Лорел Гамильтон - Арлекин

— Ты себя и Жан-Клода включаешь в этот список? — спросил он так тихо, так насыщенно чувством, что голос прозвучал глухо.

— А ты включаешь нас? — спросила я в ответ.

Слезы стояли в горле, глаза жгло. Не стану я для него плакать.

Карие глаза посмотрели на меня, полные страдания, но все-таки он ответил:

— Нет.

Я закивала — слишком быстро, слишком сразу. Проглотила застрявшие в горле слезы и не задохнулась. Дважды прокашлялась — так остра была боль. Хотела напуститься на него с обвинениями, например: «Что ты тогда делал сегодня в моей постели? Зачем спал со мной, Микой и Натэниелом? Меня нет в твоей жизни, так что…» Но я проглотила все это, потому что оно не было важно. На это у него либо нашелся бы какой-то ответ, либо он расстроится — мне ни слышать, ни видеть этого не хотелось. Объяснений мне не нужно, смотреть, как он мучается над моральными затруднениями, — тоже. С меня хватит.

— Я не сержусь, Ричард, во мне нет к тебе ненависти. Просто больше я этого делать не буду. Ты считаешь меня злом. Ты считаешь злом Жан-Клода. Ты считаешь злом то, что мы делаем, чтобы защитить всех. Отлично.

— Я же не говорил…

— Не надо, — подняла я руку. — Просто помолчи. Вот та рука у тебя на плече, что не дает твоим сомнениям сожрать тебя заживо, создана сексом. Спокойствие, которое тебе передалось, куплено веками секса, пыток и рабства. Жан-Клод, злой негодяй, выкупил Дамиана, спас из ада. Они даже друг другу не очень нравились, но Жан-Клод, исчадие зла, не оставил бы у нее в руках никого, кого мог бы спасти, мерзавец этакий.

— Анита! — сказал Дамиан, и в лице его был страх — и еще что-то, будто он знал, что сейчас будет.

— Наше зло было тебе на пользу, Ричард. Ты рассчитываешь на нас, что мы добровольно сделаем за тебя грязную работу. Я же даже Больверк в твоем клане, в буквальном смысле злодей, то есть делающий за тебя зло. Делаю то, что не будет делать Ульфрик. Ладно, ладно, я твой Больверк, но сегодня мы не в лупанарии, мы сегодня не лупа и не Ульфрик. Сегодня ночью решаются дела вампиров, и я — человек-слуга Жан-Клода. Я — мастер Натэниела и Дамиана. Вот сила, за которой ты сейчас прячешься. Ты считаешь нас злом — отлично. — Я посмотрела на Дамиана, чтобы он понял, что я сейчас скажу.

— Дамиан, отпусти его.

— Ты этого не сделаешь, — сказал мне Ричард.

— Нельзя иметь все сразу, Ричард. Ты прав, сейчас восстанет ardeur. Ты не хочешь ведь касаться никого из нас, когда это случится?

Он смотрел молча.

— Если ты говорил всерьез, если ты правда веришь, что так нельзя, что это зло, то отпусти руку Дамиана. Отпусти и стой на своей высокоморальной позиции. Если мы с Жан-Клодом ничего для тебя не значим, стой сам. Стой на своих ногах.

Он глядел на меня так, будто я что-то страшное сказала. Глядел и цеплялся за руку Дамиана.

— Не делай этого сейчас, не надо.

— По мне, сейчас — как раз самое время, Ричард. Самое оно. Мы сейчас пробудим ardeur, так что отпусти руку.

— Жан-Клод! — посмотрел он на вампира.

— Странная ночь сегодня, мой Ульфрик. Мне бы надо отстаивать тебя. Ратовать за тебя, стараться, чтобы ты остался с нами, но, кажется, мне не хочется этого делать. Мне, как и ma petite, надоело осуждение со стороны того, о ком я забочусь. Сегодня надоело сильнее, и я знаю, что это усиление — работа Коломбины. Она перестала атаковать конгрегацию, всю свою силу обрушила на нас, потому что нашла нашу слабость. И эта слабость с нами всегда, изначально.

— Ты обо мне, — сказал Ричард.

— Я о нашем триумвирате. Он с дефектом, и я не знаю, как его исправить. Я чувствую, что создала Анита со своими слугами. Вы двое куда сильнее, и мой триумвират должен быть из этих двух более сильным. Но это не так.

— Из-за меня.

— Нет, mon ami, потому что мы такие, как мы есть. Но какова бы ни была причина, а эта борьба надоела мне. — Он отклонился назад, к Ашеру, прислонился щекой к его лицу. — Я отверг тех, кого люблю, чтобы пощадить твою чувствительность — и Аниты.

— Вы же все любовники, — сказал Ричард. — Не говори мне, что это не так.

— Мы должны будем сейчас вызвать ardeur, Ричард, — сказал Жан-Клод. — Отпусти руку Дамиана, или ты будешь втянут в то, что случится. Если это зло, и ты избегаешь его, отпусти. Отпусти нас, Ричард, отпусти нас всех.

— Это вампирские фокусы! — крикнул Малькольм. — Не дай ей вынудить тебя к тому, о чем ты потом пожалеешь!

— Это вампирские фокусы, но Ричард говорил то, во что искренне верит, так что я думаю, что мы с Анитой пришли к пониманию. Мы устали от этого, Ульфрик. Устали, что ты делаешь из нас негодяев. Раз мы негодяи, отпусти нас. Если нет, держись за нас, но в любом случае ты знаешь, что я сейчас буду делать. Если ты не хочешь быть в это вовлечен, отдели себя от нас.

— Отпусти, Ричард, — сказала я.

Он повернулся к Жан-Клоду, потом ко мне.

— Это то, чего ты хочешь? — спросил он.

— Это то, чего ты хочешь? — спросила я.

— Я не знаю, — ответил Ричард.

— Тогда отпусти меня, Ричард. Отпусти.

Он отпустил.

45

Ричард рухнул на колени, голова свесилась к полу, руки охватили ее в отчаянии, будто хотели прикрыть от навалившихся сомнений. В одиночку ему не выстоять было против мощи Коломбины, а он был одинок. Но мы — мы не были.

Державший меня за руку Дамиан втянул себя в круг нашей силы. У него были пунктики насчет других мужчин, примерно такие, как у Ричарда, но Дамиан намного практичнее. Когда он прижался ко мне, и Жан-Клоду пришлось подвинуть руку, пропуская его, я услышала — или почувствовала — мысли Дамиана. Это не была бы судьба хуже смерти, что бы ни случилось между ним, Жан-Клодом и остальными мужчинами. Что бы они с ним ни сделали, это и вполовину не будет так ужасно, как то, что вытерпел он когда-то от ее рук. Вторая мысль, которая успела мелькнуть до того, как Жан-Клод взял вожжи от всех наших мыслей в свои руки, была такая: таких хороших и добрых мастеров, как мы с Жан-Клодом, у него еще не было. Мы стоим того, чтобы за нас драться. Но тут Жан-Клод сел за руль нашего метафизического автобуса — и спокойствие. Вдруг все мы стали невероятно спокойны.

Я стояла, прижавшись спиной к Жан-Клоду. Притянув к себе меня и Дамиана, он повернул нас как в танце, плавно и неизбежно, и мы оказались в круге его рук. Он обнимал нас обоих, а моя рука легла на талию Дамиана и притянула его ко мне сбоку, будто контуры наших тел были подогнаны друг к другу от плеча до бедра. Он завел руку мне за плечи, взял за плечо ладонью, и снова мы совпали друг с другом так, как я и не припомню. Рука Жан-Клода на плечах у Дамиана, другая обнимает Натэниела, который свернулся у его бока, руку протянув мимо меня спереди. Не знаю, где была его вторая рука, но Ашер стоял за спиной у Жан-Клода.