Кот - Вацлав Ян Тале

Больше всего на свете Пал Палыч Каблуков любил свою жену Аллочку и водку, а так как по природе своей он был человеком преданным, то не допускал и мысли об измене ни одной ни второй. Наполеон же появился значительно позднее и занял в жизни Пал Палыча стабильное третье место, хотя претендовал, безусловно, на первое.

Каблуков подобрал его на железнодорожной станции три года назад. Была середина января, снег валил не переставая, мороз кусал усердно, и сквозь вокзальный гул пробивалось, будто тонкая травинка через мёртвый асфальт, жалобное, но настойчивое мяуканье. Так у Каблуковых появился хвостатый морковно-рыжий член семьи со скверным характером и неуёмным аппетитом. Кличку котёнку выбирали долго – недели две. Аллочка хотела назвать его Себастьяном или Рудольфом, а Пал Палыч – Рыжиком, но на едином решении супруги сойтись не могли (вытягивание бумажек с прозвищами из вязаной зимней шапки вместе с друзьями тоже не помогало), пока однажды не случилось чудо.

По телевизору показывали документальный фильм о Наполеоне Бонапарте. Котёнок, вылакав блюдце молока и хорошенько умывшись, вальяжно направился к экрану, сел напротив и стал внимательно слушать о достижениях французского императора. «Мяу», – донеслось до ушей Пал Палыча, но он не обернулся, через пару секунд котёнок повторил громче: «Мяу», спаситель опять не отреагировал – Каблуков уткнулся в утреннюю газету, где освещались важные, как ему казалось, политические новости, но питомец считал, что есть вещи поважнее на данную минуту, например телепередача о выдающемся полководце. На третье уже громогласное «мяу» откликнулась Аллочка, подкрашивающая брови в ванной комнате:

– Что случилось, дорогой? Хочешь ещё молока?

Неужели она рассчитывала, что котёнок ответит: «Да, пожалуй, налей ещё блюдечко»?

Аллочка высунула кудрявую головку из ванной и с удивлением обнаружила малыша, не сводящего глаз с экрана телевизора. «Мяу», – повторил котёнок, как бы намекая хозяйке, чтобы она обратила внимание на документальный кинематограф – не всё же время смотреть дурацкие сериалы про любовь. Алла подошла и почесала рыжика за бархатным ушком:

– Знаешь, про кого передача? Про Наполеона Бонапарта. Этот товарищ Москву спалил, представляешь? Роста маленького, но воинственностью обладал гладиаторской. Я где-то читала, что он был отличным любовником.

Теперь Аллочка гладила котёнку брюшко и о чём-то молча размышляла. Рыжик урчал от удовольствия, прикрыв салатовые глазки.

– Павлуша, – неожиданно Аллочка обратилась к мужу, – а давай назовём его Наполеоном?

– Как торт? – Каблуков не отрывался от газеты.

– Как торт, – хихикнула Аллочка.

– Называй. Если мы сейчас его не назовём, то он так и останется безымянным.

– Замётано, – Аллочка взяла котёнка на руки и утонула в его огромных глазах. – Будешь Наполеоном. Как ты на это смотришь?

Рыжик вежливо мяукнул, подтверждая, что отнюдь не против. Ему нравилось, когда его понимали. Даже котята знают: понимание – приятно и полезно. Почти как блюдце молока.

***

А после случилась кастрация. Пал Палыч сказал, что так надо. «Надо так надо», – подумал Наполеон и развалился на столе ветеринара, словно на домашнем диване, где Аллочка обычно почёсывает ему пузико.

Операция прошла успешно, от анестезии котик отошёл на удивление легко и уже практически не вспоминал о случившейся с ним метаморфозе (точнее, не осознавал безысходность своего положения), если бы не сцена, которую в один солнечный весенний день ему довелось наблюдать за окном: большой чёрный кот настойчиво ухаживал за очаровательной белоснежной кошечкой, убегавшей, но так и не убежавшей от его неуёмной природной харизмы. Тогда Наполеон понял всё.

***

Рабочий день Пал Палыча заканчивался рано. Наполеон встречал его у входной двери, тёрся о ноги и приветственно мяукал. Он любил Каблукова (любил настолько сильно, насколько кот способен любить человека) и при каждом удобном случае демонстрировал свою любовь. Пал Палыч, погладив питомца по спинке, проходил на кухню, где на плите его ждал сваренный Аллочкой рисовый суп с тефтелями, а в холодильнике – початая бутылка водки. Даже в будни Каблуков не отказывал себе в паре-тройке рюмок. Жене такое увлечение не нравилось, поэтому он старался пить, пока её нет рядом.

На самом деле супругам было что скрывать друг от друга, Наполеон об этом знал, но коты – умные животные и чужих секретов не выдают.

Последнее время Аллочка стала часто задерживаться на работе, объясняя мужу, что за сверхурочные часы компания прилично доплачивает, а семейному бюджету надо расти. Пал Палыч привык доверять жене и старался не замечать очевидного.

Чем чаще Аллочка задерживалась, тем усерднее Каблуков прикладывался к бутылке. И однажды кот не выдержал:

– Пал Палыч, извини меня, конечно, но, по-моему, ты слишком много пьёшь. Алкоголь – медленное самоубийство.

– Я знаю меру, – Каблуков наполнил очередную рюмку до краёв.

– Хорошо ещё, не стаканами хлещешь, – продолжал Наполеон нотацию. – На цирроз себе зарабатываешь?

– Отстань. Я и без глупых наставлений знаю, что делаю. Лучше иди мышей полови.

– У нас нет мышей.

– Тогда найди себе занятие по сердцу. Заведи подружку, что ли?

– Меня кастрировали два года назад.

– Точно, – Каблуков опрокинул рюмку. Водка приятно обожгла горло, за ней последовал кусочек тефтели. – Ты обижаешься на меня, Наполеончик?

– За что?

– Ну… за это самое… за чик-чик…

– Да нет. Чего уж там! Хотя… знаешь… Когда Игорёк с третьего этажа зажимает нашу Аллочку в коридоре и целует шейку, а иногда ниже, то такая тоска на меня накатывает, что волком выть хочется… Пал Палыч, дай мне ещё тефтельку, пожалуйста. С каждым разом они получаются у нашей Аллочки всё вкуснее и вкуснее.

– Что ты сказал?

– Говорю, тефтельку дай мне. Ещё тефтельку хочу.

– До этого что ты сказал? Про Аллу. Кто её зажимает в коридоре?

– Никто. Э… э… Пал Палыч, прости, как-то само собой вырвалось… Я совсем другое имел в виду… Мне бы тефтельку.

– Павлуша… Паша… – Аллочкино прекрасное личико проявилось, словно из тумана. – Ты что забыл?

– Алла, как ты могла? – только и смог пробормотать Пал Палыч.

– Что могла, Паша? Сегодня четверг. Цыплаковы позвали нас на годовщину. Уже почти шесть, а ты дрыхнешь. Мы же договаривались…

– Алла, я всё знаю, – Каблуков перебил её. – Ты мне изменяешь с этим самовлюблённым культуристом с третьего этажа. Игорь его зовут, если не ошибаюсь?

– Да что ты! И откуда такие сведения? – Аллочка посмотрела на мужа с неподдельным любопытством.

– Наполеон проговорился, – ответил Пал Палыч и почти заплакал.

– Каблуков, ты совсем допился, – Алла достала из шкафа свою любимую кофточку и внимательно её оглядела. – Думаешь, стоит гладить?

– Получается, мне это всего лишь приснилось? – Пал Палыч на радостях вскочил с кровати и направился к жене с целью обнять. Алла позволила, но неохотно.

– Павлуша, одевайся, умоляю! Мы опаздываем. Нехорошо. Просила же тебя хотя бы сегодня не пить.

– Я не пьяный, Аллочка. Трезв, как стёклышко. Честное слово.

– Не ври, Паша. Ты опять пил.

– Ну только если самую малость.

– Беседы с котом – не малость. Сейчас у меня нет ни времени, ни сил с тобой ругаться.

– Да пошутил я, –