Предлунные - Анна Каньтох

Все вместе, вероятно, должно было вызывать ассоциации с горным ручьем – отсюда нарисованные на дне рыбы и стенная мозаика с изображением скал и леса. В туалете ощущался легкий запах, вызывавший в мыслях холодные тенистые места, влажную почву и гниющую растительность.

Теллис любила представлять, что именно так пахнет лес, и ей не мешало даже то, что сквозь этот аромат пробивалась едва заметная вонь дезинфицирующих средств. Она положила руки на дно умывальника, наслаждаясь холодом омывавшей запястья воды, и закрыла глаза.

Кто-то остановился за ее спиной, и она, даже не поворачивая головы, поняла, кто.

– Это женский туалет, Махамени.

– Гм?

Один из многих недостатков Махамени заключался в том, что он не понимал намеков, даже самых явных. Теллис давно пора было к этому привыкнуть, но она все равно ощутила легкое раздражение.

– Тебе не стоит сюда заходить.

– Тут все равно никого больше нет, а ты моешь руки, а не сидишь на толчке.

Она сжала губы, сдерживая рвущиеся наружу слова. Вынув руки из воды, вытерла их полотенцем, уже влажным и сероватым. Туалет был оригинально обустроен, но уборку в нем делали нечасто.

Махамени смотрел на нее, как всегда слегка сгорбившись, одновременно с надеждой и страхом, словно пес, который не знает, чего ждать – пинка или вкусной косточки. В такие моменты Теллис почти видела несмело помахивающий за его спиной хвост.

– Не слишком культурно насчет толчка, да? Мне не стоит употреблять такие слова?

Теллис пожала плечами.

– Употребляй, какие хочешь.

– Мне хочется быть культурным, – настаивал Махамени. – Как ты. Ты самая лучшая.

– И ты пришел сюда, чтобы мне это сообщить?

Он усердно кивнул, явно не замечая сарказма.

– Ага. И еще я хочу тебе сказать – ты не виновата в том, что дело закрыли. Если бы тебе дали больше времени, ты наверняка нашла бы убийцу.

– Убийц, – поправила Теллис. – Их было двое, парень и девушка, помнишь?

– Знаю, – на этот раз в голосе Махамени прозвучала легкая обида. – Я просто о том, что, если бы у тебя было время, ты нашла бы тех двоих.

– Потому что я самая лучшая?

– Потому что ты самая лучшая, – он обнажил пожелтевшие зубы. – А те, наверху – те еще сукины дети, прошу прощения за мой некультурный язык.

Теллис горько улыбнулась в ответ. Если бы все было столь просто, как он себе представлял…

– Спасибо, – ответила она, на этот раз стараясь, чтобы в ее голосе не слышалось сарказма. Махамени был уродлив и не слишком умен, но верно служил, а она не могла позволить себе пренебречь подобной чертой у коллеги. По крайней мене, не в той ситуации, в которой оказалась.

Улыбка его стала шире, демонстрируя еще больше зубов, которые она предпочла бы не видеть.

– Тогда, может, пойдем вместе выпьем?

Она рассмеялась. Сравнивать сержанта Махамени со всеми интеллигентными, веселыми и образованными мужчинами, которые когда-то приглашали ее на танцы или выпить… нет, это было уже чересчур. Если бы она не рассмеялась, ей, скорее всего, пришлось бы расплакаться.

– Извини, – сказала она, продолжая хихикать. – Я не над тобой. Просто ты меня удивил, только и всего.

Иногда за столь мелкую ложь можно купить очень многое.

– Ну так как? Идем?

Его настойчивость воистину впечатляла. С другой стороны, дело скорее было не столько в настойчивости, сколько попросту в отсутствии чутья.

Она вздохнула. Махамени терпеливо ждал.

Проклятье, а почему бы, собственно, и нет? Почему бы не выпить с ним вина? Или пива – он наверняка предпочитает пиво. Неважно.

Альтернатива была одна – сидеть в одиночестве дома и таращиться в стену, а это она уже проделывала вчера. И позавчера, а также много дней до этого.

Вряд ли Махамени был подходящим партнером для интеллигентной беседы, но, по крайней мере, у него имелись уши, и он мог ее выслушать.

– Идем, – бросила она подчеркнуто небрежно, пытаясь скрыть, сколь многого ей стоило это решение. Раз уж она согласилась, не следовало давать ему понять, что его общество ее позорит. Если уж что-то делать – то сразу и без полумер, даже если это полнейшая глупость.

А потом она подумала, что если собирается пить в обществе сержанта Махамени и жаловаться ему на жизнь, то ей придется тщательно следить за своими словами.

15

Лежа на крыше здания высотой в несколько этажей, Панталекис смотрел, как из зала, который он привык называть «музеем», выходит вооруженный мужчина.

Остановившись, незнакомец поправил на плече ремень чего-то напоминавшего старомодное ружье, затем откинул полы пальто и бросил взгляд на рукоятки двух заткнутых за пояс пистолетов. На его губах появилась волчья усмешка.

Даниэль затаил дыхание – он знал, зачем сюда явился этот человек, и уже встречал таких, но впервые увидел в этом мире огнестрельное оружие.

Незнакомец был молод и коренаст, с длинными руками, плоским монголоидным лицом и странной растрепанной бородкой цвета львиной шкуры, никак к этому лицу не подходившей. Он огляделся, и Панталекис инстинктивно отполз от края крыши.

Неуклюже поднявшись, Даниэль помассировал онемевшие конечности. В животе чувствовалась тупая холодная боль, будто кто-то превратил его почки в ледышки. Он закашлялся, подумав, что, возможно, лежать на крыше, даже на нескольких одеялах, было не самой лучшей идеей. С другой стороны, крыша была идеальным наблюдательным пунктом, а вокруг «музея» всегда крутилось много народа.

Если точнее – много для умирающего города.

Вооруженный мужчина направился в сторону лестницы, а Панталекис двинулся за ним следом вдоль крыши. Хромая, он понял, что если тот собирается куда-то дальше, то он быстро потеряет его из виду. Останавливаться Даниэль, однако, не стал – хотелось размять мышцы, к тому же любопытство подталкивало его вперед.

Бородач далеко не собирался. Он занял позицию на одной из площадей, а Даниэль, сопя и мысленно проклиная негнущуюся ногу, вскарабкался по лесенке на очередную, более высокую крышу, откуда мог наблюдать за незнакомцем.

Начиналась охота.

На площадь спустилась по лестнице светловолосая девушка, и на мгновение Даниэлю показалось, будто это та же самая, которая когда-то дала ему жареные каштаны. Но, естественно, той девушки не было в живых, а эта ничем, кроме худощавой фигуры, ее не напоминала. Даже волосы ее на самом деле были не светлыми, а мышино-серыми, а Панталекис ошибся, глядя против красного солнца.

Мужчина и девушка смотрели друг на друга – он с мягкой фальшивой улыбкой, она замерла, словно ожидая, что ей достаточно не шевелиться, чтобы слиться с фоном и остаться незамеченной.

Бородач потянулся к оружию – медленно, чтобы не спугнуть девушку. Даниэль хотел крикнуть, но это не имело никакого смысла – та и сама должна была понимать, что ей грозит опасность.

Похоже, она в самом деле это понимала, поскольку вдруг опомнилась, повернулась и бросилась бежать.

Мужчина не спеша двинулся за ней, Торопиться ему было некуда – девушка споткнулась, не успев добежать до лестницы. Стоя на четвереньках, она