Майк Стокс - Тень призрака

Тень призрака

Пес-призрак

Это все началось два года назад. Я поехал в Ирландию в гости к Килмойлу, давнему своему приятелю. Моя жена Лилия в то время ждала ребенка. Она не хотела, чтобы я ехал. Теперь я очень жалею, что не послушал ее тогда.

С Килмойлом я встретился в Лондоне на одном великосветском приеме. Он пригласил меня погостить у него в поместье, соблазняя рыбалкой и охотой. У Килмойла был собственный замок с обширными угодьями, и я просто не мог устоять перед таким искушением. Он также упомянул о том, что собирается выселять из принадлежащего ему дома в деревне одного арендатора, который упорно не вносит арендную плату. Так что поездка обещала стать интереснейшим приключением, а у меня в жизни давно уже не происходило никаких острых событий. Иными словами, я с радостью принял приглашение Килмойла.

Однако Лилия отнюдь не пришла в восторг. У нее были дурные предчувствия. Вся эта затея ей очень не нравилась. Тем более что Килмойл имел репутацию нетерпимого и даже жестокого землевладельца.

— Пусть Килмойл сам разбирается со своим арендатором, — говорила она. — Зачем тебе вмешиваться в его грязные делишки?

Но у меня на уме были только рыбалка и охота на куропаток в ирландском поместье Килмойла. И я не был разочарован, когда приехал к нему. Целых три дня мы провели у пруда и в лугах. А на четвертый день, слегка подустав от охоты и рыбной ловли, мы поехали выселять арендатора.

Арендатор, уже глубокий старик, прожил в этом доме почти всю свою жизнь, но за последние несколько лет не заплатил землевладельцу — Килмойлу — ни пенни ренты.

— Сумма, замечу, мизерная. Явно не стоит того, чтобы терять драгоценное время и тащиться в деревню, — признался Килмойл. — Но это уже дело принципа. Я не могу допустить, чтобы из меня делали дурака.

Сначала мы собирались объявить старику, что у него есть двадцать четыре часа на то, чтобы отдать долг или же съехать из дома. Если подобная мера не возымеет действия, Килмойл собирался, по его собственному заявлению, применить «радикальные методы убеждения».

Это был каменный домик, небольшой, но весьма симпатичный. Стоял он в живописной долине, в распадке между двумя холмами. Когда мы подъехали ближе, я заметил в окне арендатора. Старик сидел у камина и блаженно посасывал трубку. У его ног уютно свернулся громадный лохматый пес. Загорелое и обветренное лицо старика было темным, как тиковая древесина. Седые космы ниспадали до самых плеч. В комнате царил беспорядок, там было неубрано и грязно. Да и сам дом явно нуждался в ремонте.

Мы постучали в окно, потом в дверь. Килмойл ругался как сапожник. Но старик даже не шелохнулся. Он как будто не слышал ни нашего громкого стука, ни ругательств Килмойла. Отрешенный и невозмутимый, он продолжал сидеть в своем кресле, попыхивая трубкой. Наконец Килмойлу наскучило тарабанить в дверь, и он просто сунул под нее бумагу с уведомлением о выселении.

— Если надо будет, я тебя выкурю отсюда, как крысу! — сердито выкрикнул он напоследок. — Помяни мое слово!

Потом мы с Килмойлом проехались по окрестностям и пару часов порыбачили на пруду. За ужином мы выпили по бутылке шампанского. Вероятно, шампанское ударило в голову Килмойлу, только так я могу объяснить, почему он вдруг сделал мне столь заманчивое предложение: он отдает мне в аренду домик в долине, причем на два года освободит от ренты, если я организую ремонтные работы и сам за них заплачу. Я принял его предложение не раздумывая. Я рассудил, что переустройство дома не потребует слишком больших затрат. А поскольку у нас с Лилией скоро должен родиться ребенок, загородный дом был бы весьма кстати. Сюда можно было приезжать на целое лето.

Назавтра мы снова поехали к старику. Мы оба чувствовали себя неважно: сказывалось выпитое накануне шампанское. Старик снова сидел у камина. В том же кресле и с той же трубкой, едва ли не в той же позе. Вот только собаки сегодня не было. Килмойл постучал в окно.

— Эй ты, там, выметайся отсюда! Ты меня слышишь? Это последнее предупреждение!

В ответ старик поднял с пола двустволку и невозмутимо прицелился в нас. Мы с Килмойлом едва успели упасть на землю буквально за миг до того, как старик выстрелил в нас прямо через стекло.

Если раньше у меня и были какие-то сомнения, стоит ли «выкуривать» старого человека из дома, то теперь они разом рассеялись. Мы с Килмойлом забили досками все остальные окна. Нам приходилось работать очень осторожно: старик мог пальнуть в нас опять. Потом мы замазали глиной щель между дверью и косяком, вернулись к разбитому окну и развели под ним большой костер. Ветер дул в нужном нам направлении, и вскоре весь дом наполнился густым едким дымом.

На месте этого старика я бы не выдержал и пяти минут. Но он был явно покрепче и продержался почти полчаса. Мы с Килмойлом уже собирались тушить костер, чтобы старик не задохнулся насмерть, но тут он выбил дверь и выскочил наружу. В руках у него было ружье. Весь черный от копоти, с безумным взглядом, он палил в нас не целясь. Просто счастье, что ни меня, ни Килмойла не задела шальная пуля. Старик повалился на землю, зайдясь жутким кашлем. Мы тут же рванулись к нему и оттащили его подальше от дома. Я отобрал у него ружье, а Килмойл влил ему в горло виски.

Не прошло и часа, как мы потушили костер, вынесли из дома немногочисленные пожитки старика, а сам дом заколотили, чтобы никто не смог проникнуть внутрь. Килмойл предложил старику отвезти его в соседнюю деревню, где у него, кажется, были какие-то родственники. Но старик отказался и ушел, пошатываясь, пешком. Преисполненные сознанием исполненного долга, мы тоже засобирались домой.

Но тут с той стороны дома донесся горестный стон — такой жуткий, что мне даже стало не по себе.

— Ну что там еще? — раздраженно проговорил Килмойл.

Обойдя дом, мы увидели, что старик стоит в нескольких ярдах от дома перед крошечным, жалким сарайчиком, выгоревшим дотла. Должно быть, искра от костра попала на его крытую соломой крышу и стала причиной пожара.

— Моя собака, собака! — причитал старик.

Похоже, пес был привязан и погиб в огне. Должно быть, треск поленьев в костре и шум ветра заглушили его вой и лай. Мне было действительно жаль, что все так получилось. Но в этом не было ничьей вины. Просто трагическая случайность.

Старик, казалось, лишился рассудка. Он был в невменяемом состоянии — стонал, кричал, заливался слезами и изрыгал проклятия.

— Мне действительно очень жаль, — увещевал его Килмойл. Мне почему-то показалось, что его правильная, культурная речь в данной ситуации звучит как-то нелепо. — Но вы сами должны понимать, что это был просто несчастный случай.