Малахитовый бегемот. Фантастические повести (сборник) - Алексей Константинович Смирнов
Возбужденные мысли завели его в дебри, где жили одни восклицательные знаки и многоточия. Увидев, что делать им в этой глуши нечего, мысли разбрелись кто куда, и осталась одна взбесившаяся пунктуация. Вместе с нею, молодцом среди овец, отплясывало то самое непобедимое слово.
12
Объявление заработало очень быстро.
Газета еще куталась в пачки, нераспакованная, и киоскеры только прицеливались ножницами, чтобы разрезать шпагат, а телефон уже бился в истерике.
Груша снова сидел рядом с Бармашовым, восторженно улыбался и отвечал на звонки. Он представлялся племянником из Иванова, который счастлив посидеть с дядей, и жить с ним вечно, и даже умереть с ним в один день, но дела вынуждают его вернуться домой.
Телефонная трубка щебетала, каркала и квакала. Данила Платоныч вытягивал шею, прислушивался, и Груша легонько толкал его в любопытствующий подбородок, чтобы не сопел.
Кандидаты не устраивали Грушу. Уже позвонили десять человек, и всем было отказано.
- Рыба играет, ходит кругами, - объяснил полковник. - Я говорю про крупную рыбу. Всякая сердобольная мелочь лезет, хотя такая же хищная, только о метрах мечтает. У меня, дорогой мой товарищ, профессиональный нюх. Я щуку чувствую. Але! Да! Точно так! У вас что, насморк? Нет, будьте здоровы... Я в смысле - прощайте. Ваш голос не вызывает у нас доверия...
Слушая его, Данила Платонович понемногу завелся. Охваченный азартом, он сидел вплотную к полковнику и почесывал себе череп здоровой рукой. Люди, которых Груша отбраковывал, начинали его раздражать. Куда они лезут? Он уже не довольствовался образом неопрятной, хищной и хамоватой охотницы за квартирой. Воображение распоясалось. Ему хотелось увидеть откровенного разбойника: волосатого, свирепого, с кривыми ножами в обеих руках. А если это будет женщина, то пускай демоническая: в красной косынке, с полуперекушенной папиросой в золотых зубах.
Двенадцатый звонок заставил Грушу прислушаться внимательнее. Он не перебивал, а только хрюкал с некоторым сомнением. В трубке удвоили напор, и Бармашову казалось, что там спрятался влюбленный кузнечик: стрекотание невидимой собеседницы слилось в длинную неразборчивую трель.
Грушино хрюканье прекратилось, и Груша сдался, замурлыкал.
- Хорошо, Полина Львовна. Мы очень рады с вами познакомиться. Запишите адресочек и приезжайте...
Бармашов замер. Скоро он увидит настоящую преступницу. Мало того - останется с ней наедине, нос к носу. Обманчиво и соблазнительно слабый. Половина рта у Данилы Платоныча сложилась в коварную улыбку. Груша положил трубку, встал, широко потянулся. Для убедительности он подразделся: не особенно свежая майка, вытянутые на коленях тренировочные штаны, огромные китайские - контрабандные-конфискованные - тапки в виде собак, выглядывающих из почтовых конвертов.
- Опытная няня, - объявил он. - Полина Львовна - медсестра с тридцатилетним стажем. Сильно верующая дама, и ее глубоко взволновал наш призыв. Но только жить ей почему-то негде.
- М-м-м, блядь, - задумался Бармашов.
- И не говори, Данилыч. Вот не везет хорошим людям - и точка! Ну, теперь у нее все наладится... Она так считает.
Груша ходил по комнате, похохатывал и время от времени дергал головой, будто в недобром изумлении, и малиновые щеки мотались туда-сюда. Он превратился в пружину затвора. Создавалось впечатление, что он лопнет, не дождавшись няни.
Телефон зазвонил в тринадцатый раз, и Груша снял трубку, придавил рычажки, а трубку оставил лежать.
- Кто рано встает, тому Бог подает. Вакансия занята, - сказал он весело телефону, который притих в ужасе. Операция, назначенная к началу вот-вот, постепенно раскрылась и стала понятна всем предметам домашнего обихода. До сих пор звучали сплошные разговоры - тревожные, безусловно, но страшное выжидало в неопределенности. Его не было видно. Обозначалась идея страшного, Протострашное, над которым раздумывал протобегемот, но мир материальных вещей сохранял известную беспечность. Теперь в комнате потемнело. Темный ангел медленно проплыл за окном, и крылья его, простершись, ненадолго застыли; повеяло смертью не понарошку, а по-настоящему.
Данила Платоныч сидел на кровати бесстрастно, подобный статуе. Груша умышленно не побрил его, не подмыл, не вычистил зубы и даже покормил не особенно щедро, чтобы в глазах поселился голодный блеск. Страдание Данилы Платоныча обогатилось дополнительной достоверностью. В зрительном зале погасили свет, умолкли подготовительные брюшные вздохи из оркестровой ямы. Дирижер, объявившийся в световом пятне, поклонился, вскинул руки и замер.
13
Полина Львовна, медсестра со стажем, мгновенно заполнила собой квартирку Бармашова, да так, что даже могучему Груше пришлось подвинуться.
Это был сгусток энергии, божество нескончаемой бодрости, генератор болтливого оптимизма. Среднего роста, кубических очертаний, в заломленном зеленом берете она, не раздеваясь, волчком понеслась по жилым квадратным и кубическим метрам. Атмосфера задрожала от восхищенных рукоплесканий, Полину Львовну радовало все - даже веник, которым особо пользовались, когда отключали воду и унитазный бачок иссыхал; даже самый паралич Данилы Платоныча.
- Какие мы молодцы! - нахваливала она беспомощную руку, поглаживала дрожащую ногу. - Давно я не видела таких молодцов! Мы с вами славно заживем! У нас дело быстренько пойдет на лад!
Полина Львовна деловито повернулась к полковнику, который следовал за нею хвостом, не поспевал и находился в состоянии почтительной оторопи.
- Он ведь соображает? - осведомилась она деловито. - Юрист не откажется бумагу составлять? Впрочем, у меня есть надежный человечек, и если нужно...
- Нужно! - воскликнул Груша. - Обязательно, обязательно пригласите вашего человечка, - и он сглотнул слюну. - Мы заплатим. Не хочется, знаете ли, мороки, а то ведь начнется кошмар с этими юристами. Я их с детства ненавижу.
- Дедушка! - окликнула Бармашова Полина Львовна. - А ну-ка, давайте деятельно участвовать! Вашу квартирочку обсуждаем, не чью-нибудь. Будем составлять бумагу. Завещание. Вы не против?
- Блядь, - сказал Бармашов.
Полина Львовна шутливо погрозила ему пальцем.
- Я помогу, - суетливо вмешался Груша. - У меня доверенность есть. Я все документы достану, какие нужно, вы только назовите.
Он очень похоже изображал родственника, бесконечно довольного перспективой скорого избавления от обузы, но вместе с тем сострадательного. Полина Львовна, печатая шаг, вступила в кухню.
- Это таблеточки? - прищурилась она на разноцветные пузырьки. - Что же мы тут кушаем, какие лекарства? - Обнаруживая высокий профессионализм, она принялась снимать пузырьки со стола один за другим, подносить к глазам, а маленькие круглые очки уже взлетели на лоб. - От сердца. От диабета - у нас диабет, вот оно как. От головы. От давления. Для давления... Ну, ничего, - она облегченно вздохнула. - Все это мне прекрасно знакомо, все я знаю, во всем разберусь.
