Кассандра Клэр - Механическая принцесса

– Да, так и есть. Ты хорошо меня изучила, Тесс. – Уилл горько улыбнулся и продолжил: – Джем жив, и я безмерно рад этому. Но он избрал для себя путь одиночества. Безмолвные братья в одиночку обедают, в одиночку просыпаются и в одиночку ложатся спать. Будь моя воля, я бы уберег его от этого.

– Ты и так уберегал его от всего, – спокойно произнесла Тесса. – Точно так же, как он тебя. Близкие всегда стараются уберечь друг друга. Но в конце концов каждый должен сделать свой выбор.

– Ты хочешь сказать, чтобы я не горевал?

– Нет, я не это имела в виду. Мы оба будем горевать. Но ты не должен себя ни в чем винить, ведь ответственность за все, что произошло, лежит не на тебе.

– Может быть, – сказал он, взглянув на их сплетенные руки, – но я в ответе за многое.

У Тессы перехватило дыхание. В голосе Уилла слышалась непривычная резкость.

…его нежное дыхание на коже, такое же горячее, как ее собственное…

Девушка моргнула и высвободила руки. Все, что произошло в Кадер-Идрисе, на мгновение показалось ей сном, оторванным от реальной жизни. Неужели это было на самом деле?

– Тесса? – нерешительно позвал Уилл.

Она вздохнула и подняла глаза:

– Я знаю, о чем ты сейчас думаешь… Ты думаешь о том, что произошло между нами в горах, когда мы оба считали, что Джем мертв и что нас наутро ждет смерть. Твоя честность, твое благородство, Уилл, должны подсказать тебе, как поступить. Ты… должен сделать мне предложение.

Уилл тихо засмеялся:

– Вот уж не ожидал, что ты будешь говорить с такой прямотой. Узнаю мою Тессу.

– Да, Уилл, я действительно твоя Тесса, – ответила она, – но мне не хочется, чтобы ты сейчас клялся в вечной любви…

Юноша осторожно присел на краешек кровати. На нем была свободная рубашка с закатанными по локоть рукавами и открытым воротом. Тесса увидела шрамы на его теле и… боль, зарождающуюся в его глазах.

– Ты сожалеешь о том, что между нами произошло? – спросил он.

– Разве можно сожалеть о том, что было прекрасно, пусть даже и неразумно? – ответила Тесса, и боль в его глазах сменилась смущением.

– Тесс, если ты боишься, что меня тяготит…

– Нет, просто я чувствую, что твое сердце сейчас раздирают самые противоречивые чувства: отчаяние, скорбь, облегчение, смущение, счастье… Не хочу, чтобы ты говорил о серьезном, когда тебя переполняют эмоции. И, пожалуйста, не говори мне, что я не права. Я все это вижу, Уилл, да и сама испытываю то же самое. Сейчас мы не в том состоянии, чтобы принимать важные решения.

Он на мгновение замер, а потом прикоснулся к Руне парабатая на груди:

– Иногда я боюсь, что ты, Тесса, слишком мудра.

– Как и ты.

– Тесс, я хочу остаться и уйду только в том случае, если ты меня об этом попросишь.

Взгляд девушки упал на тумбочку, где лежала стопка книг, которые она читала до нападения на Институт автоматов Мортмейна, ей казалось, что это было тысячу лет назад.

– Если не возражаешь, можешь мне почитать.

Уилл поднял глаза и улыбнулся. Улыбка его была робкой, но настоящей.

– Не возражаю, – сказал он, – совсем наоборот.

Четверть часа спустя Шарлотта слегка приоткрыла дверь комнаты Тессы и заглянула внутрь. Она волновалась и ничего не могла с собой поделать – там, в тренировочном зале, Уилл выглядел таким отчаявшимся, что на нее нахлынули старые страхи: она всегда боялась, что вместе с Джемом уйдет и все хорошее, что было в Уилле. А Тесса… Тесса была такой слабой и хрупкой…

Комнату заполнял тихий голос Уилла. Каштановые волосы Тессы рассыпались по подушке, она лежала на боку и нежно смотрела на юношу, склонившегося над книгой. Та же нежность чувствовалась и в интонациях Уилла, и эта нежность была столь глубокой, что Шарлотта, отступив, бесшумно притворила дверь.

Она шла по коридору, и вслед ей неслось:

«…Я не могу следить за папой – надеюсь, что это не слишком смело сказано, – как бы мне этого ни хотелось. Но все-таки хочу верить, что если они замышляют обмануть папу или предать его, то чистая дочерняя любовь и правда восторжествуют»[41].

Глава 24

Мера любви

Мера любви – это любовь без меры.

Зал совещаний заливал свет. На возвышении были начертаны два круга, а между ними руны: Знания, Навыков и Мастерства, руны, символизирующие имя Софи, и связующие знаки. Сама девушка стояла на коленях в центре. Распущенные волосы, темными волнами струившиеся по доспехам, доходили ей до пояса. В лучах света, льющихся из-под купола, девушка была очень красива.

Над ней с Чашей смерти в поднятых руках стояла Шарлотта, одетая в просторную консульскую мантию.

– Возьми Чашу, София Коллинз, – сказала она, и все затаили дыхание.

Зал не был забит до отказа, но на скамье, где сидели Тесса, Уилл, Гидеон, Габриэль и Сесилия, а рядом с ними Генри в своем кресле, мест больше не было. В ожидании Вознесения Софи они подались вперед. По краям возвышения, склонив головы в капюшонах, стояли Безмолвные братья, они казались высеченными из мрамора.

Шарлотта протянула Чашу Софи, и та осторожно взяла ее в руки.

– София Коллинз, готова ли ты отказаться от мирской жизни и пойти по пути Сумеречных охотников? Готова ли ты принять кровь ангела Разиэля и почитать ее? Готова ли ты служить Конклаву, следовать Закону и Соглашению, подчиняться приказам Консула? Будешь ли ты защищать мирян, зная, что единственной благодарностью и наградой за это будет только честь, которую нельзя уронить?

– Готова, – твердо ответила Софи.

– Готова ли ты стать щитом для слабых, светом во тьме, истиной среди лжи, башней среди половодья, глазом, способным видеть, когда остальные слепы?

– Готова.

– Готова ли ты после смерти отдать свое тело на сожжение нефилимам, чтобы они использовали его пепел для строительства Города костей?

– Готова.

– Тогда пей, – сказала Шарлотта.

Тесса услышала, как Гидеон затаил дыхание. Эта часть ритуала таила в себе опасность – плохо подготовленный или недостойный кандидат мог погибнуть.

Склонив темноволосую голову, Софи поднесла Чашу смерти к губам. Тесса в страхе подалась вперед. Уилл накрыл ее ладонь своей рукой, и теплая тяжесть принесла девушке успокоение.

Софи сделала глоток.

Вокруг нее и Шарлотты вспыхнул холодный бело-голубой свет, полностью скрывший обеих. Тесса зажмурилась. Когда свет стал меркнуть, она открыла глаза и увидела Софи. Кубок в руках девушки сиял. Софи протянула его Шарлотте, и та широко улыбнулась:

– Теперь ты дитя нефилимов, в тебе течет кровь Ионафана. Нарекаю тебя Сумеречной охотницей, София. Встань.