Филип Дик - Порог между мирами (сборник)

— Я поняла, — сказала Пэт. — Тот синантроп, тот старый седой философ, как его называют, — он просто мутант. Более развитый интеллектуально экземпляр, с более крупной черепной коробкой, особенно в лобной области. Единственный в своем роде. Джордж–Уолт пытаются пустить нам пыль в глаза.

— Но синантропы толпами идут через проход, — холодно напомнил Кравелли. — Неважно, говорят они по–латыни или нет. Если Леон Тэрпин объявил об эвакуации «ЗР» — значит, ситуация по–настоящему критическая.

— Погодите! — торжествующе воскликнула Пэт. — Кажется, мне пришла в голову гениальная идея! Послушайте! Давайте отдадим им Смитсоновский музей, а они взамен покинут наш мир. Что скажете?

— Смитсоновский институт[12], — поправил Кравелли.

— А если этого окажется недостаточно, — возбужденно продолжала Пэт, — добавим еще Библиотеку Конгресса. Думаю, у них хватит ума принять наше предложение!

— Возможно, ты права, — сказал Сол, глядя на собственные колени. — Только представь, что они в итоге приобретут. Все собранные и систематизированные знания о нашей культуре. Это во сто крат больше, чем могут дать им Джордж–Уолт. Мудрость четырех тысячелетий! Если бы мне кто–то предложил подобное, я бы согласился без колебаний.

Последовала пауза, после чего заговорил Тито Кравелли.

— Мы кое о чем забываем. У нас нет права делать официальные предложения синантропам. Никто из нас не входит в правительство. Если бы ты уже выиграл выборы, Джим…

— Обратимся к Шварцу, — предложил Сол.

— Нам так и придется сделать, — согласилась Пэт. — Нужно лично отправиться в Белый дом, поскольку телефонные линии заняты. С кем из нас Шварц захотел бы встретиться? Если вообще захотел бы?

— Только с Джимом, — сказал Сол.

— Хорошо, я пойду, — пожав плечами, согласился Брискин. — Это лучше, чем сидеть и болтать впустую.

Все усилия казались сейчас тщетными, но нужно было действовать.

— К кому вы собираетесь обратиться с нашим предложением? — спросил Кравелли. — К Биллу Смиту?

— Нет, — ответил Джим. — К тому седоволосому философу, который сейчас на спутнике. Он явно один из тех, кто обладает властью.

— Джорджу–Уолту не понравится то, что они услышат, — заметил Кравелли. — Вам придется говорить быстро, чтобы они не успели заткнуть вам рот.

— Знаю, — кивнул Джим. Поднявшись, он направился к двери. — Позвоню вам из Вашингтона и расскажу, как все прошло.

Выходя, Брискин услышал голос Сола:

— Все–таки мне кажется, что нам стоит тайком от синантропов забрать «Дух Сент–Луиса»[13]. Они и не заметят, что он исчез, — что они знают об авиации?

— И самолет братьев Райт тоже, — добавила Пэт, когда Джим начал закрывать за собой дверь.

Остановившись за порогом, Брискин услышал ее голос:

— Думаете, ему удастся добраться до президента?

— У него нет шансов, — оценил Сол. — Но что еще мы могли придумать за столь короткое время?

— Он доберется до Шварца, — уверенно возразил Кравелли. — Наверняка.

— Знаете, что мы еще можем им предложить? — заметила Пэт. — Памятник Вашингтону.

— А что, черт побери, синантропам с ним делать? — спросил Сол.

Джим закрыл за собой дверь и пошел к лифту, расположенному в конце коридора. Никто из них не изъявил желания пойти вместе со мной, с горечью подумал он. Впрочем, они все равно ничего не смогли бы доказать Шварцу. Еще неизвестно, что у меня получится. И даже если Шварц согласится с их идеей, что дальше? Каковы шансы, что удастся заключить сделку с синантропом–философом в присутствии Джорджа–Уолта?

«И все–таки я попытаюсь, — решил Брискин. — Ибо в противном случае неизбежна гибель наших колонистов. А ведь именно их жизни мы пытаемся спасти. К тому же никто из нас не собирается истреблять синантропов, это было бы слишком похоже на то, что случилось в древности. Мы снова вернулись бы в пещерный век, опустившись до их уровня. Но тогда какая разница, кто победит?»

Четыре часа спустя Джим Брискин позвонил из телефонной будки в центре Вашингтона. Он чувствовал себя смертельно усталым и подавленным, но первый барьер был преодолен.

— Значит, идея ему понравилась? — расспрашивал Тито Кравелли.

— Шварц в отчаянии хватается за любую соломинку, — сказал Джим. — А их не так много. В Вашингтоне уже готовы к тому, чтобы сбить спутник «Золотые врата». И они это сделают, если не удастся моя попытка провести переговоры и поссорить синантропов с Джорджем–Уолтом.

— Если мы собьем спутник, — ответил Кравелли, — нам придется сражаться до последней капли крови. Либо их раса, либо наша будет вырезана под корень. А этого мы в нынешнее время не можем себе позволить. Учитывая оружие, которым мы располагаем, и тем, какое могут иметь они…

— Шварц все понимает и трезво оценивает ситуацию. Однако он не может сидеть сложа руки, когда синантропы толпой движутся на нашу сторону. Мы идем по лезвию бритвы. Не в наших интересах ввязываться в войну с применением водородных бомб, но и сдаваться мы тоже не собираемся. Шварц велел договариваться насчет Смитсоновского института, но Библиотеку Конгресса удерживать до тех пор, пока это будет возможно. Ее мы отдадим только в крайнем случае. Я склоняюсь к его мнению. Короче, меня посылают на спутник, в качестве переговорщика, — добавил он.

— Почему тебя? А Госдепартамент? У них что, никого не нашлось?

— Я сам попросил.

— Ты сумасшедший. Ведь Джордж–Уолт тебя ненавидят.

— Да, — согласился Джим. — Но мне кажется, я знаю, как поступить. У меня есть идея, как поколебать отношения между Джорджем–Уолтом и синантропами. Во всяком случае, попробовать стоит.

— Только не говори мне, что это за идея, — сказал Кравелли. — Подробности объяснишь, если она сработает. Если нет — то я и слышать о ней не хочу.

Джим напряженно улыбнулся.

— А ты человек жесткий, можешь оказаться чересчур безжалостным для генерального прокурора. Нужно будет еще раз обдумать твою кандидатуру.

— Все уже решено, — ответил Кравелли. — И отказаться ты не можешь. Удачи.

Он повесил трубку.

Джим Брискин вышел из телефонной будки и направился к стоявшему поблизости хопперу.

— Отвези меня на «Золотые врата», — сказал он, открывая дверцу и садясь.

— «Золотые врата» закрыты, — ответил водитель. — Там нет больше девушек, сидит только какой–то придурок, который болтает, будто он властелин мира и тому подобную чушь. — Он повернулся к Джиму: — Но я знаю одно симпатичное местечко на северо–западе, куда я мог бы вас…

— Отвези меня на спутник! — раздраженно повторил Джим. — Просто лети туда, а уж что там делать, оставь решать мне.

— Вы, цветные, — пробормотал водитель, поднимая хоппер в воздух, — такие обидчивые. Ладно, приятель, полетели. Но ты будешь разочарован, когда там окажешься.

Ничего не ответив, Джим откинулся на спинку сиденья.

На посадочной площадке спутника Джима лично встретили Джордж–Уолт, протягивая руку.

— Это Джордж, — сказала голова, пока Джим обменивался с кем–то из них рукопожатиями. — Я знал, что они пойдут на переговоры, но не ожидал увидеть тебя, Брискин.

— Это Уолт, — воинственно заявила голова. — У меня нет никакого желания вести с тобой дела, Брискин. Возвращайся и скажи им…

Оба брата явно сражались за право воспользоваться ртом.

— Какая разница, кого они послали? — Это сказал, несомненно, Джордж. — Идем в кабинет, Брискин, там будет удобнее. У меня такое ощущение, что дело может затянуться.

Просто не верилось, насколько постарели Джордж–Уолт. Мутанты выглядели сморщенными и хрупкими, двигались медленно, словно опасаясь упасть. Джим попытался найти объяснение этому факту и внезапно понял: Джордж–Уолт стали «джерри». С тех пор как он видел их в последний раз, для них прошло сто лет. Интересно, сколько они еще протянут, подумал Джим. Наверняка не слишком долго. Однако их разум ничуть не пострадал. Джим все еще ощущал исходившую от них энергию, и вид их все так же внушал ужас, как и прежде.

В кабинете Джорджа–Уолта сидел громадный седой синантроп. Он внимательно и подозрительно посмотрел на вошедшего Брискина.

«Да, с этим экземпляром нелегко будет договориться», — подумал Джим. Морда синантропа с массивными челюстями и скошенным лбом выражала явное недоверие.

— Наконец–то мы добились от них, чего хотели, — обратились Джордж–Уолт к синантропу. — Этот человек, которого зовут Брискин, может подтвердить мои слова.

Оба глаза мутантов сверкали.

— Что вы нам дадите, если мы уйдем из вашего мира? — хриплым голосом спросил синантроп.

— То, что нам дороже всего, — ответил Джим. — Нашу величайшую драгоценность.

Синантроп и Джордж–Уолт пристально смотрели на него.