Провидец - Динар Шагалиев
Вдруг Купцов круто остановился. В ту же секунду, испустив короткий крик, красавица Аграфена одним прыжком бросилась на него. В руках её сверкнул огромный нож, которым она взмахнула над шеей статского советника.
- Убирайте того! - громко крикнула она.
Из канавы, словно приведения, выскочили трое разбойников. Двое из них бросились на меня, а третий - на помощь к девице.
Быстрее молнии я выхватил «Браунинг» и нажал на спусковой крючок.
Один из них, тот, что бежал к Купцову, с воем и хрипом раненого кабана грохнулся на землю. Я успел сделать ещё несколько выстрелов, когда негодяй с ножом сбил меня с ног, навалившись всем телом. Краем глаза я заметил, как второй разбойник, раненый полз к Купцову с Груней, что катаются по грязи в ожесточенной борьбе.
- Это не женщина, а дьявол! - хрипел Купцов.
- Отрежу! Отрежу твою поганую голову! – неистово дико кричала страшная девица.
Из последних сил я удерживал натиск большого ножа, пытаясь дотянуться до пистолета, что лежал так близко, и так далеко одновременно. Неожиданно, негодяй занёс вторую руку и с силою ударил по рукояти сверху. Хватка моя не выдержала и лезвие пробило бушлат, встретив, однако, преграду. Пока злодей замешкался, я, наконец, нащупал пальцами рукоять «Браунинга», приставил дуло в бок негодяя и спустил курок. Грохнул выстрел, наполняя воздух запахом пороха, пистолет встал в задержку, а следом, взор затянуло багрянцем: негодяй дополз до Купцова и глубоко всадил нож ему в спину...
Я ужом выскользнул из-под умирающей туши и в один прыжок настиг ползущего подонка, вцепившись зубами ему в руку. Тот взвыл, выронил оружие и схватился за мои волосы. Я тут же извернулся и стал отчаянно сыпать того ударами локтей.
- Держитесь! Напрягайте последние силы! - вдруг загремели голоса.
Со всех сторон из леса к нам бежали полицейские и солдаты.
Груню отрывали от Купцова. Она так крепко и цепко впилась в него, что потребовались усилия нескольких полицейских, чтобы оторвать её от статского советника.
- Живы? Целы? - подбежал я к нему.
- Кажется, не ранен, – с трудом проговорил Фёдор Михайлович, – Как сами?
- Ежели не Ваша штука, – ответил я, протягивая испорченный портсигар, – лежать бы мне рядом с тем хлопчиком.
- Стало быть, и мне тоже...
- Ну и баба! - громко смеялись солдаты и полицейские, обрадованные, что мы живы. - Этакая силища!
Они крепко держали её за руки. Красавица Аграфена вырывалась отчаянно. Она волочила за собою то в ту, то в другую сторону четырех здоровых мужчин!
- Ну, здравствуй, Грунечка! – отдышавшись подошел к ней Купцов. - Небось догадываешься, кто я? М? Я - тот самый, которому ты хотела отрезать двенадцатую голову.
- А я – одиннадцатый.
- Постылые! Эх, жаль, сорвалось! - исступленно вырвалось у неё.
Лицо Груни было страшно. Красивые глаза её почти вышли из орбит и метали пламя какого - то животного бешенства.
- Ну, а теперь, господа, скорее, скорее к притону! Оцепите всю местность, да, и подберите этих негодяев. Один, кажется, еще жив! А красавицу мою держите крепче!
Мы, сопровождаемые полицейскими и частью солдат, почти бегом бросились к кабаку - притону «Расставанье». Однако, он был темен, как могила.
- Где же мои агенты? - тревожно шепнул Купцов.
С пистолетами в руках мы поднялись на крыльцо трактира: ни луча света, ни звука.
- Стойте здесь, молодцы! - приказал Купцов солдатам. - Охраняйте этот выход, а мы пойдем во двор.
Ворота были раскрыты настежь. На земле виднелись свежие следы колёс троечной коляски.
- Так и есть: они только что удрали на нашей тройке!
Мы принялись осматривать внутренность двора.
- Князев, Сафронов! - громко кричал Фёдор Михайлович, обегая двор.
- Скорее! Скорее! На помощь! - вдруг раздались крики из темного вертепа.
Блеснул огонек. Он моментально стал разгораться в яркое пламя, и в ту секунду, когда мы ломились в заднюю дверь, чем - то забаррикадированную, в трактире уже бушевало море пламени.
Вдруг со звоном разлетелась оконная рама, и один за другим оттуда выскочили наши «лакеи».
- Живы? - радостно вырвалось у Купцова. - Говорите скорее, что там делается?
Агенты были в крови.
- При ваших выстрелах и при вашем приближении негодяи поняли, что все погибло. Часть их успела удрать, а хозяин, быстро потушив лампы, заметался, как угорелый. Мы притаились за столами. Тогда, очевидно, хозяин и еще несколько оставшихся воров выплеснули керосин и зажгли его, чтобы, пользуясь суматохой пожара, спастись бегством.
Внутри домика все трещало.
- Сдавайтесь! - крикнул статский советник, - Вам не уйти, вы оцеплены! Сдавайтесь или сгорите!
Минута, другая... Наконец, задняя дверь распахнулась и из нее прямо в руки полицейским попало человек десять мрачных аборигенов страшного вертепа.
Наступало уже утро этой зловещей ночи, когда мы, разбитые, потрясенные, привезли, вернее, привели нашу славную добычу. Только у заставы мы нашли подводы ломовых, на которые усадили пленных и сели сами.
