Витус Вагнер - Дети пространства
Вечером в гостинице Анджей нашел в Сети эту рецензию и прочитал. Автор, чувствуется, успел посмотреть не только сам сериал, но и книгу-первоисточник. Он полемизировал скорее с идеями Азимова, чем критиковал игру актеров и работу сценариста. А вот от лежащей в основе эпопеи идее погружения в варварство при распаде централизованной власти, он не оставлял камня на камне.
Обедать археолог повёл гостя в кафе, приютившееся на самом краю исторической части, мотивировав это тем, что побывать в Хчыагнуле и не попробовать древнеарктурианскую кухню, это просто упустить всё на свете.
Кафе обладало совершенно необычным антуражем. Тут были сидения, подвешенные к потолку на манер качелей, вместо вилки подавалось что-то вроде большого пинцета. Фирменное блюдо представляло собой что-то вроде спагетти, перемешанных с тонкими колбасками, по толщине сравнимыми с макаронами. Это предлагалось наматывать на пинцет и отправлять в рот. При необычности формы это блюдо обладало довольно банальным содержанием.
Вот напитки здесь показались Анджею куда более интересными. До сих пор он на Лемурии пил в основном обычные земные чай и кофе, в крайнем случае сидр. А тут подавались настои из каких-то типично лемурийских трав.
Лемурийские горы
Машина притормозила у незаметного перекрестка, где в лес, поднимающийся по склону, уходила малонаезженная колея. Ильма легко спрыгнула из кабины, Анджей подал ей оба рюкзака и выбрался следом. Водитель крикнул что-то неразборчивое на прощание и рванул с места, оставляя шлейф пыли.
Ильма взглянула на небо, на котором сиял оранжевый диск Арктура, потом на наручные часы, и шёпотом выругалась. Вслух сказала:
— Придётся поторопиться. Уже почти полдень, а до хыгра Айола не меньше двадцати километров. Хорошо бы дойти до темноты. А мы неакклиматизированные.
До заката оставалось ещё минимум часов семь. Вроде рано начинать волноваться, но что ещё там за дорога.
Груз Ильма распределила по рюкзакам так, что оба весили почти одинаково. Килограмм по пятнадцать. Вроде и не такое таскал. Анджей вскинул рюкзак на плечи, и пристроился вслед за Ильмой, стараясь поддерживать выбранный ею темп.
Первое время идти было легко. Дорога вилась под сенью высоких деревьев, поднимаясь по покрытому лесом склону.
Минут через сорок рядом с дорогой показалась полянка со скамейкой под дощатым навесом и выложенным камнем кострищем. Рядом из скалы бил небольшой родник, и маленький ручеёк журчал по камням, пересекая дорогу.
Ильма объявила привал.
Сбросив рюкзак и потянувшись, Анджей обнаружил, что слегка запыхался. Он вспомнил те дыхательные упражнения, которым научил его бармен в Офире-восточном. Там это была стандартная практика, помогавшая пришельцам с планет с нормальным атмосферным давлением привыкнуть к разреженному воздуху хандрамитов.
Ильма прислушалась к его дыханию:
— Интересная медитативная техника. Это где на Земле такое практикуют? Памир, Непал, Кунь-Лунь, Анды?
— Меня этому научили на Марсе, — ответил Анджей, завершив комплекс. — У них там давление по каким-то техническим причинам в четыре раза ниже нормального, хотя процент кислорода выше. Поэтому там уже привыкли прилетающих адаптировать.
После этого обмена репликами они замолчали. Просто сидели под навесом и впитывали в себя окружающую красоту, чистый горный воздух, звуки леса. Анджей не был в горах, наверное, уже года полтора. Он заметил, что Ильма тоже наслаждается окружающей обстановкой, как после долгого перерыва.
Вдруг у неё как будто в голове сработал будильник. Она поднесла часы к глазам и сказала:
— Время. Встали и пошли.
Вскоре после перевала от дороги ответвилась неширокая тропинка, уходившая почти строго вверх по склону. Около развилки стоял столб, к которому была прибита доска с вырезанной ножом надписью «Айольский перевал».
Анджей поглядел под ноги. Отметок краской на камнях, так распространенных в австрийских Альпах, здесь не было. Зато между камнями в земле попадались следы подков.
Подъём по этой тропе давался намного тяжелее, чем движение по дороге. Пришлось делать ещё один привал до перевала. Здесь тоже было оборудовано место с очагом, правда скамейка была сделана из слегка подтесанного выступающего из земли камня. И вместо родника в паре метров от места привала журчал стекающий по склону ручей. Здесь деревья уже не росли — альпийские луга.
Следующая остановка была уже на перевале. Тут открывался совершенно шикарный вид в обе стороны. Назад — широкая долина, покрытая лесом, где-то далеко внизу синеют озёра и вьется река, в другую сторону — нагромождение ущелий и хребтов.
Через полчаса после перевала тропа уперлась в колоссальный скальный обрыв, поднимавшийся над тропой не меньше, чем на пару сотен метров, и простиравшийся вниз, куда-то очень далеко. Около конца тропы стояло странное сооружение, напомнившее Анджею телефонную будку. Врытый в землю столб, накрытый небольшой двускатной крышей из грубых досок. Под крышей к столбу был прибит прямоугольный металлический ящик с прорезью, в верхней части которой торчал десяток металлических палочек, а потом прорезь спускалась на несколько сантиметров вниз и, поворачивая на 90°, выходила на боковую стенку аппарата.
Ильма нажала кнопку, подёргала нижнюю палочку: та не шелохнулась.
— Придётся подождать. Перегон занят.
— Это как?
— Тут дальше очень узкая тропа. Даже не тропа, а овринг. Разминуться на ней практически невозможно, особенно если кто с вьючной лошадью или ослом. Поэтому поставлены такие аппараты, как на старинных железных дорогах. Выйти на овринг можно, только если взять из аппарата жезл. А жезл аппарат отдаст, только если никто не вышел на участок тропы с жезлом из противоположного аппарата. Если бы жезл был у человека, идущего в ту же сторону, что и мы, то после нажатия вот этой кнопки аппарат бы отдал жезл. В общем, развьючивайся, ждем встречного.
Скинув рюкзак, Анджей подошёл к началу овринга. Всё-таки Лемурия это не древний Памир. Технологическая цивилизация чувствовалась. Овринг держался не на кривых сучьях можжевельника, вбитых в трещину в скале, а на вполне приличных балках из литого базальта, дырки под которые в камне высверливались явно каким-то механизированным инструментом. Ну и сам настил тоже был из вполне приличных досок.
Тем не менее, это был овринг. Узкая полоска шириной не больше письменного стола, без всяких перил, висящая над многосотметровой пропастью.
Анджей проследил цепочку серых досок, тянувшихся вдоль светло-розовой скалы, и увидел, что вдалеке, там, где дорожка уходит за изгиб скалы, появилось какое-то бурое пятно.
— Вот вроде там уже кто-то виден.
Ильма вгляделась.
— Ну да, мужик с вьючной лошадью. Хорошо, не больше двадцати минут ждать.
Никаких оптических приборов у неё в руках не было, а до того поворота не меньше километра.
— Интересно, какие у вас есть способы проверить остроту зрения?
— Ну, увидеть Алькор отдельно от Мицара, это примерно такой же сложности задача, как на Земле. Можно ещё попытаться разглядеть невооружённым глазом Авалон или Атлантис. Это примерно то же самое, что увидеть с Земли спутники Юпитера. Или фазы Асты.
— И как?
— Что как?
— Тебе удается Алькор разглядеть невооруженным глазом?
— Удаётся.
Через некоторое время встречный путник выбрался с овринга на место привала. Ильма ошиблась: это был не мужик, а женщина, ведшая на поводу гнедую лошадь с довольно лёгкими вьюками. Определить на глаз её возраст Анджей бы не взялся. Если жить на открытом воздухе и не злоупотреблять защитной косметикой, такое морщинистое обветренное лицо может быть и в 25 лет. С другой стороны, такая стройная фигура и уверенная походка при регулярных прогулках по этой дороге могут быть и в 60.
Она протянула руку под навес и воткнула в щель сверху аппарата небольшую металлическую палочку. Раздался громкий щелчок, и другая палочка упала по щели вниз, повиснув в точке изгиба.
Ильма приветствовала случайную встречную достаточно витиеватой фразой. Анджей просто сказал: «Добрый день». После этого она несколько минут делилась с Ильмой какими-то новостями про совершенно неизвестные ему местные события и пыталась выяснить, что там происходит в деревеньке по другую сторону перевала. В этом ни Анджей, ни Ильма ей помочь не могли, потому что туда просто не заходили.
Потом она спросила:
— У вас оружие есть?
— Духовушка, — ответила Ильма. — А что?
— А там двести метров от следующего пикета в расщелине нигароч гнездо свил. Еле удержала лошадь от прыжка в пропасть, когда он оттуда заухал. Будете мимо проходить, шлёпни его что-ли. А то так и человек от неожиданности может улететь.
Наконец, фонтан её красноречия иссяк, она вскочила на лошадь поверх вьюков и поехала вверх по тропе.
