Филип Дик - Доктор Бладмани

Филип Кинред Дик

Доктор Бладмани, или Как мы жили после бомбы

Глава 1

Ярким солнечным утром Стюарт Маккончи драил тротуар перед входом в магазин «Современные ТВ — Продажа и Ремонт». За его спиной по Шаттак-авеню проносились машины, стучали высокие каблучки секретарш, спешащих на работу, одним словом все вокруг было наполнено звуками, запахами и движениями начинающейся недели — времени, когда удачливый бизнесмен может провернуть очередное выгодное дельце, а то и два. Стюарт прикинул, что часиков в десять неплохо бы было еще раз перекусить, перед его мысленным взором возникла румяная булочка и чашечка ароматного кофе. Маккончи вспомнил о клиентах, обещавших собраться с мыслями и зайти попозже, чтобы, наконец, совершить покупку. Возможно, это даже свершится сегодня, тогда уровень продаж буквально хлынет через край и переполнит библейскую чашу его благополучия. Отскребая тротуар, Стюарт насвистывал модный мотивчик с новой пластинки Бадди Греко, раздумывая о том, как, должно быть, здорово быть знаменитым, быть всемирно известным, быть звездой, когда на твои концерты люди ломятся даже в такие роскошные места как, например, «Хэррах» в Рено, или даже в дорогие модные ночные клубы в Лас-Вегасе, о которых он столько слышал, но никогда не смог бы себе позволить посетить.

Стюарту было двадцать шесть лет от роду, и ему пару раз доводилось вечерам нестись по десятиполосному шоссе из Беркли в Сакраменто, через Сьерра-Неваду в Рено. Там можно было неплохо оттянуться, поставив пару фишек, а заодно и познакомиться с не обремененной условностями девицей. Маккончи работал у Джима Фергюсона, владельца «Современных ТВ», получал зарплату и комиссионные, а, поскольку с торговлей у него ладилось, то на круг выходило вполне достаточно. Да и вообще, на дворе был 1981 год, так что дела шли совсем неплохо. Очередной удачный год, буквально с самого первого дня которого, Америка становилась все богаче и сильнее, а ее граждане тащили в дом все больше и больше.

— Доброе утро, Стюарт! — Кивнув, мимо прошествовал средних лет ювелир из магазина напротив. Мистер Кроди, направлялся в свое скромное заведение.

Было начало десятого: магазины и офисы заполнялись служащими, даже доктор Стокстилл, психиатр и специалист по психосоматическим расстройствам с ключом в руке появился перед стеклянной дверью своей приемной, что помещалась в первом этаже высотного здания, возведенного страховой компанией на неправедно нажитые денежки. Доктор Стокстилл припарковал заграничный лимузин на стоянке — он был вполне в состоянии платить пятерку в день. Следом за ним, в приемную проследовала длинноногая секретарша, бывшая как минимум на голову выше своего работодателя. И, само собой, отметил про себя опираясь на ручку швабры Стюарт, к доктору опасливо озираясь, проскользнул первый из сегодняшних недоумков-клиентов.

Да и вообще, мелькнула у наблюдающего за ним Стюарта мысль, наш мир битком набит придурками. Неплохо зашибают эти психиатры. Лично я бы ни за что не сунулся к ним с парадного входа. Не дай Бог, кто-нибудь увидит — засмеют! Впрочем, подумал он, возможно, некоторые, и впрямь заскакивают к нему с черного хода. Наверняка ведь у Стокстилла имеется и черный ход. Для совсем уж никаких, или, вернее (тут он мысленно поправил себя) для тех, кто не хочет выставлять себя на посмешище. То есть, для тех, у кого просто какие-то проблемы, ну, например, кому не дает покоя кубинский конфликт. В общем, для тех, у кого не то чтобы крыша съехала, а кто просто…ну, не в себе.

Впрочем, Стюарт и сам беспокоился, да еще как. Его запросто могли призвать в армию и отправить на Кубу, где в очередной раз война прочно увязла в горах, даже несмотря на все эти новые маленькие противопехотные бомбы, которые находили мерзких ублюдков независимо от того, насколько глубоко те зарылись в землю. Сам он, лично, ничуть не осуждал президента — он же не виноват, что китайцы решили-таки следовать условиям договора. Просто теперь редко кто возвращался домой, не подхватив вирус костянки. Один знакомый Стюарта вернулся с войны, иссушенный и страшный, словно мумия, которую лет сто держали на открытом воздухе. Стюарту Маккончи трудно было представить, как он в таком виде смог бы снова заняться продажей стереотелевизоров.

— Доброе утро, Стю! — Он вздрогнул от неожиданно послышавшегося за спиной девичьего возгласа. Маленькая темноглазая официанточка из кондитерской Эдди. — Что, замечтался? — Она улыбнулась и засеменила дальше.

— Помечтаешь тут, как же! — В сердцах огрызнулся он вслед, и снова принялся остервенело надраивать тротуар.

На противоположной стороне улицы опасливо озирающийся пациент доктора Стокстилла, весь в черном, темноволосый, темноглазый, с бледным лицом, укутанный в плащ цвета южной ночи, остановился у двери, достал сигарету, и, оглядываясь по сторонам, прикурил. Стюарт про себя отметил его ввалившиеся щеки, запавшие глаза и рот, в особенности рот. Губы обвисли, будто бедняга долгое время находился под давлением, совершенно стершим зубы и нижнюю челюсть, впрочем, и сейчас его лицо было напряжено. Стюарт отвел глаза.

Интересно, подумал он, так вот это как, свихнуться. Неужели все дурики так и выглядят? Будто их ржа проела… да нет, не ржа, а даже непонятно что? Время, или может, вода… короче, что-то очень медленное, но неотвратимо разъедающее тебя. Ему и раньше доводилось видеть подобных типов у приемной психиатра, они тоже были изъедены болезнью, но не до такой степени.

В магазине зазвонил телефон, и Стюарт поспешил внутрь. Когда он снова бросил взгляд на улицу, человека в черном уже не было. День набирал прежнюю яркость, предвещая удачу, отдающую тонким ароматом счастья.

А ведь я его знаю, подумал он. То ли фотку в журнале видел, то ли он заходил к нам в магазин. Значит, это либо один из покупателей — человек в возрасте, возможно даже приятель Фергюсона — либо какая-то знаменитость.

Стюарт задумчиво продолжал подметать тротуар.

— Может, чашечку кофе? — сказал доктор Стокстилл новому пациенту. — Или чаю, или колы? — Он бросил взгляд на визитку, которую положила ему под нос мисс Перселл. — Мистер Три, — прочитал он вслух. — А вы, случайно, не принадлежите к знаменитой английской литераторской семье? Ну, знаете, Айрис Три, Макс Бирбом…

Мистер Три, в голосе которого слышался явно иностранный акцент, ответил:

— Надеюсь, вы понимаете, это не настоящее имя. — В его голосе чувствовалась раздражительность и нетерпение. — Даже ваша секретарша догадалась.

Доктор Стокстилл вопросительно взглянул на пациента.

— Я всемирно известен, — продолжал мистер Три. — И крайне удивлен тем, что вы меня не узнали. Похоже, вы ведете довольно замкнутый образ жизни. — Он нервно пригладил длинные черные волосы. — Тысячи, даже миллионы людей люто ненавидят меня и хотели бы меня уничтожить. Поэтому неудивительно, что мне приходится принимать соответствующие меры, например, жить под вымышленным именем. — Он откашлялся и сделал глубокую затяжку. Сигарету пациент держал по-европейски, тлеющий кончик едва не касался ладони.