Яркий Миг - Николай Покуш

открылось то, чего большинство людей, как и я сам до той минуты, не замечали. Это дерево жило здесь, на кладбище. Его не страшила обступившая со всех сторон смерть. Этот старый дуб знал, что смерти нет. Деревянные гробы в земле истлеют, и положенные в них тела умерших сольются с землей. А из этой земли дуб впитает жизненные силы, чтобы продолжать расти и тянуться к солнцу. Жизнь никогда не останавливается, лишь меняет свои формы. И пусть все остальные видели в тот момент лишь могущество смерти, глядя на это дерево, я вдруг ощутил торжество жизни, и оттого стало немного легче на душе. Совсем чуть-чуть, но и за то я уже был этому дубу безмерно благодарен. С тех пор множество раз, когда становилось совсем паршиво, худо, тошно находится рядом с могилой Тессы, но и уйти не мог себя заставить, я обращал свой взгляд к этому старому древу, стоящему вдалеке, и мысли о торжестве жизни отрезвляли, позволяли вынырнуть на поверхность моей печали и вдохнуть полной грудью. И вот теперь я впервые приблизился к нему.

Песня теперь звучала совсем рядом. И я застыл, слушая её, боясь, шагнув чуть в сторону, увидеть исполнителя и тем самым разрушить этот невероятный миг возвращения моей возлюбленной к жизни.

«Всё позабыть и в свой лес убежать,

Он тебя примет, умеет прощать.

Образ теряется жизни людской,

Время пришло возвращайся домой».

Тесса пела, и я бы мог слушать её голос вечно, но любопытство брало верх. Я должен был понять, что происходит, дабы разрушить уже нарисованный в моей голове мир иллюзий и выяснить правду. И я, едва заставив шевелиться свои одеревеневшие ноги, пошёл вперёд, обходя дуб, и... Не увидел ничего. Там никого не было, вы представляете?

Остановившись в изумлении, под сенью ветвистого дерева, ровно в том месте, где и должна была, по моим прикидкам, сидеть исполнительница этой баллады, я не сразу даже понял, что и песня стихла. Она как-бы сошла на нет, просто исчезла, оставив после себя только шелест листвы.

- Да что тут происходит, Бездна вас забери! - воскликнул я.

И тут вдруг понял, как меня обманывают. Я резко задрал голову, рассчитывая увидеть исполнительницу баллады прямо над своей головой, но и там никого не оказалось. Или нет... Я, определённо, не увидел девушку, сидящую, как мифический дух леса, на ветвях, с гитарой в руках. И всё же нечто привлекло моё внимание. Какое-то животное неподвижно лежало на одной из ветвей, обхватив её лапами. Маленький силуэт отчётливо выделялся в тени кроны, словно слегка светился, хотя это, наверняка, было неким оптическим обманом.

«Может быть, белка? Или кошка?»

Второе предположение казалось ближе к истине, если бы не длиннющий, свисающий с ветки хвост, каких не бывает у котов. Из-за расстояния, мешающей взгляду листвы и неудобного угла обзора, мне не удавалось нормально рассмотреть животное.

«Возможно ли, что это существо было связано с песней Тессы?»

Я сомневался, хотя каких-только диковинок не делают мастера, одарённые метафизическими способностями. Мне уже доводилось видеть кукол, производимых кланом Рейн, которые повторяли любые звуки точь-в-точь, будь то человеческая речь или музыкальный инструмент. Такие вполне могли исполнять любые песни. Но яснее ситуация от того не становилась. Если это кукла, поющая песни моей Тессы, то кто-то поместил её туда именно здесь и сейчас совсем неспроста.

Некоторое время я ждал, надеясь разглядеть что-то ещё, или вновь услышав пение Тессы, понять, точно ли это существо его источник. Но ничего не происходило. Моё любопытство достигло пика, и теперь я уж не мог отступить, не найдя всему происходящему объяснения. И если для того мне предстояло взобраться на дерево, что же, я был готов.

Скинув пальто и закатав рукава своей серой рубашки, я медленно и осторожно принялся лезть по стволу вверх. Не делал этого с детства, лет с десяти-двенадцати. Да и в том возрасте я не был особо ловок для подобного. Даже тогда я был грузным. А сейчас меня можно было назвать настоящим здоровяком. Нет, не подумайте, я не толстый. Я просто «большой как медведь» – так говорила Тесса, и была не далека от истины. Однако медведи, насколько мне известно, довольно хорошо лазают по деревьям, а мне до них было далеко. И всё же я лез. Не торопясь, тщательно проверяя куда ставлю ногу, я взбирался на дерево, и когда, наконец, глянул вниз, обнаружил, что залез гораздо выше, чем предполагал. Хорошо, что высота не входила в число моих страхов, и я мог спокойно продолжить свой путь, радуясь тому, что это оказалось куда проще, чем представлялось вначале.

Минут пять, или около того, я лез вверх по дубу, думая о том, что к старику, пожалуй, никто давно не проявлял такого неуважения.

«Ты уж меня прости».

Вспотев, устав и чувствуя себя круглым идиотом, я, наконец, подобрался к концу своего пути. Заняв более-менее устойчивую позицию на толстой ветви, и крепко обхватив правой рукой ствол а левой вцепившись в ветвь над головой, я смог наконец позволить себе присмотреться к существу, ради которого проделал весь этот подъём.

Открывшаяся мне картина не давала никаких ответов, всё стало только еще более странным. На толстой ветке, обняв её всеми четырьмя лапами, каждая из которых заканчивалась четырьмя цепкими пальчиками с длинными чёрными коготками, лежал зверь, покрытый густым белым мехом. Нет, мех был не просто белым – он в буквальном смысле сиял, и теперь уже не оставалось никаких сомнений в том, что это никакой не оптических обман зрения.

Ища объяснения увиденному, я вспомнил лавовых ящериц с Огненной Горы. Как-то раз мне довелось в живую поглядеть на этих причудливых зверушек, вместе со многими другими эндемиками того острова привезенных в столичный зоопарк небезызвестным путешественником Гансом Нэвором. Маленькие ящерки действительно светились, словно под их чешуйками горело пламя. Но здесь я наблюдал совсем иной свет, ничего общего с теми ящерицами или с чем-то ещё, что я видел прежде.

Зверёк с диковинным мехом тяжело дышал, и его длинный хвост слегка подергивался, но более он никак не шевелился. Зверь был небольшим – как домашняя кошка, может, даже чуть меньше. Но это точно была не кошка, и не белка, и не какой-либо другой из