Икосаэдр 2.0 - Андрей Валерьевич Скоробогатов
Мулатка тоже обернулась и как бы невзначай тёрлась о моё предплечье грудью. Повернулась — черты лица исказились, и она стала похожа на главную героиню фильма. Видимо, пирсинговый проектор подрисовал макияж. Я усмехнулся. Сказать ей сразу, что у меня деньги остались только на выпивку, или ещё поговорить? Или, может, плюнуть, раскошелиться и сторговаться на что-нибудь?
Пока остановился на втором варианте.
— Ну, потом я стал помощником техника. Есть такие этапы работ, которые лучше и быстрее делать вдвоём, поэтому на них берут что-то вроде подмастерья. Например, чинить заевшие автоматы, чистить швы на последних этапах и тому подобное. Ещё три года я был помощником техника. Ну, три года, если не считать четырёх стадий криосна, когда мы простаивали — если брать их в расчёт, то выйдет восемь лет.
— Выходит… Ты покинул родную планету больше десяти лет назад?
— Да, одиннадцать лет. В прошлом году поднакопил денег, да в первый раз скатался в родителям, их уже не узнать.
— Мне кажется, тебе надо развлечься, ты слишком грустный, — сказала она и ущипнула меня за бок. — Да тут и атмосфера характерная, может, пойдём ко мне?
Да, видимо, от выбора не отвертеться.
— Ну… А сколько?
Девица воровато оглянулась и быстро зашептала:
— Если быстро, на полчаса, то отделаешься выпивкой и трёшкой, ты мне понравился, мне уже надоело пасти офицеров и инженеров за полтинник, хочется взбодриться, а ты ничего, ты выглядишь молодым… Ой…
Она изменилась в лице, голограмма исчезла. Я проследил её взгляд, она глядела куда-то ко входу кафе, и я увидел там три высокие фигуры в чёрно-зелёных комбезах с капюшонами. Инспекторы Протокола, причём не какой-нибудь обычный Орден Правопорядка, а Орден Терраформации — на груди периодически вспыхивал голографический герб в виде дерева на сине-красном фоне. Впрочем, я не удивился, я их видел и раньше.
— А, это по нашу душу. У нас проверки пару раз в месяц, всё ли нормально проходит. Сколько, говоришь?
— Забудь, — мулатка вдруг вскочила с места и направилась ко второму выходу прямо через полупрозрачные морды милующихся персонажей кино. — Прости, мне надо идти. Ты классный, у тебя всё получится.
Случай с Р. Афанасьевым на целине (часть 2)
Ну, я к тому времени смирился с мыслью, что мне не везёт даже с жрицами любви из рейсовых ТРЦ. Некоторое время я сидел в одиночестве. Потом, оглядевшись по сторонам, я увидел группу из шести парней нашей бригады, направляющихся в столовку напротив. Помахал рукой, расплатился, направился к ним. Степан Артемьевич был среди них.
— Мне тут Даня сказал, что ты какую-то хрень непонятную увидел? — спросил бригадир, когда расселись и заказали. — Почему не доложил?
— Доложил, сообщение написал. Звонить пытался, вы трубку не брали.
— Не может быть такого. Я все сообщения читаю. Что ты видел? Я пока что не смотрел архивы за неделю.
Ага, конечно, подумалось мне. Все сообщения.
— Случай, конечно, пустяшный. На целине огурец вымахал. Ну или что-то вроде этого. Зелёное, в общем.
Степан Артемьевич удивился.
— На целине? У тебя всё в порядке с головой? Откуда там огурец?
— Не знаю. Я могу видео показать.
Один из техников, Сашка, несмело поддакнул:
— Да, мне дежурный тоже что-то такое говорил.
Полез в надбровный проектор. Во внутренний архив видео не закачал, а из общей базы регистраторов грузилось очень медленно — казалось бы, двадцать седьмой век, бороздим просторы, а связь как была дерьмовой, так и осталась. Впрочем, в разъезжих ТРЦ обычная практика ставить глушилки, чтобы народ больше пользовался платными каналами.
В итоге промотал, поставил на паузу, покрутил кадр. Бригадир и сидящие рядом парни уставились в проекцию. Немая пауза вышла почти такая же, как со мной, когда я его снимал. Потом бригадир расплылся в улыбке.
— А, чертяги, разыграть меня решили! На неделе же день дураков по всеобщему календарю был. Видно же, что подрисовали.
— Кого подрисовали? Огурец? А нафига мне его подрисовывать? — неожиданно резко спросил я.
— Так. Ты давай не дерзи. Я правильно понимаю, что ты файл в регистраторе исправил, подменил? Или как там монтаж делается, в потоке через шлем подкладывал что-то, да? Это, между прочим, подделка документации. Я же могу…
— Спросите у Тимура, дежурного, и у Дани. Они всё это в прямом эфире
Я посмотрел на Сашку, который упомянул дежурного, тот отвёл взгляд.
— Не знаю, может, и правда, разыграли вы Степан Артемьевича.
Ясно. С начальством боятся спорить даже по такому пустяку. Нет, Степан Артемьевич парень был неплохой, как я теперь понимаю, просто так сработала пресловутая «стадия отрицания», когда мозг не может поверить в что-то совсем неестественное.
— А может, это четырёхмерник? — предположил Тёма, сидевший в углу.
— Чего? Ты где видел четырёхмерников, которые в атмосферу заходят?
— Ну, в древности, говорят, ещё на Земле наблюдали. Тарелочки всякие, сигары.
— Понабрали дебилов, — бригадир устало откинулся на спинку стула. — Фу-х, вроде бы не перерабатывает никто, откуда такой бред? Всё, по каютам. Шлюх не водить, сейчас за этим строго.
Бред. Да, конечно же всё это бред.
* * *
После той смены пронеслось ещё пять смен, растянувшихся на две недели. Зелёная женщина продолжала сниться мне. Я сделал простой вывод, что это организм требует своего, и после «крайней» моей смены на вахте, как раз когда «Радуга» швартовалась у нас последние деньки, я сходил в то самое кафе, нашёл ту самую мулатку, попросил выкрасить лицо в зелёный цвет, потом затащил на ближайший продовольственный склад и грубовато воспользовался раза четыре.
Ей понравилось, но мне это не помогло.
Когда орбиталку отбуксировали на высокую орбиту, подогнали к атмосфере тяжеловесов и начали ускорять физпроцессы для быстрейшего дозревания коры, работы стало немного. У всех бригад, кроме десятка вспомогательных, контракты приостановили на девять месяцев, жалование платить перестали. У меня было несколько вариантов.
Первый, самый очевидный и правильный — махнуть на полгода домой, через половину сектора, в родной
