Яркий Миг - Николай Покуш
Яркий посмотрел на меня с усмешкой на мордочке.
«Ты совсем ничего не понимаешь», – говорило это выражение. – «Но я не стану помогать тебе в этом разбираться».
– Неужели вот так просто, увидев меня там, испуганный и раненый, бегущий от злых людей и совершенно не знающий мира, в котором оказался, ты посмотрел на меня и понял, что я тот самый человек, которому можно доверять? – продолжал задавать вопросы я, и стал уже сам искать на них ответы, просто отпустив свои мысли в свободное плавание и лишь следуя за никак не зависящими от меня выводами. – А может, так просто должно было случиться? Может, все же Вилорд в чем-то был прав, и не было никакого иного варианта? И не могло быть другого человека, только я один? Возможно, наша встреча была обозначена задолго до твоего рождения и моего? Мы просто существовали, плыли в вечности, как задумка Вселенной. Мир знал о нас всегда, и ты знал. И только для меня одного эта встреча стала неожиданностью. Может быть, не случайно всё это, и ты знал, куда бежать, знал, где должен оказаться, потому что там окажусь я. А я не мог пройти мимо того дерева, и не смог бы оставить тебя там. Не потому, что все мои действия – чей-то великий замысел, а лишь потому, что я сам сделал этот выбор, и не был бы собой в противном случае.
Я ухмыльнулся.
– А может, я просто несу всякий бред? Но мне можно, я ведь писатель, помнишь? У нас так принято, знаешь ли. Если какая-то идея не воплотилась в действительности, то мы всегда сможем сделать её реальной в наших книгах. И она найдет свое место, уютно устроившись в нашей собственной Вселенной, которая ничем не хуже всех других. И таким образом мы делаем возможным всё на свете, всё, что только захотим. Такие дела.
Я поднял голову, выдохнул и, ощутив, невесть откуда взявшийся прилив сил и воодушевления, пошел вперед, навстречу будущему, о котором в тот момент не знал ровным счетом ничего, но готов был встретиться с ним лицом к лицу.
Письмо для Живой
«Дорогая Ника.
Не представляешь, как долго я сидел над пустым листом бумаги и размышлял о том, что же должен тебе сказать. Непростительно долго для того, кто называет себя писателем. Я принимался за это письмо множество раз и, порой, написав одно только предложение, а то и одно лишь слово, комкал бумагу и начинал все сначала. Но вот, все же, ты держишь его в руках. Нашел ли я подходящие слова? Смогу ли все тебе объяснить? Прости – нет. В этом письме ты не найдешь ответов, как не найдешь и обратного адреса. Мы очень далеко друг от друга, и это всё, что я могу тебе сказать. Яркий со мной, и мы оба в порядке. Каким-то чудом из всего произошедшего нам удалось выбраться целыми и невредимыми. Надеюсь, ты будешь рада это узнать. Прости, я не стану говорить большего. Просто поверь – у нашей разлуки есть свои причины, и мне бы очень хотелось поведать их тебе, но перебрав в голове сотни тысяч вариантов этого письма, я решил ограничиться тем, в котором говорю тебе только самое важное.
Я тебя помню, Ника Томас – это самое важное. Я никогда не забуду наш танец над крышами Драгоса, и мысль о том, что ты будешь вспоминать о нем тоже, греет мне сердце. Появившись в моей жизни, ты изменила ее, подарила надежду на завтрашний день, и эта надежда продолжает жить во мне. Я не прошу тебя ждать нашей встречи, просто не имею на это права. Я лишь говорю: спасибо за то, что сам буду ее ждать, и это ожидание наполнит смыслом все грядущие дни, а желание приблизить этот миг придаст мне сил разрушить все преграды, вставшие между нами.
Твой камень всё еще со мной, и он укажет, как тебя найти, когда придет время. А пока, я прошу тебя: не останавливайся, иди дальше и не оглядывайся назад. Мы скучаем по тебе, я и Яркий, и просим прощения за то, что так и не стали героями твоей статьи. Хочется верить, что это лишь потому, что на самом деле наша история не закончилась, а наоборот, лишь взяла разбег, и впереди нас ждет нечто куда более грандиозное.
Я не прощаюсь, я говорю: До встречи. И этим отделяю те секунды, которые наращивали время нашей разлуки, от тех, которые станут вести обратный отсчет до нашей новой встречи. Я провожу эту линию и даю слово, что отныне живу не воспоминаниями о прошлом, а надеждой на будущее.
С любовью, Клиффорд Марбэт.
И Яркий».
