Благодать - Пол Линч
Он выпирает из сна с внезапной мыслью, что гоняется за проклятием, надо оставить ворону в покое и вернуться в дом. Грезит об огне и грезит о Грейс, она его согревает, он просыпается ненадолго и видит, как воды ночи отходят в свет, закрывает глаза, и снится ему, что он Грейс.
Свет восхода кровит в глаза ему теплом. В этой полуполости сна он слышит вороний крик, проснись, проснись. Кар-тяф! Кар-тяф! Он смотрит вверх и видит ворону в трепетанье по дереву. Кар-тяф! Кар-тяф! Он выдирает из земли камень и прячет его в руке, выходит перед вороной и говорит ей, эй, Джо Воронок, как думаешь, существуют ли добро и зло?
Ворону словно бы на миг застают врасплох, она перебирается на другую ветку вроде как осмыслить вопрос с другой точки обзора.
Колли говорит, я всегда думал, что мир штука простая, что Бог – добро, а нечистый – зло, но больше не уверен, при всем том, что повидал, при всем том, сколько надо всякого, чтобы выжить, нельзя считать себя злом, если просто пытаешься оставаться в живых.
Ворона говорит, кто же это сообщил тебе истину вещей? Не мир то заговорил…
Колли запускает камнем в пасть дереву, и – бац! – птица выужасается трепетом, будто старая горлопанка, что роняет свою шаль, трепет оброненных перьев. Он смотрит, как птица неловко переметывается с дерева на дерево, словно бы умирая, и он выколупывает из земли еще один камень, подбирается прямиком к птице и пристраивается бросить, но ворона вновь взмывает в воздух. Теперь-то он знает: эта птица не птица вовсе, а дух мертвого человека, прикидывает, знакомый ли это кто-то, слышит, как ворона опять кар-тявкает. Думает, может, это сам нечистый хохочет вволю.
Ворона ведет его вверх на какой-то холм, и он кричит на птицу, взбираясь, каждый шаг грызет ему лодыжки, зубы выстукивают какое-то сообщение.
Джо Воронок,
Джо Воронок
Убить тебя хочет, пришел твой срок?
Он добирается до вершины холма, но вороны там нет, только убитое старое дерево, и он спрашивает у дерева, куда ворона улетела, но дерево показывает во все стороны.
Эта земля камня вернулась к полям, что источают влагу, и он дрожит, проходив столько в сырость-холоде, не может он столько ходить. Тело его – тысяча болей утомленья. Он садится у каменной стенки, смотрит, как мысль сутулится мимо, точно нищий. Пускается в путь, надо перелезть через какой-то забор, и мир перевертывается вверх тормашками, а он лежит навзничь и смотрит в небо, ему кажется, что он все еще падает, уловка голода, а может, в каком-то смысле это падает мир, и откуда ж наверняка знать, что оно не так? И сейчас тишина всего – песнь земли, она есть песнь великого смеха, которую земля держит при себе. Вверх и идти… твердая почва дороги и очерк дома и два сытых пса напрягаются, глядя, словно хотят есть… нет это я их съем проглочу и пойду и сяду тут на чуть-чуть и вот что такое иззимоваться и не так-то оно и плохо как можно б подумать поскольку брюха уж нет оно подалось в какой-то путь и ум бродит и все опадает в покой и неподвижность и чувства на коже уже и не чувства и холод ничто и земля не проснется от этой зимы и какая разница. В струй-воду канавы как старик что кашляет порывами ветра, и он грезит грезы Грейс и раздумывает почему когда он просыпается день и ночь минуют в единой тени а он все еще в этой канаве, говорит сам себе, знаешь что, чего, так жить нельзя, проснись, проснись, я сказал, а ну на дорогу, цок-звуки, топ-звуки, звук твоей же руки, выставленной вверх, как паденье громадной тяжести. Как попасть… как попасть обратно… просто пойти… дорога эта больше, знакома, может, дорога домой… хе! Привет осел привет дядька привет тетка не уходите же от меня… почему так темно хотя только что не было? Водотыка! Вот что… пить я не хочу вообще воды могу пить сколько влезет… сесть потом встать потом опять сесть так вот значит как это… другие шагают мимо тебя сутулая клятая канавчонка, тянись, тянись, рука моя говорит чего ж вы не слушьте, слушьте руку мою! Странные вои словно люди вдруг стали звери чтозатакое… лижи траву, чего ж ты… безвкусатрава… еще чуть пройди поди знай… пробуй-идти… просто сидеть то же самое… звук… бьет по ушам… звук копки да то поле лопаты человек смеется чьим-то смехом звенит чисто будто по камню если же вдуматься… могу вдуматься… снить сны тут чуток… еще одна труповозка проехала и ты смотри что на ней… ты скоро будешь на ней нет не буду да будешь… и знаешь чего те люди копают они копают мясо какое растет в земле… ты не мертвая еще… а вот и мертвая… а вот и нет… скоро если не сделаешь что-нибудь тебе надо… хе! Никому не скажи… никому не скажи кому надо знать, погоди до ночи как те другие кого ты видела впотьмах и теперь темно и ползи так что а вот и да… не ползти идти ползти берегись берегись вдруг кто-то видит… хе!.. руки-лопаты… хе!.. лопатные руки… кто эти смехи как Грейс… Грейс померла… а вот и нет она ждет дома… это псина, это псина смеется… псина тоже тут за мясом… как донести это мясо до Грейс… это не мясо… это мясо… мясо не растет из земли… это мясо… нет… да кто
