Борис Миловзоров - Рок
– Если честно, то не знаю. Мне трудно рассуждать на эту тему, я до сих пор не представляю себе в полной мере, что вкладывается в это понятие. Поэтому я просто соглашаюсь с ним.
Монах коротко переглянулся со своим молчаливым собратом.
– Я развею ваше неведение, Бенни, так как мне весьма интересно ваше мнение. Для нас, людей, живущих в Горной Стране, человек, который спасает свое тело, – беглец, а тот, кто спасает душу, – тот Бегущий. Понимаете разницу?
– Да, вполне.
– Так куда бы вы определили себя?
Адамс задумался. Простейший вопрос, а попробуй ответь. С одной стороны, расставаться с официальным статусом, пусть непонятным, но пользующимся уважением местного населения, не хотелось. Но с другой стороны, спасал ли он свою душу, когда плыл в дерьме к Свалке? Нет, он спасал жизнь, о душе он даже не задумывался.
– Сэр…
– Просто, Монах, – мягко поправил его хозяин Белой горы.
– Извините, Монах, – Адамс слегка запнулся. – Если исходить из ваших слов, то скорее я беглец, чем Бегущий.
Монах пристально посмотрел на него, потом поднял правую руку и задумчиво потер ладонью лоб.
– Что же, вы не задумывались о своей душе, не размышляли никогда о Боге?
– Думал, конечно, – пожал плечами Адамс. – Но не часто. Я и сейчас, даже навидавшись здешних чудес, не могу ответить самому себе, верю ли я действительно в Бога или только делаю вид, играя роль в чужом спектакле.
– Вы умный человек, Бенни. – Монах встал с кресла и сделал несколько шагов ему навстречу. – И еще вы честны, открыты. Так ведут себя люди, которым скрывать нечего. Не так ли?
– Очень точное определение, – согласился Адамс.
– Что в вашей жизни могло бы вызвать стыд?
– Равнодушие, Монах. – Бенни даже не задумывался об ответе на этот вопрос, но он был готов к нему, потому что еще раньше неоднократно сам себе его задавал. И отыскивая ответ, он уже произвел переоценку жизненных ценностей. Что грело его душу там, в старой жизни? Сытое и безопасное существование, надежды на карьерный рост, мечта о получении права на рождение ребенка. Нет, это все стало чужим и далеким, оно вызывало не ностальгию, а неприятие. «Вот оно, – подумал вдруг Адамс, – не зря меня подчистили и упрятали к дохам, все-таки я как социальный винтик Новой Цивилизации действительно оказался подпорченным». Такие мысли к нему и раньше приходили, но только теперь они больше не вызывали в нем чувства вины, напротив, они будили протест, ощущение законного права быть самим собой. Адамс перехватил внимательный взгляд Монаха и понял, что все эти размышления ему уже известны. Удивительно, но раздражения это не вызвало.
– Нет, Собиратель в вас не ошибся, – удовлетворенно констатировал Монах, повернулся на каблуках и вернулся на свой деревянный трон. Там он принял почти царственную позу: ноги поставил под девяносто градусов, выпрямил торс и расправил плечи. Его глаза смотрели в сторону Адамса, но как будто сквозь него. Бенни помимо воли вскочил со стула, поняв, что Монах должен сказать что-то важное. И действительно, посидев неподвижно с полминуты, Монах торжественно произнес:
– Бенни Адамс, я подтверждаю ваш статус Бегущего. – Он медленно и церемонно повернулся корпусом к своему молчаливому служителю, кивнул ему головой, и тот, поклонившись в ответ, тихо удалился куда-то за деревянное кресло. Хозяин Белой горы встал и, улыбнувшись, поманил Адамса за собой. Он опять выглядел доступным и простым. – Пойдемте, Бенни, перекусим, чем Бог послал.
За троном оказалась еще одна дверь, маленькая и неприметная. Они вошли в нее и оказались в столовой. Там стоял длинный стол со скамьями по бокам, за ним уже сидели приближенные, а в самом дальнем углу восседал живой и здоровый Клео. Бенни увидел его и радостно взмахнул рукой, Собиратель тоже помахал ему в ответ.
– Садитесь к своему другу, Бенни, рядом с ним есть место. Кстати, – добавил ему в спину Монах, – я не хозяин Белой горы, а Хранитель. Запомните, это большая разница. Не смущайтесь, идите, идите.
На столе стояли несколько подносов с большими кусками хлеба, тарелки с зеленью и плодами, кувшины с чистой водой. Адамс так проголодался, что сразу же приступил к трапезе. Монах сидел в торце стола, ел мало, задумчиво глядя поверх голов. Бенни с наслаждением жевал и думал, почему здешняя религия называется Церковью Рока, если все они говорят о Боге. Во главе стола раздался громкий хлопок, и сразу стихли все разговоры. Это Монах хлопнул в ладоши.
– Бегущий, на этот вопрос я дам вам ответ. Наша Церковь называется так потому, что Рок – это воля Бога. Сам Бог непознаваем, на то он и Бог, но мы пытаемся понять его волю и следовать ей. Вот и весь секрет.
– А как зовут вашего Бога? – срывающимся от волнения голосом спросил Адамс. Его вопрос вызвал за столом легкий шум, который немедленно смолк под строгим взглядом Монаха.
– Бенни, наш Бог – просто Бог. Можно называть его любимым именем, от этого он не перестанет быть Богом. Потому что слова человека не значат ничего, кроме смысла, который в них вложен. Смысл не нуждается в словах, Бенни, это людям нужны слова. Вы не пробовали мыслить без слов, Бегущий?
– Нет, – пораженный Адамс отрицательно замотал головой.
– Попробуйте. Этот урок вы сможете выполнить позже. У вас будет на это очень много времени. А теперь давайте просто обедать, так полезней для организма. Помните, что некоторые мысли отравляют пищу. Насыщайте свое тело, отнеситесь к этому очень внимательно, пристально, старательно… – голос Хранителя Белой горы убаюкивал, но спать не позволял. За столом воцарилась тишина, прерываемая лишь стуком деревянных ложек и шорохом одежды десятка людей.
ГЛАВА 24 в которой Монах приоткрывает Адамсу его Рок.
– Проходите, – Монах пригласил Бегущего и Собирателя в ту же тронную комнату, только теперь там стояло уже два стула. Не успел Хранитель сесть, как рядом с ним опять выросла невысокая черная фигура с надвинутым на глаза белым капюшоном.
– Итак, я вынужден объявить вам обоим, что время вашего визита истекло. – Монах сделал паузу, как бы намекая на возможность высказаться, но все молчали. – Однако, братья мои, учтите, что скромность не всегда является украшением. – Он опять сделал паузу. – Ну, так есть вопросы или нет?!
– У меня нет, Монах, я знаю свой Рок, – коротко сказал Собиратель, привстав со стула.
– Хорошо, Клео. А вы, Бенни?
Адамс сидел в нерешительности. Он был растерян, ему казалось, что здесь еще не произошло ничего особенного, ради чего надо было преодолевать столько трудностей. Что-то было недоговорено, не определено, не спрошено. Бенни ожидал чего-то сокровенного, важного… Он чувствовал, что вслед недоумению из глубин души поднимается разочарование. Он всячески противился ему, потому что слишком много горечи оно несло с собой. Подстегиваемый этим ощущением надвигающейся депрессии, он решился и встал.
– Монах! – начал Адамс. – Признаюсь, я растерян. Наверное, оттого, что ждал чудес. Но это не важно. – Бенни говорил медленно, запинаясь. – Самое главное, я не понял, зачем меня сюда привел Собиратель. Вы подтвердили мой статус Бегущего. И что мне с этим теперь делать?
– Ничего, – равнодушно ответил Монах и слегка нахмурил брови. – Просто жить.
– Но мне надо понимать, что я должен делать дальше! – в отчаянии от непонимания воскликнул Адамс. – Я готов работать, чтобы заслужить свой кусок хлеба, но мне нужен практический совет. Я думал, что в Горной Стране помогают и беглецам, и Бегущим.
– Хлебом помогают, но не советами. В Горной Стране каждый житель знает свой Рок! – голос Монаха звучал по-прежнему негромко, но налился металлом.
– Значит, чтобы стать полноценным гражданином Горной Страны, я должен знать свой Рок?
– У нас нет граждан, Бенни, – смягчился Монах. – Но свой Рок знать надо.
– Монах, скажите, где и как мне получить это знание?
– Ну наконец-то! – Хранитель горы встал с кресла и облегченно вздохнул. – Я уж думал, вы никогда не зададите этот вопрос.
Бенни удивленно посмотрел на него. Так вот, оказывается, зачем он сюда приведен! Монах сошел с трона и стал прохаживаться перед ним.
– Не удивляйтесь, Адамс. Вы должны были сами задать этот вопрос. И я готов на него ответить, только порадовать вас мне нечем. – Монах остановился прямо напротив. – Мужайтесь, Бенни, вы уникальный человек, у вас нет Рока!
Раздался шум. Оказывается, вся здешняя храмовая братия пробралась тихонечко в зал и стояла за креслом. Это они глухо ахнули, услышав такой приговор. Удивленный возглас послышался даже от Клео, обычно всегда сдержанного и невозмутимого. Адамс недоуменно огляделся, он не понимал причин такой реакции.
– Я не понимаю, – обреченно выдохнул он.
– Это не страшно, Бенни. Пока вы шли к нам сюда, вести о необычайной везучести вашей компании и лично вас вызвали много споров и дискуссий у моих коллег, – Монах кивнул головой назад. – Признаюсь, даже я ждал вас с нетерпением и любопытством. И не зря. За мою долгую жизнь ваш случай первый.