Ник Гали - Падальщик
Не зная, что предпринять, Ли-Вань смотрел на старика. В этот момент в дверь постучали.
— Войдите! — радостно вскрикнул старик.
Дверь открылась. Вместо Дипака с Самуэлем на пороге стоял невысокого роста плотный человек с огромной плешивой готовой, могучим лбом и добрыми, слегка слезящимися глазами. Похож человек был на английского бульдога, одетого в красную ливрею, — под ней сиял белый жилет и манишка с белой же бабочкой. Увидев в комнате разгуливающего с приставкой старика, человек со слезящимися глазами не удивился — лицо его приняло печальное и серьезное выражение.
— Доброе утро, сэр, — сказал он, — я сбился с ног, разыскивая вас. Где вы пропадали всю ночь?
— У марсиан, — коротко ответил старик, не отрываясь от приставки.
В смежной комнате послышалось шуршание; из-за приоткрытой двери показались две растрепанные девичьи головы.
— Доброе утро, мисс, — человек, похожий на бульдога повернулся к Гене с Катариной и поклонился им большой головой, — доброе утро, сэр, — поклонился он и Ли-Ваню.
— Это барон Фон Рихтхофен, дедушка Самуэля, — он почтительно кивнул в сторону старика в халате, — а я мажордом Рэйвенстоуна — Айвор Спенсер. Барон с Самуэлем большие друзья. Иногда барон заходит в его кабинет без спроса.
Он улыбнулся, от чего его большое доброе лицо покрылось складками:
— Сэр Пол послал узнать, не желаете ли вы позавтракать'' Я мог бы сервировать в кабинете.
— О, это было бы очень мило, — обрадовались девушки из-за двери, — передайте сэру Полу большое спасибо.
— На скольких человек прикажете приготовить?
— Пока на пятерых, и если можно, побольше кофе.
— Безусловно.
Спенсер повернулся к по-прежнему блуждающему по комнате старику.
— Сэр, не желаете ли, чтобы я проводил вас в вашу комнату?
— Спенсер, старина, а я, по-твоему, где? — подняв лицо от игры, старик выставил вперед острый подбородок и торжествующе улыбнулся.
— Вы в комнате мистера Сандерсона младшего, — серьезно, словно указывая на факт, который всякий может легко упустить, ответил Спенсер.
— Ай-яй-яй! — старик взялся за подбородок рукой и, как будто приходя в себя, засмеялся веселым дребезжащим смехом. Потом затянул на себе потуже пояс с кистями: — То-то я не возьму в толк, — две красотки в спальне… Когда это было последний раз? А впрочем… Ну что ж, ведите меня, мой друг, обратно в мою келью.
Мажордом почтительно поклонился ему большим лбом, посторонился, чтобы пропустить к двери. Барон бодро, по-деревянному вышел. Спенсер поклонился девушкам, затем Ли-Ваню и спиной ступил за порог. Двумя руками он прикрыл за собой двери.
Катарина с Геней прыснули.
— Чудные эти англичане, — сказал, позевывая, только проснувшийся Батхед.
— Чудные — не то слово! — заголосил с соседнего дивана, еще не открыв глаз, Звеллингер. Рыжие его волосы от сна стали клоками, шейный платок съехал под воротник. Председатель опустил руку на ковер и пошарил по нему в поисках очков.
— Я помню…
Звонок мобильного телефона прервал готовое обрушится на окружающих откровение.
— Да, да, — забормотал Звеллингер, поднеся трубку к уху. Он расплылся в улыбке и почесал спутавшуюся бороду.
— Прекрасно, ждем.
Отложив телефон, он скрипнул диваном, повернулся на бок, и вытянув мощные, покрытые рыжей щетиной руки, зевнул:
— Хорошие новости для тех, кто верит в чудеса. Дипак с Самуэлем забрали в банке перевод и через час будут здесь.
Глава X
Ключ поворачивается…
А может быть, они вообще никогда не едят?
Геня кивнула на закрытую дверь спальни, намазала маслом тонкий ломтик хлеба и положила сверху квадратик сыра.
— Питаются энергией космоса, — с набитым ртом сказал Батхед. Сейчас, когда подтрунивали над другим, он чувствовал себя увереннее.
Тарелки с омлетами, блюдца с ветчиной и сыром, розетки с джемом и икрой, плетеные хлебницы, фрукты, серебряные горшочки с фасолью в томатном соусе и блестящие жиром английские сосиски — все это, к тому же украшенное двумя розами в узких серебряных палочках-вазах, располагалось посреди кабинета, сервированное на белоснежных скатертях на двух подносах. В Рэйвенстоуне в дорогой посуде подавали традиционный английский завтрак.
За импровизированным столом их было четверо — монах не присел с ними; отщипнув кисточку винограда и ничего не сказав, он ушел в спальню.
— Молится он там, что ли? — насмешливо спросила Катарина, сама не зная того что была права.
В соседней спальне, медленно ступая по ковру, Ли-Вань делал несколько шагов вперед, доходил до холодного камина с висящим над ним зеркалом причудливой волнистой формы, останавливался, разворачивался, закрывал глаза, потом делал несколько шагов назад. Он не замечал ни этого зеркала, опутанного кованым золоченным плетеньем; ни огромную кровать под красным балдахином с тяжелыми изьеденными молью кистями; ни стоящий в углу великолепный красного дерева вилтоновский шкаф скрипку…
Помогите.
Он представил себе статуи Преславного в пещере Священного Грота и мысленно лег перед ними на холодный, влажный пол. Холод от камней проник сквозь материю в грудь, в живот. Он представил себя камнем, статуей Будды. Он ворошил мозги, словно потухшие угли; он пытался отыскать в них хоть одну искру подсказки.
Что бы ни случилось с Вратами, они открыты и останутся открытыми — построен алгоритм или нет. Сейчас мироздание следует волнам избранных, и эти волны творят в мире хаос. Чтобы исправить положение, нужно ввести во Врата правильный ключ — тогда Врата построят для каждого избранного Алгоритм счастья — именно он и будет, как понимал теперь Ли-Вань, рукой Яхи, которая поведет семерых, а за ними все человечество сквозь тьму к свету, последней открытой людям дорогой счастья.
Ощущения грядущей катастрофы, однако, было настолько явным, что вызывало чувство тошноты. Он взялся за виски руками, развернулся и медленно пошел по спальне, — в этот раз мимо кровати от двери к окну, по-прежнему не открывая глаз. Красные круги под закрытыми веками превращались в желтые, потом в оранжевые, потом в золотые…
Помогите…
Вдруг напряжение ушло. Холодные черные угли в голове стали прозрачными и голубыми, словно кристаллы. Он увидел перед собой бесстрастное лицо статуи Будды из Священного Грота, услышал мерный шум волн, бьющихся о берег.
— Все будет, как будет. Все будет, как будет. Все будет, как будет.
Ли-Вань почувствовал разлившееся по телу спокойствие. Он лежал, вытянув руки вдоль тела, в узкой лодке с золочеными бортами; лодка медленно плыла по течению большой реки. Все будет, как будет.
В лодке было уютно и спокойно; лодка несла его туда, куда нужно, свернуть с пути было невозможно; ему не нужно было ни о чем тревожиться.
Нога его случайно зацепила что-то на полу. Он открыл глаза, — на полу рядом с книжным шкафом лежала большая книга в золоченой обложке и рядом еще несколько книг поменьше — наверное, это их кошка уронила ночью с полки.
Ли-Вань нагнулся, поднял самую большую книгу — на обложке был портрет старика с густой седой бородой. Он подошел к камину и поставил широкий корешок на каминную полочку напротив украшенного золотым плетеньем зеркала — по правилам Бань-Тао книги нельзя читать на земле.
Взгляд упал в зеркало и не вернулся. Дыхание остановилось. На корешке книги в зеркале он увидел слово. Слово было Одраноел.
Не моргая, Ли-Вань медленно закрыл книгу, снял с каминной полки и развернул обложкой к себе. «Леонардо — жизнь и творения мастера».
Несколько минул Ли-Вань стоял на месте, глядя на портрет старика на обложке, держа книгу в протянутых руках, словно она могла обжечь его; затем, медленно ступая, прошел в кабинет к избранным. — Послушайте…
Глава XI
Сайт Алгоритма
В ожидании возвращения Самуэля и Дипака, пятеро — снова вместе — не могли найти себе места.
— Леонардо… — Геня гладила плотные страницы с текстом, словно те были живые, — Это писал Леонардо…
— «Код да Винчи», часть вторая, — гудел Звеллингер, — розыгрыш вроде продвинутой игры в беготню по городу за спрятанным «сокровищем». Сокровище, конечно, не настоящее.
Батхед присел на корточки возле Гени.
— А если вдруг настоящее, — прокашлял он, трогая тетрадь в ее руках. — Дипак тогда… миллионер.
— Как же! — усмехнулся Звеллингер. — Программа «Улыбнитесь, вас снимают» дает участникам поиграть настоящим Леонардо!.. Извини, я так не думаю.
Батхед покраснел.
— Так, кажется, было просто додуматься, — сказала подошедшая сзади к Гене Катарина. — Прочесть имя наоборот!..
— Самое простое разглядеть всегда сложнее всего, — проговорила Геня. продолжая любовно гладить тетрадь. — Я по науке знаю. А тут все было так очевидно: все знают, что Леонардо свои тексты писал справа налево. Вот и вся тайна этого языка.
