Андрей Дашков - Странствие Сенора

Сенора провели по обширным подземным галереям, освещенным факелами, в покои, которые, по его мнению, больше подходили для оргий, нежели для отдыха.

Черные свечи едва разгоняли мрак; в больших бронзовых кадильницах курились благовония. Своды пещер терялись в темноте, но оттуда свисали металлические щиты, подвешенные на цепях и уставленные драгоценной посудой. Здесь было полно еды и питья – и то, и другое имело непривычный для герцога резкий запах. Йерд так проголодался, что не обратил на это внимания. Он начал жадно есть, что, по-видимому, явилось сигналом и для его приближенных, которые тоже приступили к трапезе.

Спустя недолгое время большинство из них уже явно были навеселе. Йерд отыскал глазами Лаину и отметил про себя, что теперь она выглядит значительно лучше и привлекательнее. Утолив голод, он осмотрелся, изучая собственные покои…

Стены были затянуты тяжелыми драпировками из темного бархата, а полы устланы шкурами с длинным рыжим мехом. В пещере имелось несколько возвышений из черного дерева, такого древнего, что оно казалось превратившимся в камень. Возвышения служили не чем иным, как постелями. Бронзовые светильники размеренно покачивались на покрывшихся патиной цепях. В воздухе разливался пьянящий аромат каких-то зелий. Йерд видел, что кое-кто из придворных вдыхает густой зеленоватый дым кадильниц. Женщина с обнаженной грудью медленно прошла мимо него. В полумраке подземелья ее губы и соски казались почти черными…

На полу пещеры ползали большие многоногие насекомые, и никто из людей колодца не смел не только давить их, но даже мешать им. Дорожки насекомых были выложены полудрагоценными камнями и очерчены линиями, мерцавшими в темноте. В этом призрачном сиянии, придававшем всему происходящему оттенок нереального, они неустанно двигались, охраняемые высшими существами, которые сделали их предметом своего извращенного поклонения…

Сенор заметил, что полураздетая Лаина лежит на одном из возвышений, устланных шкурами, и пристально смотрит на него. Этот взгляд был совершенно недвусмысленным. В колеблющемся свете свечей ее тело казалось отлитым из бронзы.

Герцогу понадобилось некоторое время, чтобы понять – приближенные вовсе не собираются оставлять его наедине с дочерью Згида. Шаманы восседали по угам пещеры, отрешенно глядели в пустоту и были как будто целиком поглощены улавливанием легчайших отражений зла. Евнухи с равнодушным видом бродили между щитами, то и дело зажигая черные свечи в подсвечниках взамен сгоревших…

Лаина безошибочно почувствовала пробудившийся интерес герцога. Она ненадолго удалилась и вернулась в белой накидке, перетянутой в талии кожаным ремнем. Ее губы были подведены чем-то темным, а на щеках проступил неестественный румянец. Сенор видел, что под накидкой ничего нет.

Лаина подошла к нему, медленно расстегнула ремни и сняла с него оружие и хитиновые доспехи. Герцог в легком замешательстве огляделся вокруг: они были не единственными, кто жаждал соития. Среди безразличных стражников и евнухов появились обнаженные пары, которые вели себя совершенно непринужденно…

Обычай предаваться любви на глазах у других вначале показался Сенору извращенным и диким, но ему оставалось лишь привыкать к обычаям и нравам собственного народа, какими бы странными они ни были.

Он ощутил прикосновение ласковых рук Лаины к своей груди и впервые с легкой неприязнью подумал о ее выносливости и возможной ненасытности. Свежая и повеселевшая, она уже будто забыла о глонгах, холоде, голоде, долгом и трудном пути…

Еще совсем недавно Сенору казалось, что ему безразлично все и он хочет только спать, но он ошибался. Тепло пещеры, ароматный дым и любовные игры, происходившие поблизости, сделали свое дело… Однако прежде он искупался в бассейне, выложенном гладкими плитами внутри зеленого грота и наполненном водой из горячего источника.

Когда с его тела смыли омерзительные следы, оставленные полуразложившимися телами глонгов, грязь, слизь и запекшуюся кровь, он ощутил сладостную истому. Слуги массировали его, затем втирали в кожу смягчающие масла и целительные бальзамы, расчесывали волосы, сбрили бороду…

Несмотря на усталость, старая привычка заставляла его быть настороже. Он перебирал в уме любые способы покушения: яд, удавка, кинжал в спину, смертельная болезнь… Но отражения безмолствовали, а опасность казалась отдаленной и слишком смутной. Она исходила от мрачных гор на горизонте, а вокруг Йерда сейчас были те, кому притаившееся зло угрожало в не меньшей степени, чем самому герцогу.

Впервые с того момента, как Сенор вошел в Тень, он был с обыкновенной смертной женщиной и впервые позволил себе не думать ни о чем другом. Желание, долго дремавшее в нем, внезапно охватило его и сделало Йерда требовательным и страстным. Лаина отвечала ему нежно и умело.

Лишь насытившись ее любовью, он избавился от тягостного напряжения, превратившего его возвращение в муку. Подозрительный узник в его голове молчал, не обнаружив подделки. Сенор испытал бесконечное облегчение и понял, что больше не нужно спешить. Он привыкнет. Рано или поздно он вспомнит все. Он нашел свой настоящий дом. Ему было некуда и незачем идти. Разве что ради Завершения…

Он ощущал рядом с собой прохладное податливое тело Лаины. Теперь в их распоряжении было много времени, все его владения и судьба всех его подданных…

Глава двадцать третья

Дом над океаном

Он жил во вновь обретенном мире с самим собой и вскоре почувствовал себя ряской в застойном озере. Его жизнь стала однообразной и подверженной неизменному ритму восходов и заходов лилового светила, какой и должна быть обычная человеческая жизнь…

Он правил народом колодцев в Земле Мокриш, и это оказалось не очень обременительным занятием – его права признавались всеми, кроме, может быть, таинственной враждебной силы, гнездившейся в далеких горах к западу от колодца Тагрир. Но Гашагар оставался бездеятельным, и придворные шаманы Йерда пребывали в апатичном ожидании… Герцог не знал, откуда и как они получают весть о зарождении злого умысла или о происках врага, однако предполагал, что в этом немалую роль играют незнакомые ему отражения.

Для него самого источник отражений пересох; незримый эфирный мир оставался пустым и безмолвным. Сенор помнил, что был Человеком Безымянного Пальца в Кобаре и гораздо лучше приспособился к существованию в городе, которым правили Хозяева Башни. Здесь, в колодце Тагрир, он узнал многое, почти все, что положено знать герцогу, потерявшему память, но порой, в дни черной меланхолии, его грыз червь сомнения, и тогда Йерд становился подозрительным и мрачным.