Между - Вацлав Ян Тале

Почти каждую ночь Марк видел цветные сны. Странные цветные сны. В них синие жирафы играли в футбол с макаками цвета арбузной мякоти, а фиолетовые дельфины и белые черепахи плавали в огромном бассейне, наполненном болотной водой. Люди в сны к Марку никогда не приходили, может, только за исключением Маньки-уродины из семнадцатой квартиры. Придёт в сон Манька, встанет рядышком с каким-нибудь общипанным кустиком или развесистым дубом и стоит, слова не обронит. Иногда притащит с собой корзинку, а в корзинке той баночка мёда, глубокое блюдце с грушевым повидлом и пирожки: часть – с капустой, другая – с картошкой. Робко протягивает соседка Марку корзинку – угостить пытается, а он не берёт – не хочет. Очень уж страшная Манька, думает Марк, у красавицы бы пузырёк яда взял, залпом выпил и не пожалел, а от этой дамочки даже сдобных пирожков не надо.

Пожалуй, Маню из семнадцатой следует подробно описать для ясного представления. Роста она невысокого, чуть более полутора метров набирается, если каблучки надевает, постоянно сутулится, большеголовая, волосы чёрные с редкой проседью, на узком лбу выпуклая чёрная родинка размером с горошину, нос картофелиной, близко посаженные глазки-щёлочки мутного зелёного цвета, кожа землистого оттенка, уже серьёзно морщинистая, хотя лет ей по паспорту всего лишь двадцать восемь. А ещё Манька обладает до жути неприятным голосом: обычно таким шипит запойный пьяница в утро, когда не на что опохмелиться. От её «здравствуйте» при случайной встрече на лестничном пролёте Марк невольно вздрагивает. Одевается она безвкусно, а ещё пользуется редкой туалетной водой, которой, кажется, можно успешно травить тараканов.

А вот Аида – совсем другое дело.

Марк навсегда запомнил день, когда новая соседка нарушила его скучное и ничем не примечательное существование. Сначала он услышал её ангельский голос, доносившийся откуда-то сверху, как будто с небес. Марк только успел ввести ключ в замочную скважину своей убогой квартирки.

– Простите, а у вас случайно не найдётся молотка?

Он поднял голову: на сбитых ступеньках стояла девушка. Густые волосы цвета спелой пшеницы небрежно лежали на округлых плечах, голубые глаза светились, пухлые губы улыбались.

– Мне нужно прибить гвоздь, – объяснила она. – Хочу повесить картину. Не могу выносить пустые стены.

– Поищем. Где-то должен быть, – ответил Марк и, повернув ключ два раза, легонько толкнул дверь.

– Спасибо. Вы мой спаситель! – её голос зазвенел десятком ручейков.

Молоток, конечно же, был найден в старых отцовских инструментах. Марк оказался столь любезен, что помог забить гвоздь и повесить картину. В благодарность новоиспечённая соседка напоила его чаем и даже назвала своё имя, четыре волшебные буквы – АИДА.

Чаще всего приятные знакомства берут начало с каких-нибудь незначительных мелочей: в их случае всё началось с молотка. Затем последовали походы в театр и прогулки в парке, посиделки в недорогих кафешках и совместные просмотры ужастиков под пиво с картофелем фри. Вот так одна повешенная картина может изменить ход событий.

Марк не мог поверить своему счастью. Бывали минуты, когда он любовался Аидой, колдующей над кастрюльками на кухне, и спрашивал себя, как столь прекрасная девушка остановила свой выбор именно на нём. Возможно, она тоже задавалась похожим вопросом.

Тем временем Манька-уродина не теряла надежду и приходила в сны к Марку с удвоенной силой. Ох, если бы только в сны! Напечёт пирожков, сложит их аккуратно в тарелочку и вперёд – трезвонить в дверь любимого соседа. Он подкрадётся к глазку тихонько, как мышь, увидит это страшное создание и сделает вид, что отсутствует. Постоит Маня у двери, потопчется, повздыхает и уйдёт. На секунду Марку становилось неудобно, но он понимал, что так будет лучше: один раз примешь – вовек не отвяжешься! Да и потом Аиде не объяснить, с чего вдруг соседка из семнадцатой к нему с пирожками наведывается. Женскую ревность никто не отменял, особенно в делах, касаемых стряпни.

Что тут можно сказать, готовила Аида превосходно. Как говорил сам Марк: «Язык проглотишь – не заметишь!» Каждый вечер она приглашала его на ужин и баловала разными вкусностями, например: куриными жульенами, печёночным пирогом или свининой, запечённой с черносливом и голландским сыром. А ещё Аиде удавались замечательные фруктово-ягодные наливки, лёгкие и мягкие, как молодое вино.

Она сидела рядышком с Марком, поглаживая его острое колено, приговаривая: «Вкусно, Маркуша? Ешь, дорогой! Настоечку долить?» Он качал головой: «Спасибо. Достаточно. Ты же знаешь, как я быстро хмелею». Аида заглядывала Марку в довольные глаза и расцветала своей неповторимой ангельской улыбкой.

Полный бокал за сытным ужином, следом ночь любви, и спрашивается, что ещё нужно для настоящего счастья?

***

Рак пожирал Марка долго и мучительно. Из больницы его привезли в холодном феврале, когда оставалось совсем чуть-чуть, и он непреодолимым образом почувствовал это. Ему хотелось умереть дома.

Аида разложила диван в своей гостиной, постелила хлопковую простынь, достала шерстяное одеяло. Марк лежал под ним и рассматривал картину напротив, ту самую, что они вместе повесили в день их знакомства. Только теперь у него было достаточно времени разглядеть её в мельчайших подробностях. «Какое странное изображение!» – думал Марк. Действительно странное: на холсте синие жирафы играют в футбол с розовыми макаками, а белые черепахи с фиолетовыми дельфинами плавают в грязном бассейне, будто наполненном болотной водой. Где-то умирающий видел нечто похожее, но не мог вспомнить где. Да и какое это имеет значение.

Аида была рядом. Она не переставая гладила его ещё тёплую руку.

***

Маня сидела на крыше многоэтажного дома, уставившись в звёздное небо так, как будто видела его впервые. Тихие шаги за спиной заставили её обернуться.

– Что ты тут делаешь? Я тебя везде ищу, – прозвенел ангельский голос.

– Умер? – только и смогла прохрипеть Маня.

– Двадцать минут назад, – проявилась в лунном свете Аида. – Небо сегодня особенно красивое.

– Неужели тебе его не жаль?

– Нет. Он же сам меня захотел, – ответила Аида и улыбнулась.

– Почему люди выбирают тебя?

– Потому что я красивая, лёгкая и понятная.

На мгновение между ними возникло то самое стеклянное молчание, о которое можно пораниться.

– Ну всё, – разбила его Аида. – Посидела? Отдохнула? Звёзды пересчитала? А теперь пора за работу. Пойдём, – она резко потянула Маньку за волосы.

– Куда? – отдёрнулась уродина.

– Недалеко. В соседний подъезд. Там наркоман на очереди. Кстати, талантливый пианист. Шопена в его исполнении я готова слушать вечность.

– Может, мне не стоит идти? – робко пробормотала Маня. – Всё равно исход нам известен.

– Даже шанса ему не дашь? – удивилась Аида. – Мне кажется, он очень любит тебя. А ты знаешь, что я с глубоким уважением отношусь к борцам.

Манька достала из-за пазухи записную книжку и открыла нужную страницу:

– Только посмотри, какое у него страшное детство. А юность? Врагу не пожелаешь.

– Ты не бываешь другой, Манюша, – прервала её Аида, даже не взглянув на записи.

– Настоящее – ад краше, – будто не расслышав этих слов, продолжала