил свою ночную рубашку в брюки, затем взял куртку и неловкими движениями надел и ее. Мой взгляд упал на противоположную стену. Но тень на ней теперь была обычной человеческой тенью.

— Быть может, мне следует позвать врача? — собираясь выйти, спросил портье.

Ему, похоже, вдруг сильно захотелось побыстрее уйти из этой комнаты. Впрочем, я не стал бы его за это упрекать. Кому охота находиться наедине с сумасшедшим?

— Прошу вас остаться, — сказал я. — Я уже почти готов.

— Но у меня полно дел, и вы, в общем-то, можете…

— Черт возьми, вам следует остаться! — рявкнул я.

«Лисья морда» испуганно отпрянул назад и несколько раз судорожно сглотнул, но все же не ушел. Его растерянный взгляд скользнул по комнате: он, похоже, искал какой-нибудь предмет, которым смог бы защититься от меня, если я вдруг начну буянить.

Я оделся как можно быстрее (правда, быстрыми эти действия назвать было нельзя, поскольку мои руки все еще сильно дрожали — так, что я еле смог завязать шнурки), взял со стола шляпу и трость и направился к двери. Портье внимательно посмотрел на меня. Судя по выражению его лица, я выглядел ужасно. Он молча отступил в сторону, пропуская меня. Я подошел к двери, остановился и выглянул в коридор. Он был длинным и темным, свет единственного окна не достигал лестницы. «Там нет теней, — подумал я. — Прекрасно». Пока я не находился где-нибудь на солнечном свете, или же в свете огня или лампы, я чувствовал себя в безопасности.

Почти.

— Вы… Вы действительно уходите? — раздался голос стоящего позади меня портье.

Я, не оборачиваясь, кивнул:

— Да. Когда вернется мой… дядя, скажите ему, что я буду ждать его в гавани. Сегодня вечером, после захода солнца.

«Если я к тому времени буду еще жив, — мысленно добавил я. — И если это буду еще я».

Последние полмили дорога становилась все хуже, и Бенсену все чаще приходилось браться за кнут, чтобы заставить лошадей продвигаться вперед. Но теперь ему не мог помочь даже кнут. Повозка основательно застряла, погрузившись в топкую болотистую почву по самые оси. Чтобы продвинуть повозку вперед, потребовалась бы, наверное, целая дюжина волов.

Бенсен, гневно ругнувшись, бросил поводья, поднялся с узких козел, затем перелез назад, на грузовую платформу повозки. Норрис лежал там, скрючившись между пустых мешков и плетеных корзин, от которых пахло рыбой. Он тихо стонал, и за последние полчаса его несколько раз стошнило. От повозки вовсю воняло рвотными массами, а лицо Норриса лежало в луже светло-серой вонючей жидкости. Бенсен, подавив в себе отвращение, опустился перед Норрисом на колени. Эту повозку он «взял напрокат», даже не спросив разрешения ее хозяина, а Норрис…

«Ну, бедняга Норрис, похоже, наглотался не только морской воды», — подумал Бенсен, еще больше мрачнея. Его товарищ уже перестал хныкать и умолять о помощи, хотя все еще находился в сознании. Его глаза были слегка приоткрыты, а ладони нервно сжимались и разжимались, при этом ноготь одного из пальцев царапал ветхое дерево борта повозки, издавая чиркающий звук, от которого у Бенсена по спине побежали холодные мурашки.