Стивен Кинг - Мареновая роза

Рози ощущала незначительные колебания температуры — чуть холоднее становилось, когда они мчались через затененные участки или спускались в ложбины, теплело, когда снова выныривали на солнце. При скорости шестьдесят миль в час запахи казались концентрированными и мимолетными, словно кто-то стрелял из духового ружья пахучими капсулами: коровы, навоз, сено, земля, свежескошенная трава, смола, когда они выехали на ремонтируемый участок дороги, маслянистый голубой выхлоп, когда догнали натужно гудящий на подъеме фермерский грузовик. Дворняга в кузове положила морду на передние лапы и посмотрела на них без всякого интереса. Билл, приняв влево на прямом участке дороги, обогнал грузовик, и сидевший за рулем фермер помахал рукой, приветствуя Рози. Она рассмотрела лапки морщин в уголках его глаз, покрасневшую, облупившуюся кожу на крыльях носа, в солнечных лучах мелькнул отблеск обручального кольца. Осторожно, как канатоходец, выполняющий свой номер без страховочной сетки, она высвободила одну руку и помахала фермеру. Тот улыбнулся ей, его грузовик отстал и вскоре скрылся из виду.

После того, как они удалились от города на десять или пятнадцать миль, Билл протянул руку, указывая на блестящий силуэт в небе. Спустя несколько секунд она расслышала уверенный рокот лопастей пропеллера, а еще через мгновение увидела двоих мужчин в прозрачной кабине. Вертолет с гулом промчался у них над головами, и Рози заметила, как пассажир наклонился и прокричал что-то на ухо пилоту.

«Я все вижу, — сказала она про себя и затем задумалась, почему это кажется ей таким удивительным. Собственно, вряд ли видела что-то, чего не разглядела бы из окна автомобиля. — Вижу, вижу, — думала она. — Вижу, потому что смотрю не через стекло, которое превращает все в простой пейзаж. Сейчас это мир, а не пейзаж, и я — его неотъемлемая часть. Я мчусь через этот мир, как в снах далекого детства, но теперь я не одна».

Между ног у нее ровно гудел двигатель мотоцикла. Нельзя сказать, чтобы ощущение возбуждало ее, но все же дрожь, передающаяся от мотора, напоминала о том, что там находится и для чего оно предназначено. Если она не смотрела по сторонам, ее взгляд упирался в основание шеи Билла, поросшее темными волосками, и ей хотелось узнать, каково будет дотронуться до них пальцами, разгладить, как перья на спинке птицы.

Через час после того, как они покинули город, вокруг не осталось и следов человеческой деятельности. Билл сбросил скорость до второй, а когда впереди вырос щит с надписью «ЗОНА ОТДЫХА „ШОРЛЕНД“ — ВЪЕЗД ТОЛЬКО ПО РАЗРЕШЕНИЮ», переключился на первую и свернул на усыпанную гравием узкую дорогу.

— Держись! — предупредил он. Теперь, когда в ее шлеме не бушевал ураган, Рози четко слышала его голос. — Ухабы.

На дороге действительно оказалось множество ухабов, но «харлей» легко преодолевал их, смягчая и превращая в не стоящие внимания кочки. Через пять минут они остановились на маленькой грязной парковке. За ней располагалось несколько столиков для пикников и сложенных из камня мангалов для шашлыков, разбросанных на просторной тенистой поляне с ковром зеленой густой травы и на пологой узкой каменистой полоске берега, не заслуживающей того, чтобы ее назвали пляжем. На каменистый берег одна за другой неторопливо накатывали небольшие волны. Дальше озеро простиралось до самого горизонта; его воображаемая линия, призванная разграничивать небо и воду терялась в голубоватой дымке. Зона отдыха «Шорленд» оказалась абсолютно пустынной, насколько она могла судить, кроме них, никого поблизости не было, и, когда Билл заглушил двигатель, от тишины у нее перехватило дыхание. Лишь бездумно кружащие над волнами чайки оглашали берег своими пронзительными раздосадованными криками. Где-то вдали на западе раздавался звук мотора, настолько слабый, что нельзя было различить, работает ли это грузовик или трактор. И все.

Носком ботинка он подвинул плоский крупный камень поближе к мотоциклу, затем опустил упор так, чтобы камень оказался под ним. Перекинув ногу через мотоцикл, Билл с улыбкой повернулся к ней, но когда увидел ее лицо, улыбка исчезла, уступив место озабоченности.

— Рози? Тебе плохо?

Она удивленно посмотрела на него.

— Нет. С чего ты взял?

— У тебя какой-то странный вид…

«Готова поклясться, — подумала она. — Готова поклясться».

— Я в порядке, — заверила она Билла. — Просто мне не верится, что все это происходит на самом деле, вот и все. Думаю, каким образом здесь очутилась. — Она напряженно засмеялась.

— Скажи, у тебя не кружится голова? Ты не чувствуешь слабости?

В этот раз Рози рассмеялась более непринужденно.

— Да не волнуйся, все в порядке, честно.

— И тебе понравилось?

— Слабо сказано. — Она возилась с кольцами, через которые продевались ремешки, затягивающие шлем, но никак не могла с ними справиться.

— Для новичка они не проще, чем морской узел. Я помогу.

Распуская ремешки, он снова склонился над ней — приблизившись на расстояние поцелуя, — но в этот раз не отступил. Ладонями приподнял шлем, снимая его с головы Рози, а потом поцеловал ее, придерживая правой рукой за талию; шлем болтался у ее колена на мизинце и безымянном пальце его левой руки. Для Рози поцелуй означал, что все действительно в порядке, а прикосновение губ и ощущение руки Билла на талии были сродни чувству возвращения в родной дом. Она ощутила, как по щекам скатились две одинокие слезинки, но это не страшно. Эти слезы не причиняют боли.

Билл чуть-чуть отодвинулся от нее, не снимая руки с талии; шлем, раскачиваясь, как маятник, легонько постукивал ее по колену. Он заглянул ей в лицо.

— Все в порядке?

«Да», — хотела ответить Рози, но голос изменил ей, и она просто молча кивнула головой.

— Ну и прекрасно, — сказал он, а потом серьезно, как человек, выполняющий важную, ответственную работу, поцеловал в мокрые прохладные скулы, сначала под правым глазом, потом под левым. Поцелуи были легкими, как прикосновение дрожащих ресниц. Рози никогда не чувствовала ничего подобного. Неожиданно она обхватила Билла руками за шею крепко-крепко, пряча лицо на его груди в складках кожаной куртки, плотно закрыв глаза, из которых продолжали струиться слезы. Он прижал ее к себе, и та рука, которая прежде покоилась на талии, поднялась, чтобы погладить ее заплетенные в косу волосы.

Через некоторое время она оторвалась от него, провела рукой по глазам и попыталась улыбнуться.

— Вообще-то я не так часто плачу, — сказала она. — Ты, наверное, этому не поверишь, но я действительно не плакса.

— Верю, — произнес он, снимая свой шлем. — Идем, поможешь мне взять сумку с багажника.