Леонид Моргун - Найти филумбриджийца
Все взоры обратились на меня.
— Нет, — сказал я твердо. — Я не позволю пачкать свой паспорт этой гнусной приставкой. Да, я Тотс, но никакой не Прозеленью! Вам ясно?
— Мне ясно, — встрял тут мой папаша. — Мне абсолютно ясно, что ты круглый дурак. А я лично давно хотел получить какую-нибудь фамилию поцветистее. Александр Павлович Тотс-Прозеленью. И ты, паршивец этакий, тоже автоматически позеленеешь, если не хочешь, чтобы я тебя проклял!
— Нет! — воскликнул я в отчаянии. — Никогда, вы слышите? Никогда не соглашусь я носить эту отвратительную, эту ужасную фамилию! — И бросился к двери.
— Постойте, Эдди! — хрустальный голосок Конни зазвенел мне вослед. — А что, если… кто-нибудь… разделит с вами часть этой тяжелой ноши и тоже возьмет себе ее… я имею в виду эту фа… фамилию…
— Тогда… — пробормотал я, делая шаг к ней, — тогда я, конечно, постараюсь к ней привыкнуть… хоть это, конечно, будет нелегко…
— …С тех пор, — заключил свой рассказ наш новый знакомец, — прошло уже свыше тридцати лет, у нас трое детей и пятеро внуков, но ни я, ни Конни так и не смогли привыкнуть к этой дурацкой фамилии. Сами понимаете, простым смертным легче сменить фамилию, чем нам, политикам. Эта дурацкая кличка уже сидит во всех официальных протоколах и договорах…
— Силы небесные! — воскликнул Акакий Евграфович Борзой. — Уж не хотите ли вы сказать, что были избраны президентом планеты?
— Что значит «был»? — удивился тот. — Я и сейчас… э-э-э…
Но в этот самый момент в коридоре послышался оживленный разговор, цокот каблуков и на пороге Хрычевни показалась собственной персоной, сверкая своей сногсшибательной красотой, секретарша заведующего Базой, Марья Антоновна, прозванная в народе за стать свою и царственное величие Марией Антуанеттой. Она грозно повела очами, наморщила носик от застарелого табачного смрада и, чуть завидев нашего рассказчика, умильно улыбнулась и сложила руки на своей царственной груди.
— Ах, ваше превосходительство, — прощебетала она пленительным контральто. — Мы уж с ног сбились, вас разыскивая. Прилетел! — торжественным шепотом сообщила она.
Услышав это, Тот-С-Прозеленью вскочил, обвел всех сидящих сияющим увлажненным взором и поспешил прочь, впопыхах забыв даже попрощаться. После его ухода в Старой Хрычевне надолго воцарилось молчание, пока старый дядя Афлатун не шваркнул в сердцах по столу костяшками домино и не пробурчал, перемешивая их с остальными:
— Я с первой минуты понял, что человечишко этот — никчемный. Да и какой от нее прок, от политики?
1989 г.
Примечания
1
Жизнь коротка, искусство вечно (лат).
