Александр Мазин - Костер для инквизитора
– Ты ошибся, охотник…– ночной шепот, неуместный под сияющим оком Отца-Солнца.
Маленькие женские пальчики (черные крючья когтей – отмершие – потерялись в траве) – на потной мужской шее. Желание, жажда, боль – нестерпимы. Выворачивают, выгибают. Податливое тело, приникающее к самому естеству, сведенные судорогой колени разжимаются…
– Ты ошибся…
Рука, его рука соскальзывает вниз, ищет…
– Нет! Нет!
Визг, вопль, неверие, ужас в огромных, черных, как ночные озера, глазах – и знакомый хруст ножа, разрывающего плоть, живот, внутренности.
Андрей рывком сбрасывает с себя вспоротое от паха до грудины тело. Зияющая серая рана – ни крови, ни вони рассеченных кишок. Наступив ногой на мягкую женскую грудь, выдернув из ножен короткий прямой меч, он напрочь отсекает маленькую прекрасную головку.
Длинные волосы, запутавшиеся в траве, огромные глаза, полные слез.
– Ты ошибся, охотник…
Огромные встревоженные глаза.
– Опять, да?
Андрей встряхнул головой, отгоняя сон. Он все еще видел стремительно убегающее назад разнотравье и серую тень, струящуюся меж желтых и белых полевых цветов.
– Плохое, да? – Теплые ладони, поддерживающие его голову.– Уже прошло, Андрюша, ты уже проснулся, успокойся.
Наташа никогда не спрашивала, что ему снится. Понимала.
– Да,– согласился Ласковин.– Прошло.
Закрыл глаза и подумал:
«Вот и кончилась спокойная жизнь».
Глава шестая
В гостиной присутствие отца Егория ощущалось почти физически. Дело даже не в обстановке. Вот он, Андрей, вот Смушко, а отец Егорий… там, за дверью. Которую не открыть.
– Помнишь, Андрюша, как он к бандитам поехал тебя выручать? Как ты водку пить отказывался?
Сейчас, когда они остались вдвоем, Григорий Степанович опять казался прежним, домашним, уютным. Как колобок. Но переменился Смушко. Высох. Душой высох. Посуровел. Словно от покойного наставника строгость унаследовал.
– Помню,– кивнул Ласковин.
Он тоже изменился. Себя, тогдашнего, с собой, теперешним, даже и не сравнивал. Жил такой парень…
– Дело наше двигается,– сказал Степаныч.– Отвел в больничке две коечки. Специалиста нашел. Кандидат медицинских наук. Бесплатно готов работать.
– За идею?
– За материал.
Ласковин хмыкнул.
– За лекарства,– уточнил Смушко.
– А почему койки две? – удивился Ласковин.
Он-то помнил: первая «спасенная» в лечении не нуждалась. В хорошей порке – это да.
Смушко хитренько подмигнул.
– Слава твоя растет и ширится.
Тут в гостиную вошел отец Александр, и Смушко замолчал. Нового общинного пастыря Григорий Степанович в дела не посвящал. Считал, ни к чему.
Поздоровались. Отец Александр, лохматый, круглощекий, с заметным брюшком, хотя года на два моложе Андрея. К Ласковину относился осторожно. Как бы даже с опаской, но разговаривал уважительно. Он со всеми разговаривал уважительно, глядя в глаза. Добрый, внимательный пастырь. Тихий. Эх, отец Егорий, отец Егорий!
– Там к вам пришли, Григорий Степанович. Из СМУ.
– Пусть подождут. Передайте им, отец Александр, если не затруднит.
– Нисколько.
Вышел.
– Так, говорю, слава твоя растет и ширится.
– Еще кого-то вытаскивать надо? – догадался Андрей.
– Поможешь?
– А куда я денусь? Излагайте.
Смушко изложил. По его словам выходило – мелочь. Не «организация», а так, мелкая астральная лавочка.
– Сделаем,– кивнул он.
– Вот и ладушки. Кушать будешь?
– Когда я отказывался? – улыбнулся Андрей.
– Павел Васильевич?
Павел Васильевич Губанок вздрогнул от неожиданности, но тут же расслабился. Это был тот, кого он ждал.
– Вы Андрей Александрович?
Кивок.
– Сядем в машину? – предложил Губанок.
– Да. Но в мою. Я полагаю, так будет лучше.
– Как скажете.
И Губанок двинулся следом за молодым человеком в темно-сером элегантном плаще, ломая голову, как же тот ухитрился подойти незамеченным. Хотя ответ на этот вопрос не имел ровно никакого значения.
Новая черная «Ауди-А4» – не ровня Губанковской «девятке». Но это тоже не имело значения.
– Куда мы едем? – спросил Губанок.
– К вашей дочери.
– Но… я… – Павел Васильевич не ожидал, что все произойдет так быстро.– Может, нам имеет смысл подготовиться?
Собеседник повернулся к нему. Он был лет на двадцать младше Губанка, но один взгляд – и Павел Васильевич почувствовал себя подростком.
– Не беспокойтесь,– заверил Андрей Александрович.– Мы приедем, заберем вашу дочь и уедем.
– А если она не захочет?
– Это не имеет значения.
– Но она – совершеннолетняя и…
– Я сказал: это не имеет значения.– Андрей Александрович улыбнулся, повернул ключ, и «ауди» мягко тронулась.
– Это на углу Измайловского и Восьмой Красноармейской,– пояснил Павел Васильевич.– Во дворе.
– Вы там были?
– Да,– мрачно сказал Губанок.– Но в квартиру меня не пустили. Там такой…
– Неважно.– Собеседник усмехнулся, видно, вспомнив что-то.
Ехали вдоль Обводного в общем потоке. Ехали не очень-то быстро, но Губанку казалось – они летят.
Поворот, еще один, и Андрей Александрович припарковался у нужной арки.
– У вас есть оружие? – спросил он.
Губанок молча протянул ему газовый пистолет.
– В помещении не годится,– сказал хозяин «ауди» и спрятал пистолет в бардачке.– Пойдемте, Павел Васильевич.
Захламленный двор-колодец. Пока шли, перед ними, буквально у них под ногами, сдвинулась крышка канализационного люка, вылез работяга в брезентухе, обдал вонью. Губанок отшатнулся, пропуская «канализационного», Андрей Александрович даже шага не сбавил. Сначала. А потом вдруг приостановился, посмотрел работяге вслед и нахмурился…
– Что-то не так? – озаботился Павел Васильевич, тоже останавливаясь.
– Ничего. Неважно.
Грязный подъезд, пропитанный запахом мочи, унылые стены… и новенькие стальные двери в каждой третьей квартире. Но та дверь, которая им была нужна, оказалась обычной.
– Что от меня требуется? – спросил Губанок.
– Ничего. Просто войдете со мной… и уйдете. Вы – свидетель.
– Понял.– Павел Васильевич облизнул пересохшие губы и вынул руки из карманов.
Его спутник нажал кнопку звонка.
Им пришлось подождать пару минут, потом дверь открылась. На пороге стоял детина в спортивном костюме с пузырящимися коленями и перхотью на плечах. Детина был на несколько сантиметров выше Губанка и на полголовы выше его спутника.
Взгляд открывшего дверь безразлично скользнул по Андрею Александровичу, а вот на Губанке остановился.
– Опять пришел? – скривил губы детина.– Я ж тебе…
– Проходите, Павел Васильевич,– спутник Губанка пропустил его вперед и сам перешагнул порог.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});