Анастасия Баталова - Исполнитель желаний (СИ)

— Ваши старшие дочери уехали, потому что не захотели служить богине? Они, наверное, совсем взрослые… — спросила Аль-Мара. В действительности, конечно, её давно уже мучил вопрос, сколько лет самой верховной жрице, но она стеснялась его задать и выдумывала окольные пути, способные привести к ответу. Магатея об этом, вероятно, догадывалась, проницательность её была удивительной, создавалось ощущение, будто бы она видит своих собеседниц насквозь.

— Моей старшей дочери двадцать семь лет, — ответила она со снисходительной улыбкой, дающей понять, что своего возраста она совершенно не стесняется, и если гостьи желают, то они могут об этом спросить.

Кирочка и Аль-Мара смотрели на неё с нескрываемым изумлением.

— …И здесь нет никакого колдовства, как вы, наверное, думаете, — добавила верховная жрица, удовлетворившись произведённым эффектом, — Многие считают, что мы владеем какой-то тайной, секретом времени, которым наделила нас великая богиня Плодородия. Но это всего лишь одна из красивых легенд, которыми мы окружаем себя. Очарование создаётся иллюзиями… Наша неувядающая красота, как вы уже поняли, — результат каждодневных усилий; жёсткая самодисциплина — она и есть служение богине, не только этой, но и любой другой; всякая твоя победа над ленью и желаниями — стоит улыбки того бога, которому ты поклоняешься; наша красота — тот дар великой и могущественной Прорвы, который мы заслужили сами обращёнными к ней молитвами, выраженными и в словах и в деяниях…

Пока Магатея говорила, Кирочка внимательно вглядывалась в её лицо: силилась отыскать на нём неизбежные отметины времени, всё ещё не веря, что возможно в столь зрелом возрасте сохранять свежесть кожи. Заметив это, Магатея велела ей подойти.

— Смотри… — сказала она тихо, поднося пальцы к виску, — вот здесь…

И только на таком близком расстоянии, стоя почти вплотную, Кирочка заметила мелкие морщинки там, где кожа особенно тонка и потому уязвима: по нижнему веку и возле наружного угла глаза она казалась подёрнутой паутинкой, тончайшим тюлем, из-за едва намеченного, почти невидимого узора, нанесённого на лицо жрицы неотвратимой кистью времени… Поражённая Кирочка не знала, что сказать. Она даже не могла понять, что впечатлило её больше, незначительность морщин на лице Магатеи или та совершенно необъяснимая шокирующая откровенность, с которой они были продемонстрированы…

— И никакого секрета? — восхищённо прошептала Аль-Мара.

— Растительные маски, умывание ледяной водой и полноценный сон… — Магатея тонко улыбнулась, — запоминайте девочки, богиня велит нам щедро делиться своими секретами во имя умножения прекрасного во Вселенной…

— Но ведь невозможно сохранять красоту и молодость вечно… — робко заметила Аль-Мара, — Рано или поздно…

— Да. Таков удел всех земных женщин. Когда приходит некий срок, для меня, как вы понимаете, это уже не за горами, мы, жрицы, добровольно уходим…

Магатея произнесла последние слова с смиренной непоколебимой решимостью в голосе; Кирочка и Аль-Мара, прислушавшись не разумом, но чувствами, почти уловили второй, сакральный, запретный смысл эти слов; вроде бы они звучали вполне обыкновенно, но сокрытое в них жуткое неизбежное прозрение как будто усиливало их, делало огромнее, мощнее.

— Уходите… Куда? — с ужасом от промелькнувшей по краю сознания догадки, спросила Аль-Мара.

— Туда. Ты правильно всё поняла, девочка, — ответила ей Магатея с грустной торжественной улыбкой, — Жрицы смертны, но красота их живёт вечно, продолженная в дочерях.

Верховная жрица ничуть не была смущена необходимость открывать самую страшную из своих тайн. Её спокойные внимательные глаза остановились на лице Кирочки.

Девушка вздрогнула, только теперь она смогла осознать в полной мере всё то, что Магатея говорила ей на рассвете.

— Богиня Прорва прекрасна и безжалостна как всякий закон природы. Жизнь созидающая, она и разрушает её, — продолжала верховная жрица, — Великое женское начало, способное породить и уничтожить — есть то, чему мы поклоняемся и служим до тех пор, пока способны на это. Женщина, которая не может воспламенить мужчину страстью, зачать и продолжить его род не нужна природе; есть даже такая теория, что биологическая бесполезность приводит любой организм к скорой смерти, ибо кроме продолжения жизни во Вселенной нет никакой целесообразности, никакой движущей силы, никакого смысла… — Магатея говорила, и в глазах её вспыхивал время от времени почти зловещий благоговейный нездешний огонь, она верила в произносимые слова всей силой своего несгибаемого духа, и, несомненно, она готова была умереть в тот срок, который назначит чтимая ею страшная богиня, навсегда прекратив в её организме женские биологические циклы…

— В нашей вере есть такая традиция, — Магатея снова посмотрела на Кирочку, как бы показывая, что эти слова адресованы лично ей, — жрица, чувствующая, что время её пришло, выбирает себе "последний подарок жизни" — юношу, молодого, здорового, желанного и проводит с ним год, все дни которого полны сладчайшего из наслаждений, доступных смертным; и если великая богиня оставляет позднюю любовь пустоцветом — не венчает её зачатием — то жрица добровольно умертвляет себя… А если богиня оказывается милосердной и одаривает последнюю страсть жрицы плодом, то она имеет право оставаться на земле столько, сколько потребуется родившемуся младенцу.

Магатея умолкла. Кирочка опустила взгляд. Воцарилась такая густая неподвижная тишина, что единственный звук — шелест крылышек заблудшего мотылька о ткань шатра — казался оглушительным, словно гул гигантской турбины…

— Мой час настал, и я обещала Эрмесу, что выберу его.

— Я понимаю… — прошептала Кирочка. Ни зависти, ни обиды не было больше, лишь восхищённый трепет перед самоотверженностью служительниц богини, перед безропотным принятием женской доли, столь же упоительной, сколь и беспощадной.

Она несмело взглянула на жрицу из-под ресниц.

Суеверный ужас перед холодной предрешённостью будущего Магатеи и перед противоестественной экзальтированной готовностью жрицы такое будущее принять шевельнулся внутри, юркнул под сердце, словно ящерка. Все знают, что смерть неизбежна для каждого, но находятся в блаженном неведении относительно срока, и такая неопределённость конца создаёт иллюзорное ощущение бесконечности, оно позволяет непрерывно, каждый миг верить в то, что всё ещё впереди, даже за час, за минуту, за секунду до смерти. А жрицам Прорвы известно всё наперёд — пятьдесят лет красоты, отмеренные женщине — и всё. Какое же великое мужество нужно иметь, чтобы на протяжении всей жизни вершить повседневные дела, не теша себя этой великой иллюзией бесконечности, творить, думать, трудиться и даже…быть счастливой?

10

Когда стемнело, неподалёку от узорчатых шатров жриц развели большой костёр, к которому постепенно начали стекаться обитатели лагеря — там должна была состояться завершающая часть праздника Солнцестояния. По традиции, юноши, которые днём демонстрировали свою силу, ловкость и успехи в воинском деле, ночью могли проявить себя творчески: посвятить понравившейся жрице стихи, песню или что-нибудь в этом роде.

Сидели широким кругом, на туристических пенках, деревяшках, шкурах, а тот, кто выступал, выходил в центр и стоял у самого костра, чтобы его было хорошо видно всем в ярком свете пламени. Для играющих на музыкальных инструментах здесь был установлен небольшой удобный пенёк.

Выступали как юноши, так и девушки. Любительское, неумелое, но искреннее творчество этих людей дышало каким-то сближающим туристическим походным теплом; несмотря на заметные несовершенства смотреть и слушать было приятно. Кирочка отметила про себя, что попадаются и весьма неплохие произведения. Не выходили в центр круга только жрицы, вероятно, за ними было закреплено положение почётных зрителей. С присущей им грацией они лишь одобрительно качали головами и награждали понравившихся исполнителей лёгкими всплесками аплодисментов.

После того, как выступил последний желающий, и все торжественно умолкли, ожидая, что жрицы вот-вот начнут выбирать юношей, которых нынче ночью поведут в свои шатры, Магатея вдруг поднялась и, неожиданно для всех взяв из рук сидевшей рядом девушки гитару, вышла в центр круга.

Судя по реакции публики это было событие из ряда вон выходящее. Удивлённые голоса сидящих в кругу людей зашелестели, словно волны по гравию.

— Вы позволите? — тихо спросила жрица.

Зрители, казалось, разом перестали дышать. Согласие было дано. Молчаливое, но абсолютное. Магатея неторопливо присела на пенёк и, ловко подхватив гитару, дернула одну, другую струну, прислушиваясь к настройке, затем разом погасила звуки, положив на струны ладонь.