Икосаэдр 2.0 - Андрей Валерьевич Скоробогатов
Второй вариант — плюнуть на родню, свинтить на соседнюю обитаемую планету, попытать счастье там. Проиграть все деньги в казино, или найти какую-нибудь девицу, приручиться, пожить пару месяцев альфонсом, помогая по дому. Сложный вариант, рискованный, распадающийся на кучу других.
Но был и третий вариант — сохранить большую часть расходов, переслать её родителям, а самому оплатить капсулу криосна, оставшись на орбиталке. Я, уставший задроченный техник, выбрал именно это. Как позже я понимал, не столько из-за желания сохранить деньги, сколько совсем по другим причинам.
По сути, аренда самих капсул криосна стоила сущие копейки, бОльшую часть составляла дополнительная плата за периодически разморозки и оздоровительные процедуры — раз в неделю-полторы, по графику. Кто-то из парней обходился и без этого, но тут был риск проснуться с одной работающей почкой или без руки. А на отращивание новых запчастей деньги могли найтись не у каждого.
Так вот, бурные оздоровительные процедуры с той мулаткой, предваряющие мой криосон, не помогли. Зелёная женщина продолжала мне сниться и в промежутках перед разморозками. По сути, это выглядело так. Мне снится, что я бегу за ней по лугу, или, например, прыгаю с ветки на ветку, потом я вижу, как у меня перед лицом расстёгивают молнию, откашливаюсь, плююсь криогелем, тело сводит судорогой. Потом меня и пару десятков таких же голых мужиков (если повезёт, и пару техников женского полу тоже) выводят в облицованное кафелем помещение, где душ, чья струя по мощности близка к выстрелу шарпомёта, сбивает с нас криогель и прочее. Мы ложимся на длинный конвейер, нас протаскивают через томограф, тут же обкалывают составами и лечебными наноботами в места, которые плохо разморозились, держат пару часов на восстановлении, дают съесть кислых ирисок с символикой Концерна, провести ряд физиологических процедур интимного плана, потом снова пихают в криокапсулы. Я закрываю глаза, и в следующий миг — хотя на самом деле прошло полторы недели — я снова вижу сладкий сон про мою зелёную фею, мою дриаду. Потом снова перед лицом расстёгивают молнию, я кашлюю — и так каждый раз.
* * *
Наконец, проведя все те же оздоровительные процедуры, что и в прошлые двадцать раз, нам впервые за эти месяцы дали одеться и отпустили в личные каюты. Я впервые увидел свои родные восемь квадратных метров, обнаружил выросшую плесень в районе воздухозаборника — разноцветную, явно инородную, не земного типа, прибрался, вытер пыль, посмотрел новости.
Сходил, посмотрел в полупустом ещё зале планёрок большую голограмму текущего состояния проекта. Северное полушарие до самых тропиков было покрыто снегом, ленты молодых океанов сковал лёд. Но уже виднелись зелёные участки — там велась высадка леса из питомников. Пока что покров был неровный, но скоро планету закинут под ускорители, промотают пару десятков лет, и тогда леса и луга из зелёных шашечек заполнят все планируемые равнины.
Словно что-то щёлкнуло в голове. Я вспомнил те сны, которые мне снились.
Первым делом я звякнул в группу обеспечения криосна и спросил у менеджера, прилагались ли какие-то услуги по управлению сновидениями. После неловкого молчания девушка ответила, что нет, конечно же, такой услуги нет. Вопрос был действительно дурацким — все подобные технологии остались в позапрошлом веке, а когда мода на них прошла, их и вовсе запретили для массового применения, посчитав вредными для психики.
Потом я сходил к Дане, перекинулся с ним парой слов. Спросил, помнит ли он про росток.
— Про огурец, помнишь?
— Какой огурец? Малосольный, марийский?
Я порылся и показал кадр из регистратора. Даня в упор не помнил его, сказал, что это не его голос. Через пару дней, после первой смены, я перекинулся парой слов с Васей, дежурным. Тот тоже ничего не помнил. Сначала мне показалось, что они разыгрывает меня, но потом я с ужасом понял, что это всё словно вычеркнули из их памяти. Не могли же они так искусно играть амнезию?
Или, может, это всё было ложной памятью? Нет, но регистратор? Наш разговор?
Копать дальше и спрашивать Степ Артемьевича я не решился, меня могли посчитать чокнутым. А идти по специальным врачам и портить свой профиль как-то не хотелось. Я сделал один единственно-верный вывод — мне надо будет съездить туда самому. К моему Огурцу. Даже не из каких-нибудь мистических соображений, вроде того, что эти сны я увидел как знамение или предсказание. Просто я слышал: бывает так, что какое-нибудь покинутое место или событие снится целыми годами, и чтобы это прекратилось, надо просто приехать туда. Примерно также было с отчим домом, который я не видел десяток лет.
Конечно, попахивало жуткой авантюрой. Даже если представить, что мне выпадет случай добраться в тот квадрат, над ростком уже не один десяток метров породы. Но, возможно полезно просто постоять на том месте. «Гений места», все дела.
И я стал ждать удобного случая. Ознакомился с графиком смен на ближайшие недели и продолжил вкалывать. Новочеркасск к тому времени уже начали мостить лесом. Исполинские куски породы вместе со всеми обитателями привозили на супертанкерах и сбрасывали с помощью четырёхмерников. Работа у меня предстояла другая, но похожая — приехать на квадрат, только не в центр, а в один из углов, на местах склейки. Как правило, по границам получалось либо что-то вроде ущелья, либо канала, либо, если рельеф был низким и неровным, часть квадрата заполнялось водой и выходило водохранилище. Дроны собирали данные по ландшафту, затем я выбирал нужный паттерн из предложенных и вызывал припринтеры, чтобы изменить береговую линию, убрать неровности и сделать местность более естественной. Если где-то на предыдущем этапе припринтеры дали сбой и навалили кучу «соплей» — вызывал дезинтеграторов. Собственно, это было даже немного интереснее, чем работать в голом поле. Как-никак, работать можно без маски, где-то под боком — зелень, настоящая зелень, природная, и
