Стивен Кинг - Бессонница

— Ты должен прекратить это, — сказал ему Билл Макговерн однажды вечером, когда они сидели на крыльце и пили лимонад. Это случилось в середине августа, когда Ральф просыпался по утрам в половине четвертого. — Это совсем не полезно для твоего здоровья. Мягко говоря… Ты уже похож на помешанного.

— Может, я и в самом деле помешанный, — коротко ответил Ральф, и тон его голоса или выражение лица, должно быть, произвели на Билла впечатление, поскольку он сменил тему.

Ральф снова начал совершать пешие прогулки — ничуть не похожие на марафоны 1992-го, но при хорошей погоде ему удавалось пройти две мили в день. Обычно он спускался с холма с неподходящим для спусков названием Ап-Майл-Хилл[9] к Публичной библиотеке Дерри, а потом к «Последним страничкам» — букинистическому магазинчику и газетному киоску на углу Уитчэм-стрит и Мейн-стрит.

Магазин «Последние странички» располагался рядом с дешевой барахолкой под названием «Кому цветок, кому пальто», и однажды в августе, в разгар своих недосыпаний, проходя мимо этой сутолоки, Ральф увидел новый плакатик среди просроченных объявлений об ужинах из бобовых блюд и о давно минувших церковных собраниях, наклеенный таким образом, что он наполовину скрывал желтоватый рекламный плакат: ПАТА БЬЮКЕНЕНА — В ПРЕЗИДЕНТЫ[10].

Хорошенькая блондинка на двух фотографиях в верхней части плаката выглядела лет на сорок или сорок с небольшим, но стиль фотографий — лицо без улыбки анфас — слева, профиль без улыбки — справа, оба снимка на чисто белом фоне — был достаточно странным, и Ральф на мгновение застыл как вкопанный. Женщина на фотографиях выглядела так, словно ей было самое место на стене в почтовом отделении или в криминальном телерепортаже, и… Надпись на плакате подтверждала, что такое впечатление не случайность.

Заставили его остановиться фотоснимки, но удержало на месте имя женщины: РАЗЫСКИВАЕТСЯ ЗА УБИЙСТВО СЮЗАН ЭДВИНА ДЭЙ.

Вот что было отпечатано сверху большими черными буквами. А под этим, имитируя брызги грязи, большими красными: ДЕРЖИСЬ ПОДАЛЬШЕ ОТ НАШЕГО ГОРОДА! В самом низу плаката была одна строчка, напечатанная маленькими буквами. Близорукость Ральфа существенно усилилась после смерти Кэролайн — точнее сказать, превратила его существование в ад, — и ему пришлось придвинуться к плакату так, что его брови почти прижались к грязному стеклу витрины «Кому цветок, кому пальто», чтобы разобрать надпись: Оплачено Комитетом спасения жизни штата Мэн.

Какой-то голосок шепнул в самой глубине его мозга: Эй, эй, Сюзан Дэй! Сколько сегодня убила детей?

Сюзан Дэй, как теперь вспомнил Ральф, была политической активисткой из Нью-Йорка или из Вашингтона — одна из тех сыплющих словами женщин, которые обычно доводят таксистов, парикмахеров и шляпников до белого каления. Однако почему именно этот обрывок бессмысленного стишка пришел ему в голову, он не мог сказать; строчки эти были привязаны к какому-то воспоминанию, которое никак не желало всплывать. Может, его усталый старый мозг просто смешал обрывок протеста шестидесятых годов против вьетнамской авантюры: «Эй, эй, Эл-би-джей[11]! Сколько убил сегодня детей?»

Нет-нет, подумал он. Близко, но мимо. Это была…

Не успела его память выплюнуть имя и лицо Эда Дипно, почти рядом раздался чей-то голос:

— Мир Ральфу, мир Ральфу, заходи, Ральфи-малыш!

Выдернутый из мутной пучины своих мыслей, Ральф обернулся на голос. Он испытывал одновременно и шок, и радость от сознания, что почти уснул, стоя на ногах. Господи, подумал он, никогда не знаешь, как важен сон, пока не начнешь чуть-чуть недосыпать. Тогда пол под тобой начинает крениться, а углы всех предметов — сглаживаться.

Это был Гамильтон Дэвенпорт, владелец «Последних страничек». Он раскладывал на библиотекарской тележке, которая постоянно стояла перед его магазинчиком, книжки в ярких бумажных обложках. Его старая курительная трубка из стержня кукурузного початка — Ральфу она всегда казалась похожей на дымовую трубу игрушечного пароходика — торчала в углу рта, выпуская маленькие клубы голубого дыма в чистый жаркий воздух. Уинстон Смит, его старый серый кот, сидел на пороге открытой двери магазинчика, обвив хвостом передние лапы. Он смотрел на Ральфа своими равнодушными желтыми глазами, казалось, говорившими: Ты думаешь, ты знаешь, что такое старость, мой друг? А я вот, сидя тут, готов ручаться, что ты ни черта не смыслишь в этом вопросе.

— Слышь, Ральф, — сказал Дэвенпорт, — я звал тебя по меньшей мере трижды.

— Наверное, замечтался, — ответил Ральф, шагнул мимо библиотекарской тележки, перегнулся через порог (Уинстон Смит сохранял свою царственно-равнодушную позу) и взял две газеты, которые покупал каждый день: бостонскую «Глоб» и «Ю-эс-эй тудей». «Дерри ньюс» доставлял ему на дом Пит — мальчишка-рассыльный. Ральф иногда говорил, что одна из трех газет — явно юмористическое приложение и очень помогает расслабиться, только он никак не может определить, какая именно. — Я не очень…

Он осекся, как только в его памяти всплыло лицо Эда Дипно. Это от Эда он слышал тот мерзкий стишок прошлым летом, возле аэропорта, и нет ничего удивительного в том, что ему потребовалось какое-то время, чтобы вспомнить. Эд Дипно был последним человеком на свете, от которого можно было ожидать подобного.

— Ральфи? — окликнул его Дэвенпорт. — Ты опять вырубился.

Ральф поморгал глазами:

— Ох, прости. Я не очень хорошо сплю в последнее время — вот что я хотел сказать.

— Это погано… Но бывают проблемы и похуже. Ты просто выпей стакан теплого молока и полчасика послушай какую-нибудь спокойную музыку перед тем, как лечь в постель.

Этим летом Ральф уже начал понимать, что у каждого жителя Америки обязательно имеется свое излюбленное средство от бессонницы — что-то вроде магического секрета засыпания, который передается из поколения в поколение, как семейная Библия.

— Хорошо помогает Бах, еще — Бетховен… Да, и Уильям Аккерман неплох. Но главная штука, — Дэвенпорт многозначительно поднял указательный палец, чтобы подчеркнуть важность того, что сейчас скажет, — ни в коем случае не вставать с кресла эти полчаса. Ни под каким видом. Не подходи к телефону, не играй с собакой, не возись с будильником, не вздумай чистить зубы… Не делай ничего! И потом, когда ляжешь в постель… Бам! Вырубишься, как лампочка!

— А что, если я вдруг почувствую зов естественных потребностей, пока буду сидеть в любимом кресле? — спросил Ральф. — Такие казусы порой случаются очень неожиданно в мои годы.