Жерар Клейн - Боги войны. Запрещенная реальность. Зеленая машина.
Однако по сравнению с земными ветрами, марсовый казался достаточно слабым. Я благословлял судьбу, что она мне не послала испытания в виде свирепой песчаной бури. Во всяком случае, мое положение было не из приятных. Глаза, рот, уши и нос были набиты раскаленным песком, и я едва мог дышать. Чем выше поднималось солнце, тем тяжелее становилось идти. Я изнывал от жажды, так как с момента моего прибытия на планету ничего не пил. Голова кружилась, и мне казалось, что вот-вот со мной сделается солнечный удар. Находясь на холмах, я не так остро испытывал жажду, так как воздух там был достаточно влажным. Когда я затем попал в сырые, покрытые плесенью пещеры, моя жажда совсем исчезла; но теперь, во время ходьбы по знойной, сухой пустыне, жажда вспыхнула во мне с удесятеренной силой. Мне мерещились в песках сверкающие и пенящиеся быстрые ручьи.
Солнце поднималось все выше. Его алые лучи беспощадно жгли голову. Небо утратило свою утреннюю свежесть; теперь оно казалось огромным листом раскаленной меди. Воспаленным глазам не на чем было отдохнуть: алое пылание небес и ослепительная желтизна песков… Я начинал терять ощущение реальности. Миражи нахлынули на меня с огромной силой. То и дело слышалось дразнящее журчание потоков. Вскоре в глазах у меня запрыгали черные точки, темная пелена заволакивала зрение. Я перестал различать окружающую меня пустыню.
“Неужели я слепну?” — подумал я, содрогаясь от ужаса.
Внезапно меня, как молния, пронизала ужасная мысль. Почему все встреченные мною на Марсе существа были слепы? Почему “хела-хела” могли видеть только в темных пещерах? Не являлась ли их слепота результатом беспощадного света, вечно заливавшего планету? Как это до сих пор мне не приходило в голову? Что же ждет меня теперь, в этом беспомощном состоянии? Мои глаза застилала густая мгла. Напрасно напрягал я зрение, стараясь разглядеть окружавшую меня местность.
“Слишком поздно!” — мелькнула отчаянная мысль, и ужас охватил мое сердце…
Зрение явно отказывалось мне служить. Словно сквозь густой туман различал я пески, принимавшие в моих глазах самые причудливые очертания. Песчаные холмы представлялись мне чудовищными горами, а небо — океаном алого огня. Голова кружилась, все сливалось перед глазами в какой-то густой хаос. Я жадно ловил ртом воздух, словно рыба, вытащенная из воды. В висках стучало, сердце, казалось, готово было разорваться на части. Внезапно меня осенило какое-то тупое спокойствие.
— Да, да, — пробормотал я пересохшими губами, — совершенно верно: я ослеп.
Я начинал терять контроль над своими восприятиями. Казалось, кто-то говорил зловещим шепотом мне в ухо:
— Плохи твои дела, старина! Нечего тебе бороться за жизнь. Песенка твоя спета.
Неожиданно я вспомнил, что слепые видят один только красный цвет. При этой мысли я весь похолодел, и у меня начали подкашиваться ноги. Я еле брел, спотыкаясь и пошатываясь, ничего не видя перед собой. Внезапно я задел ногой за какой-то твердый предмет, который покатился с гулким звоном. Я опустился на колени и начал ощупывать вокруг себя почву. Пока я это делал, перед моим потухающим сознанием всплыли видения гигантских ползучих гадов. Теряя сознание, я упал на песок и ударился рукой о твердый кругловатый предмет. Это был череп. Словно сквозь сон, я услыхал свой пронзительный свистящий крик.
— Наваждение! Погибаю!
Я вновь увидел перед собой призрачных крылатых гигантов, восседавших вокруг скелета циклопа, и пещеру, полную черепов. Затем мне показалось, что я проваливаюсь куда-то в черную пустоту, где царят смерть и забвение.
Прошло, должно быть, несколько часов, прежде чем до моего сознания долетел какой-то слабый звук. Казалось, упал камушек в застывшее озеро мертвого сна. Звук постепенно усиливался, все назойливее вторгаясь в мои видения. Я делал отчаянные усилия отогнать непрошенный звук, вырвавший меня из желанной обители снов. Но звук не унимался: пронзительный, острый, он просверливал мое сознание, разгоняя причудливые сны. Собравшись с силами, я приподнялся и сел. То, что я увидел, в первый момент показалось мне кошмаром.
Вокруг меня сидели кольцом гигантские летучие мыши, каждая величиной со слона. Их темные неуклюжие фигуры четко вырисовывались на фоне пылающего неба. Вся пустыня, насколько мог окинуть глаз, была устлана черепами и костями, ослепительно блестевшими на солнце.
Однако странный услышанный мною во сне звук исходил не из этих ужасных останков; его издавали гигантские летучие мыши. Они сидели и хохотали во всю мощь своих легких. Эхо далеко разносило по пустыне громоподобные раскаты чудовищного хохота. Казалось, сатанинский хохот наполнил собой весь мир; его подхватывали тяжелые нависшие красные облака, посылая замирающие отголоски в бездонные пучины неба. Была невообразимая жуть в этом зловещем хохочущем сборище гигантов, восседавших на фоне выжженной пустыни, под немым раскаленным небом.
Хохот продолжался, не утихая. Казалось, сидевшие вокруг меня гиганты не замечали моего присутствия. Я набрался храбрости и принялся их разглядывать. Через мгновение я понял, почему они не обращали на меня внимания. Гарпии пустыни были слепы. Подобно пресмыкающимся, населявшим горы, они заплатили дань свирепому марсовому свету. Без сомнения, Солнце было на Марсе жестоким божеством, не позволявшим своим созданиям смотреть на себя. Огромные белые глаза летучих мышей бессмысленно мерцали, словно глаза рыб, населяющих морские глубины.
Зрелище было слишком ужасно. Мне показалось, что я схожу с ума, и я невольно громко закричал. В мгновение ока слепые создания поднялись на воздух, тяжело хлопая огромными крыльями. Подобно рою демонов, они парили высоко над моей головой. Я заметил, что каждая из летучих мышей своеобразно подпрыгивала, отделяясь от земли. При рассмотрении отпечатков лап летучих мышей, меня осенила неожиданная мысль. Следы эти были тождественны с теми, что оставил на песке похититель моей машины. Я почувствовал странное головокружение, когда вспомнил о жутком ночном госте, глядевшем мне в глаза. Подобрав свои пожитки, я побежал без оглядки прочь от этого проклятого, населенного вампирами кладбища.
На протяжении многих миль пустыня была усеяна черепами. Мне пришло в голову, что я пересекаю какое-то гигантское поле битвы. Может быть, здесь когда-то разыгралось своего рода Ватерлоо. Большинство скелетов принадлежало моим приятелям “хела-хела”, но среди них попадались и остовы огромных муравьев. Я мучился над разрешением загадки этих причудливых созданий. Если только марсовые муравьи по своему характеру подобны земным, от них можно ожидать весьма многого.
Если бы не их лилипутские размеры, эти насекомые давно бы победили человека на Земле. Здесь, на Марсе, муравьи достигли огромных размеров. Может быть, они свергли господство человека? Я невольно сравнил грубые, примитивные тела троглодитов с изумительно сложным и тонким по своей конструкции организмом этих насекомых. Возможно, что поле битвы, по которому я шел, было в свое время ареной борьбы первобытных марсиано-людей со строго дисциплинированными и подвижными насекомыми.
До сих пор эти насекомые-гиганты еще не подавали никаких признаков жизни. Однако, если муравьи являются создателями цивилизации на Марсе, то, по всей вероятности, они должны жить в районе каналов.
Эта мысль придала мне бодрости. Я зашагал быстрее, стремясь как можно скорее достигнуть “таинственных каналов. По моим расчетам, я должен был достичь их через несколько часов. Хотелось бы мне знать, какой прием я встречу у насекомых… Я вспомнил книгу Картера о социальных инстинктах муравьев. Известный ученый распространяется о безжалостности этих насекомых и об их инстинктивной жестокости.
Солнце медленно опускалось. В его алых косых лучах устилавшие пустыню черепа пылали зловещим огнем. Картина была фантастическая. Мне казалось, что вот-вот оживут давно погибшие гиганты и встанут ревущей ордой, потрясая в воздухе дубинами и скаля хищные клыки. Я бессознательно прибавил ходу.
Я чувствовал себя крайне усталым, но продолжал идти, не желая ни на минуту задерживаться в этой проклятой пустыне. Солнце закатилось, и взошли обе луны. А я все продолжал свое тяжелое странствование. Далеко позади, в бледных лунных лучах, мерцали покинутые мною скалы. Когда луна поднялась высоко, я различил впереди на не очень большом расстоянии светлую полосу растительности. Итак, я приближался к району каналов.
Всю ночь я плелся по пустыне, больной и измученный. Часы мне казались веками, и каждая новая пройденная миля была длиннее предыдущей. Постепенно количество черепов все уменьшалось, и, наконец, они совсем исчезли…
Я вздохнул с облегчением. Однако радость моя была преждевременной. Вскоре я, к своему ужасу, заметил, что песок становится все более и более вязким. С каждым шагом я все глубже погружался в липкую грязь. Мне приходилось делать отчаянные усилия, высвобождая ноги из засасывающей их тины. Ноги мои были словно налиты свинцом, руки свисали вдоль тела двумя железными брусками, голова кружилась, и мне мерещились какие-то странные жуткие звуки. Внезапно где-то совсем близко от меня раздался резкий крик, вслед за которым я услыхал хлопанье огромных крыльев. Стоя на месте, я тупо ждал, что на меня вот-вот спустится летучее чудовище и унесет неведомо куда. Я потерял способность испытывать страх. Вскоре крик повторился, на этот раз значительно ближе. В глубине души я, кажется, желал, чтобы неведомый хищник прекратил мое существование. Мои силы подходили к концу. Я был чересчур измучен, чтобы реагировать на что бы то ни было. Пошатываясь, я двинулся навстречу невидимому врагу. Однако он, очевидно, не разглядел меня. Вскоре крики стали удаляться и, наконец, совсем смолкли. Воцарилась мертвая тишина.
