Энн Райс - Черная камея

Мона долго смотрела на меня внимательным взглядом.

"Что такое, Мона?" – всполошился я.

"Ничего. Просто я попыталась себе представить – каково это, быть твоей женой. Хорошие анализы в общем-то не имеют большого значения. У нас наверняка родились бы особые дети, с особыми способностями. И я не уверена даже, что это тоже имело бы значение. Но тебе, Квинн, придется отказаться от этой идеи. Этого не будет. Кроме того, мне всего пятнадцать лет, Квинн".

"Пятнадцать! – изумился я. – Но мне восемнадцать. Мы оба с тобой рано развились. Наши дети будут гениями".

"Да, в этом можешь не сомневаться, – подтвердила она. – И у них будут частные учителя, как теперь у меня, и они увидят весь мир".

"Мы могли бы посмотреть мир с моей тетушкой Куин и Нэшем, – сказал я, – он бы рассказывал нам о тех странах, которые мы посетим".

Мона безмятежно улыбнулась.

"Это была бы сказка. Я уже побывала в Европе – в этом году объездила все страны с Райеном и Пирсом – Райен доводится Пирсу отцом. Он самый главный юрист для нашей семьи, хотя у нас целая семейная фирма юристов. Так что я там говорила? Ах да, Европа. Я готова ездить туда снова и снова".

"Подумай об этом, Мона. У тебя уже есть паспорт, да и мой тоже готов. Мы могли бы просто-напросто увезти тебя потихоньку. Тетушка Куин давно просит, чтобы я отправился попутешествовать!"

"Твоя тетушка никогда бы не позволила тебе увезти меня потихоньку, – рассмеялась Мона. – Я вижу, в ней бурлит дух авантюризма, но все равно она бы ни за что не согласилась на киднеппинг. Да и моя семейка тут же рванула бы следом".

"В самом деле? – удивился я. – Но почему, Мона? Ты говоришь так, будто живешь не в семье, а в какой-то огромной тюрьме".

"Ты не прав, Квинн, – возразила она, – на самом деле это скорее гигантский сад, но в этом саду есть стены, которые отделяют нас от остального мира. – С каждой секундой она становилась все печальней. – Сейчас снова расплачусь, а я этого обалдеть как не люблю".

"Не надо, не плачь, – сказал я, доставая коробку салфеток и ставя ее перед Моной. – Мне невыносима мысль, что ты прольешь хотя бы одну слезинку, а если это все-таки случится, то я проглочу ее или осушу тебе глаза этими салфетками. А теперь расскажи, почему семья не позволит тебе поехать в Европу? Тетушка Куин отличная ширма для соблюдения приличий".

"Квинн, я не просто одна из Мэйфейров, как уже говорила тебе. И я не просто ведьма. Я то, что юристы называют "наследницей легата". А легату этому, то есть наследству, много сотен лет. Речь идет об огромном состоянии, которое передается только по женской линии".

"Насколько огромном?"

"Речь идет о миллиардах, – ответила Мона. – Вот откуда берутся деньги на содержание Мэйфейровского медицинскою центра. Как раз сейчас главной хранительницей легата является Роуан Мэйфейр. Но она не может иметь детей, поэтому меня назначили ее преемницей".

"Понятно. Тебя воспитывают и обучают, готовя к тому дню, когда тебе придется взять на себя эту роль".

"В самую точку, – ответила она. – Вот почему они хотят, чтобы я прекратила беситься и спать со всеми своими кузенами. С тех пор как мы вернулись из Европы, мне пришлось многое выслушать. Не знаю, почему я так увлечена сексом. Мне просто очень нравится им заниматься. Но ты понял идею. Мне предстоит занять почетную должность, если это не звучит обалдеть как старомодно. Поэтому они и послали меня в Европу – чтобы я стала образованной, культурной и..."

Она снова помрачнела, и на этот раз на глазах у нее выступили слезы.

"Мона, ничего не скрывай", – взмолился я.

Она покачала головой.

"Со мной случилось кое-что плохое", – ответила она срывающимся голосом.

Я поднялся и вывел ее из-за стола, потом откинул с кровати покрывало, и мы вдвоем, сбросив туфли, забрались на перину и устроились в гнездышке из пуховых подушек. Никогда прежде я так не любил свою вычурную кровать, как в тот раз, когда лежал под балдахином рядом с Моной. И заметь, мы были полностью одеты, разве только, когда я начал ее целовать, я расстегнул ей блузку до конца, чтобы приласкать грудь, и Мона не возражала.

Но потом жар понемногу остыл, в основном потому, что я очень устал и вернул ее к прежней теме.

"Ты говорила, произошло что-то плохое? – начал я. – Расскажи, как это было".

Мона долго молчала, а потом опять расплакалась.

"Мона, если кто-то навредит тебе, ему не будет от меня пощады, – сказал я. – Серьезно. Гоблин даже смог бы... Расскажи, что случилось".

"У меня был ребенок", – хрипло прошептала она.

Я молчал, чувствуя, что она хочет продолжить.

"У меня был ребенок, – повторила Мона, – и его никто бы не назвал обычным ребенком. Он... отличался от всех. У него наблюдалось очень раннее развитие, да и, возможно, было бы правильнее сказать – отклонение от нормы. Я любила его всей душой, это был такой красивый ребенок. Но... его забрали. – Она помолчала, после чего продолжила: – Его увезли очень далеко, и я все никак не могу это пережить. Не могу перестать о нем думать".

"Ты хочешь сказать, что тебя заставили отказаться от собственного ребенка! Такое многочисленное семейство, с такими деньжищами..." – Я пришел в ужас.

"Нет, – покачала головой Мона, – все было не так. Семья здесь ни при чем. Скажу просто – ребенка увезли, и я не знала, что с ним произошло. Но семья не виновата".

"Тогда кто? Отец?" – спросил я.

"Нет. Я ведь говорила, случилось что-то ужасное. Я не могу тебе всего рассказать. Скажу лишь одно: я могу в любое время получить весть о своем ребенке. – Мона тщательно подбирала слова. – Его, возможно, мне вернут. Я пока жду новостей – плохих или хороших. Но до сих пор ничего не получила. Одно молчание".

"Ты знаешь, где находится ребенок? – спросил я. – Мона, я пойду и заберу его! Я верну его тебе".

"Квинн, в тебе столько силы, столько уверенности, – сказала Мона. – Просто быть с тобой рядом – уже сплошное наслаждение. Но нет, я не знаю, где сейчас ребенок. Мне кажется, он в Англии, но я точно не знаю. А когда мы путешествовали по Европе, я, в общем-то, старалась его отыскать. Но от того, кто его забрал, я не получила до сих пор ни слова".

"Мона, это ужасно".

"Нет, – сказала она, покачав головой. На ее ресницах повисли слезинки. – Все не так страшно, как кажется. В том человеке много любви, а ребенок... ребенок был исключительный. – Ее голос осекся. – Я не хотела отдавать его, но пришлось. Ребенка забрал любящий мягкий человек, способный о нем позаботиться".

Я был настолько сбит с толку, что не сумел задать разумный вопрос.

"Если ты хотя бы подозреваешь, где сейчас этот человек, я поеду к нему".

Она покачала головой.

"Когда-то мы знали, как связаться с ним. Роуан и Майкл – мои кузены, а теперь и приемные родители – знали этого человека очень хорошо. Но сейчас связь с ним потеряна".