Брэм Стокер - Дракула

– Где вы теперь?

Ответ прозвучал как бы во сне, но в то же время осмысленно. Казалось, она пытается что-то уяснить себе. Я слышал раньше, как она тем же голосом читала свои стенографические записи.

– Я не знаю. Все мне чуждо!

– Что вы видите?

– Я ничего не могу различить, вокруг меня темно.

– Что вы слышите? – Я заметил некоторое напряжение в ее голосе.

– Плеск воды; она журчит и волнуется, точно вздымая маленькие волны. Я слышу их снаружи.

– Значит, вы находитесь на корабле?

Мы переглянулись, пытаясь прочесть что-либо на лицах друг у друга. Мы боялись даже думать. Ответ последовал быстро:

– О да!

– Что вы еще слышите?

– Шаги людей, бегающих над моей головой; кроме того, лязг цепей и грохот якоря.

– Что вы делаете?

– Я лежу спокойно, да, спокойно, будто я уже умерла!

Голос ее умолк, и она задышала, как во сне, глаза закрылись.

Между тем солнце поднялось высоко, и наступил день. Ван Хелсинг положил руки на плечи Мины и осторожно опустил ее голову на подушку. Она лежала несколько минут, как спящее дитя, затем глубоко вздохнула и с удивлением посмотрела на нас.

– Я говорила во сне? – спросила она.

Она это, по-видимому, и так знала; но ей хотелось услышать, что она говорила. Профессор повторил ей весь разговор, и она сказала:

– Итак, нельзя терять ни минуты; быть может, еще не поздно!

М-р Моррис и лорд Годалминг направились к дверям, но профессор позвал их спокойным голосом:

– Подождите, друзья! Судно это поднимало якорь в то время, когда она говорила. В огромном порту Лондона сейчас многие суда готовятся к отплытию. Какое из них наше? Слава богу, у нас опять есть нить, хотя мы и не знаем, куда она нас приведет. Мы были слепы, слепы относительно повадок людей. Ведь если мы оглянемся назад, мы увидим, что бы мы увидели, смотря вперед, если бы могли тогда рассмотреть то, что могли бы увидеть. Ну что, очень путано? Мы теперь знаем, о чем думал граф, захватывая с собой деньги, хотя ему и угрожал страшный нож Джонатана, так что даже он испугался. Он хотел убежать, вы слышите, убежать! Но, зная, что у него остался всего один ящик и ему не укрыться в Лондоне, где его преследуют пять человек, словно собаки, гонящие лису, он сел на судно, захватив с собой ящик, и покинул страну. Он думает убежать, но нет, мы последуем за ним. Наша лиса хитра, о как хитра! И мы должны за нею ловко следить. Я также хитер и, думаю, хитрее его. А пока мы должны быть спокойны, потому что между ним и нами лежит вода и он не может сюда явиться, пока судно не пристанет к земле. Посмотрите, солнце уже высоко, и день принадлежит нам до захода солнца. Примем ванну, оденемся и позавтракаем, в чем мы все нуждаемся и что мы можем спокойно сделать, так как его нет больше в этой стране.

Мина взглянула на него умоляюще и спросила:

– Но зачем нам его искать, раз он уехал?

Он взял ее руку и погладил ее, говоря:

– Не расспрашивайте меня пока ни о чем, после завтрака я вам все расскажу.

Он замолчал, и мы разошлись по своим комнатам, чтобы переодеться. После завтрака Мина повторила свой вопрос.

Он посмотрел на нее серьезно и затем ответил печальным голосом:

– Потому, дорогая мадам Мина, что теперь мы больше, чем когда-либо, должны найти его, если бы даже нам пришлось проникнуть в самый ад!

Она побледнела и спросила едва слышно:

– Почему?

– Потому что, – ответил профессор торжественно, – он может прожить сотни лет, а вы только смертная женщина! Теперь надо бояться времени, раз он наложил на вас свое клеймо.

Я вовремя успел подхватить ее, так как она упала как подкошенная.

Глава XXIV

Надиктованное на фонограф д-ра Сьюарда обращение Ван Хелсинга

Это адресуется Джонатану Харкеру.

Вы останетесь здесь с вашей дорогой мадам Миной, в то время как мы продолжим свои изыскания, если это можно так назвать, ведь мы уже все знаем и ищем лишь подтверждение. Но вы останетесь здесь и будете сегодня с ней. Это для вас самое лучшее и благородное дело. Сегодня он ни в коем случае не явится сюда. Позвольте вам теперь сообщить то, что я уже рассказал другим. Наш враг бежал; он отправился в свой трансильванский замок. Я уверен в этом, словно видел, как чья-то рука начертала огнем слова на стене[133]. Он давно готовился к этому, на всякий случай, потому-то и держал наготове последний ящик, чтобы отправить его на корабль. Для этого он и взял деньги; потому и торопился так, чтобы мы не могли его схватить до захода солнца. Это была его последняя надежда, хотя он, кроме того, думал, что может скрыться в могиле, которую приготовит для него наша бедная Люси, – он считает, что она такая же, как он. Но у него не оставалось больше времени. Потерпев поражение, он обратился к последнему средству спасения, последнему земному пристанищу.

Он умен, да, очень умен. Он знает, что здесь его игра проиграна, и решил вернуться домой. Он нашел судно, которое отправлялось по тому пути, по которому он приехал сюда, и он сел на него.

Нам теперь надо отправиться и узнать, какое это судно, а также и пункт его назначения. Узнав это, мы вернемся и расскажем обо всем. Таким образом мы окончательно успокоим вас и бедную мадам Мину, возбудив в ваших душах новую надежду. Ведь вся ваша надежда в мысли, что не все еще потеряно. Чудовищу, которое мы преследуем, понадобилось несколько сотен лет, чтобы добраться до Лондона; а мы теперь его изгнали за один день, так как изучили, где лежат пределы его власти. Он погиб, хотя все еще способен причинить много зла и страдает далеко не так, как мы. Но и мы сильны, каждый по-своему, и все вместе еще сильнее. Воспряньте же духом! Борьба только начинается, и в конце концов мы победим, в этом я так же уверен, как в том, что Бог на небесах охраняет своих детей. Поэтому будьте спокойны и ждите нашего возвращения.

Дневник Джонатана Харкера

4 октября.

Когда я прочел Мине послание Ван Хелсинга, надиктованное на фонограф, бедняжка значительно повеселела. Уже одно известие о том, что граф покинул страну, успокоило ее; а спокойствие придало ей силы. Что касается меня, теперь, когда эта страшная опасность не угрожает нам непосредственно, мне даже кажется, что этому нельзя поверить. Даже мои собственные ужасные приключения в замке Дракулы представляются какими-то давно позабытыми сновидениями. Здесь, на свежем осеннем воздухе, в ярких лучах солнца… Увы! Разве я смею не верить? Во время этих мечтаний взгляд мой упал на красное клеймо на белом лбу моей дорогой жены. Пока оно не исчезнет, я не могу не верить. А после – тогда сама память об этом будет залогом моей непоколебимой преданности. Мина и я избегаем безделья, поэтому постоянно ведем наши записи. Как ни странно, хотя реальность все время становится все более жестокой, боль и страх уменьшаются. Во всем просматривается конечная цель, и это успокаивает. Мина говорит, что мы являемся орудием высшего блага. Может быть. Я попытаюсь думать так, как она. О будущем мы еще не говорим. Лучше подождать, пока не вернулись профессор и все остальные. Я не думал, что дни опять будут идти так быстро, как этот. Сейчас уже три часа.