Андрей Дашков - Странствие Сенора

Не прояснилась и причина давней вражды герцога с Гашагаром, о которой запутанно рассказывали самые дряхлые из обитателей колодцев, не понимавшие, впрочем, самого главного. Спустя много месяцев Сенор понял, что не успокоится, пока не найдет колдуна. Он даже хотел этого, несмотря на предостережения Повешенного.

Со временем он исследовал все свои земли вплоть до затянутого льдом океана на севере, безжизненных пространств на юге и востоке, за которыми, если верить легендам, начинались владения Живущих На Поверхности. Его поездки на запад ограничивались предгорьем тянущейся от самого океана неприступной гряды, где, по слухам, обитал Гашагар и водились созданные колдуном существа.

Герцог переезжал с места на место в сопровождении своих приближенных, шаманов и значительного количества воинов. Помимо всего прочего, он искал встречи с Человеком В Железном Панцире, но ему лишь изредка доводилось вступать в стычки с небольшими отрядами глонгов. Люди Йерда уничтожали их без особого труда, не неся потерь, – рубили головы и сжигали трупы, – однако герцог помнил, что когда-то стал свидетелем пробуждения целой армии мертвецов. И кажется, у него было не просто кошмарное видение. А раз так, то где теперь находилась эта армия? Может быть, в недоступных западных горах?..

Сенор побывал в Шешхиле, гигантском восточном колодце, наместником которого был Рорас, дальний родственник Згида; в Горкиде, самом таинственном и загадочном из человеческих жилищ Земли Мокриш; в лесу глонгов на севере; в двух полузаброшенных колодцах на юге, в которых иссякали горячие подземные источники, и даже вблизи покинутого людьми колодца Тавин, где много поколений назад поселилось нечто такое, о чем некому было рассказать. Шаманы предостерегали герцога от приближения к этому колодцу, да он и сам почувствовал гнетущую тяжесть неведомого зла, притаившегося в черном тумане, который навсегда повис над Тавином.

Так он путешествовал всю зиму по скованным льдом землям, где лишь тлели очаги тепла и жизни, разделенные огромными расстояниями. У Йерда сложилось впечатление, что подавляющая часть его владений – это умирающие, если не мертвые, пространства, которые простирались под холодеющим светилом…

Однако он пережил в Земле Мокриш одно короткое ветреное лето, когда бушевал северный океан, лишившийся своего ледяного панциря, почти непрерывно лили дожди, в лесах пели вернувшиеся с юга птицы, но в этом недолгом возвращении было нечто тоскливое, как предсмертный вздох.

Охотники из колодцев уходили все дальше и дальше от своих жилищ в поисках дичи и птичьих яиц. Разбрелись по лесным дорогам лесорубы и собиратели корней. Рыбаки выходили в океан на утлых суденышках, чтобы запастись рыбой на долгую зиму… Герцог, глядя на своих подданных, мог бы поклясться, что вся эта простая суета реальна, насколько вообще может быть реальным человеческое существование…

До него доходили скудные слухи о том, что кое-кто из его людей бесследно пропал. Вину за это молва возлагала на глонгов или на охотившихся в предгорьях хищников Гашагара, а порой и на Зелеша. Все попытки герцога узнать больше разбивались о непреодолимую апатию окружающих, равно лишенных как любопытства, так и стремления что-либо улучшить в жизни, которая оставалась неизменной на протяжении многих поколений.

С давних времен здесь исчезали люди; это случалось и в колодцах, и на поверхности. Редкие исчезновения уже не могли обеспокоить даже придворных шаманов герцога. Это воспринималось всеми с тупым фатализмом; каждая новая смерть была данью, приносимой сверхъестественному и вечно существующему злу.

В душе герцога, которая не могла насытиться ненужным хламом, поселилось нечто, весьма похожее на отчаяние.

Он имел здесь многое: власть, основанную не только на его положении, но и на не совсем понятном ему суеверии; женщин и все удовольствия приходящего в упадок мира. Тени прошлого не тревожили его – у Йерда не осталось прошлого. Будущее было целиком подчинено необходимости выжить в суровом климате, и это многое упрощало. Он обозревал свою жизнь – и что же он видел? У него мог появиться наследник, а спустя какое-то время герцога настигла бы смерть – но сейчас даже смерть не казалась ему особенно важной…

Чего еще он ждал? Истинная память не вернулась; новизна была исчерпана; осталась одна рутина. Сенору оказался глубоко чужд фатализм людей, которые окружали его. Боги Земли Мокриш излечили герцога от иллюзий, но не от скуки. Бесцельное существование опостылело ему.

Наступил момент, когда необъяснимая бездеятельность Гашагара стала для Йерда невыносимой. Не было ничего хуже неизвестности и неизменности, в которой один за другим тонули дни. Но для того чтобы как следует подготовиться к встрече с Гашагаром, герцог решил сначала повидать Зелеша…

Однажды, в середине осени, он оказался поблизости от прибрежного островка, который люди Земли Мокриш называли Домом Над Океаном. Это и было жилище Зелеша, древнее и почти неприступное. С давних времен обитатели колодцев обходили его стороной.

Безумный скучающий пленник зашевелился в голове герцога. Если ему суждено провести остаток своих дней в колодцах, то по крайней мере Йерд хотел знать, в чем заключалась его вина и почему он до сих пор ничего не помнил об ужасном наказании…

Единственный из приближенных, кто согласился пойти с герцогом к Дому Над Океаном, был шаман Зарзор из колодца Горкида. Шаман заявил, что ему нечего терять, кроме своих одряхлевших больных мощей. По мнению остальных, старость просто иссушила его мозг. В бессмертную душу эти люди верили меньше всего.

…Ранним утром Йерд и шаман оставили лагерь, наспех разбитый людьми герцога на окраине леса глонгов. Сенор был уверен в том, что здесь его будут ждать с терпеливым безразличием до тех пор, пока не получат известие о его гибели.

Тем временем Лаина, женщина герцога, оставшаяся в далеком колодце Тагрир, носила под сердцем ребенка и скоро должна была родить…

Дом Над Океаном стоял на вершине одинокой скалы, возвышавшейся над водой неподалеку от берега, который круто обрывался к бушевавшим внизу волнам, и для Сенора было очевидно, что эта обитель выстроена не без помощи магии.

Совершенно отвесная поверхность скалы незаметно переходила в стену, и даже зимой, когда океан замерзал, подобраться к дому Зелеша по суше казалось невозможным. Птица могла бы достичь его по воздуху, а для прочих «гостей» имелся грандиозный подъемный мост – гладкий темный монолит, который удерживали над пропастью толстые металлические цепи. Сейчас он черным пальцем указывал в небо.