Стальной пляж - Джон Варли
— То, что делает меня мною.
— Да. Знаешь, в тебе есть многое, чего я не могу изменить, не затронув при этом твою… душу — это самое простое слово, которое можно здесь употребить, хотя его значение и туманно.
— Но это первое понятное слово, которое ты употребил.
Некоторое время я размышляла над услышанным — пока выключала душ, вылезала из ванны, истекая ручьями воды, тянулась за полотенцем и вытиралась насухо.
— По мне так, не имеет никакого смысла то, что вещи, подобные раку, заложены в генах. Это как будто направлено против выживания.
— С точки зрения эволюции любое явление, которое не убивает тебя прежде, чем ты выйдешь из детородного возраста, не способствует выживанию вида. Существует даже философское течение, которое утверждает, будто рак и ему подобные вещи служат на благо расы. Слишком успешные виды рискуют столкнуться с проблемой перенаселения. А рак убирает старых особей с дороги.
— Но теперь они никуда с дороги не уходят.
— Нет. И однажды это вырастет в проблему.
— Когда?
— Не волнуйся. Задай мне этот вопрос следующий раз, когда будем отмечать Трёхсотлетие. В качестве предупредительной меры, большие семьи отныне не приветствуются — это политика, прямо противоположная той, что господствовала сразу после Вторжения.
Я хотела было расспросить об этом поподробнее, но взглянула на часы — и вынуждена была поторопиться, чтобы собраться вовремя и не опоздать на поезд.
* * *
База Спокойствия — одна из самых привлекательных для туристов достопримечательностей Луны, и причина этого — в её историческом значении, поскольку это первое место, где нога человека ступила на другую планету. Правда? Если вы действительно так думаете, возможно, мне удастся заинтересовать вас первоклассной недвижимостью на Ганимеде с великолепным видом на вулкан. На самом деле, всё по-настоящему привлекательное находится за горизонтом Базы Спокойствия и известно под названием "Парк Армстронга". Поскольку этот парк расположен на территории Планетарного Исторического Заповедника "Аполлон", Лунная торговая палата может с гордостью заявлять, что Х миллионов людей каждый год посещают место первой высадки человека на Луне — но умалчивает, что рекламные проспекты зазывают на аттракционы, а не в лунные модули.
Впрочем, немалое число туристов из этих миллионов всё же находит время проехаться на поезде до самой базы и провести несколько минут за созерцанием всеми забытого маленького посадочного модуля, а потом за час торопливо обежать близлежащий музей, где выставлена большая часть списанного космического металлолома, скопившегося с 1960 года до времён Вторжения. Затем дети начинают ныть, что им скучно, к тому времени и родители тоже, вероятно, успевают заскучать — и все благополучно возвращаются в царство хот-догов с бешеной наценкой и отнюдь не дешёвых развлечений.
Добраться на поезде напрямую до базы нельзя. И это не случайно. Вас высаживают у подножия полыхающего всеми огнями тридцатиэтажного сооружения — одновременно рекламной вывески и входа в аттракцион под названием "Смертельный приступ". Рекламные проспекты ещё называют его "Величайшим Очкосжимателем в познанной части Вселенной". Однажды я поучаствовала в нём, вопреки собственной воле и здравому смыслу — и могу ручаться, что он покажет вам такие вещи, о которых не рассказывают в школе астронавтов! Это поезд на магнитной подвеске, который с ускорением в шесть "же" падает по свободной траектории в десятый круг ада. Вам обеспечены один обморок и семь седых волос, или вы получите обратно деньги, потраченные на билет. На самом деле, горок для поездов тут две: "Тяжёлый припадок" и "Лёгкий припадок" — вторая, очевидно, для слабаков. Вагоны для "Тяжёлого припадка" моют струёй воды из шланга после каждой поездки. Если вы понимаете, в чём привлекательность подобного вида досуга, лучше не заявляйтесь ко мне домой с объяснениями. Я вооружена и очень опасна.
Я пробежала как можно скорее мимо вывески "30 000 000 (Только посчитайте!) Тридцать миллионов огней!" и заметила, что двухчасовая очередь на "Тяжёлый припадок" благоразумно отделена от билетных касс. Я добралась до поезда, курсировавшего между парком и базой, благополучно избежав уговоров и обольщений тысячи мелких торговцев всем чем угодно, начиная от надувных кукол с лицом Нейла Армстронга и кончая говорящими сувенирными точилками для сувенирных же карандашей. Я поднялась в вагон, отлепила от сидения кусочек сахарной ваты и уселась. На мне был одноразовый бумажный джемпер, так что какая разница?
Собственно База — это участок размером примерно с бейсбольное поле. Парни-астронавты никогда не отходили слишком далеко от корабля, так что сохранять более обширную площадку не было смысла. База окружена сооружением, напоминающим открытый стадион: четыре уровня смотровых площадок с окнами, обращёнными внутрь. На крыше последней из них расположен безвоздушный уровень.
Я протолкалась сквозь толпу туристов с Плутона, увлечённо снимавших всё подряд, и оказалась у пункта проката скафандров. О, боже…
Если бы мне когда-нибудь пришлось выбирать один пол на всю жизнь, я выбрала бы женский. Мне кажется, женское тело лучше сложено, и для него чуть получше обстоят дела с сексом. Но есть один момент, в котором тело женщины несомненно хуже мужского — я говорила об этом с другими людьми, как со сторонниками перемены пола, так и с убеждёнными женщинами, и девяносто пять процентов опрошенных со мной согласились. Этот момент — мочеиспускание. Мужчины попросту лучше к нему приспособлены. Сам процесс почище, поза более достойная, да и метод помогает развивать координацию рук и глаз, а заодно чувство творческого самовыражения — например, путём написания своего имени на снегу.
Но какое мне, чёрт побери, дело до всего этого, правильно? Это никогда не создаёт по-настоящему серьёзных затруднений… до тех пор, пока не понадобится взять напрокат скафандр.
За почти три века инженерная мысль выработала три главных способа решения проблемы: катетер, отсасывающие устройства и… о, боже милосердный, подгузник. Некоторые рекомендуют
