Борис Миловзоров - Рок
– Да ничего, я понимаю, – смягчился Глетчер; в конце концов, чего он на человека взъелся? – Странно только, Роман, что вас ко мне определили, вы же, насколько я помню, социолог, а не исследователь?
– Что делать, – Блюк растерянно улыбнулся, – у нас не принято обсуждать указания начальства. Мне сказали ехать, и я готов. Скажите, с чего начнем?
– Что начнем? – переспросил Барри?
– Маршрут.
– А-а! Прямо отсюда и поедем. Хватайте, Роман, свой мешочек и залезайте в люк. Вот он, – Глетчер кивнул в сторону Черепахи. На ее боковине появился большой, почти круглый проем, а под ним обозначились несколько ступенек и короткий поручень.
Блюк долго и неуклюже пытался влезть без ущерба для своей спортивной репутации. Его и без того блестящая лысина засверкала вдвойне, покрывшись мелким бисером пота. Наконец он исчез в люке. Глетчер взялся за поручень и, не оглядываясь, мгновенно скрылся внутри машины. Люк бесшумно закрылся.
ГЛАВА 23 в которой Храмовник допускает Адамса к Монаху.
Как только они вошли, тяжелая створка массивных ворот тут же дрогнула и, поскрипывая, стала медленно закрываться. Яркий дневной свет, лившийся снаружи, превратился сначала в широкую светящуюся полосу, потом в тонкий лучик, а затем, одновременно с лязгом электронных запоров, исчез вовсе. Глаза не сразу привыкли к полумраку громадного помещения. Адамс стоял рядом с Собирателем и, щурясь, оглядывался вокруг. Зал был огромен. Посередине, сразу от ворот, шел ржавый рельсовый путь, едва видный из-под слоя пыли, он тянулся метров пятьдесят и упирался в дальнюю стену. Тусклый свет редкими струями лился сверху из обычных стеклянных плафонов: их было много на сводчатом потолке, но горели только три. Слева, в дальнем углу, был плотный сумрак, но Адамс сквозь него разглядел силуэт других ворот. Под ними громоздилась куча ящиков и мешков. Справа светился цепочкой редких светильников длинный коридор, в начале которого темнела безмолвная фигура Храмовника. Он терпеливо ждал. Клео слегка толкнул Адамса локтем и шагнул вперед. Только сейчас Бенни увидел, что Собиратель держит кепку в руках, и торопливо сдернул с головы свою.
Фигура в темном, почти до пят, плаще широко и размеренно шагала метрах в двадцати впереди, и Клео старательно держал эту дистанцию неизменной. Белый капюшон словно плыл посреди серого вытянутого пространства, он завораживал, отвлекал мысли и внимание от окружающего. Адамс понял, что совсем не чувствует времени! Он не мог бы сейчас сказать, сколько они здесь идут: минуту, час, или целую вечность. Путь шел чуть под уклон, и ему казалось, что они спускаются к центру планеты. Наконец суровый поводырь остановился около большой резной двери, замыкающий коридор. Она потемнела от времени, покрылась сеточками трещин, сквозь которые сочился свет, но выглядела крепкой. Храмовник взялся за ручку и повернулся к Собирателю. Тот после секундной заминки произнес:
– Я жду от Бога наставленья.
– Здесь Рок не знает снисхожденья, – глухо, чуть нараспев ответил Храмовник и чуть заметно кивнул головой. Потом он перевел свой тяжелый взгляд на Адамса.
У того по спине поползли мурашки. Он понял, что от него чего-то ждут, но чего? Бенни растерянно посмотрел на друга, однако тот безучастно глядел на деревянные плахи двери. Повисла тишина, от напряжения заныло в голове. Адамс твердо знал, что молчать далее невозможно, и в отчаянии выпалил:
– Я не знаю своего Рока!
– Иди. Неведенье твое до срока, – глаза Храмовника одобрительно сверкнули из-под капюшона. Он посторонился и потянул ручку на себя.
Дверь бесшумно открылась, и на людей хлынул поток ослепительного солнечного света. Его было столько, что, казалось, в нем можно плыть. Адамс ничего не видел вокруг, кроме света. Даже силуэт Клео, только что шагнувшего перед ним в проем, растворился в холодном огне. Бенни испугался: вдруг у него что-то со зрением, и машинально взглянул на свои руки. Он видел их, они были здесь, рядом, но что с ними стало! Вокруг полупрозрачных ладоней вилась разноцветная дымка, она поднималась от кончиков пальцев вверх, ныряла под одежду, окутывала лицо. «Вот почему я плохо вижу», – решил Бенни, и внезапно почувствовал, что ему нечем дышать, свет перехватил дыхание, сдавил горло. Он закашлялся и с ужасом увидел, как из его рта падают вниз черные дымящиеся сгустки. Бенни с огромным усилием сделал вдох. В него рванулась струя света, прошла сквозняком по нёбу, ударила студеной струей в легкие, поднимая с их дна новые порции черной скверны. В груди вдруг рванулась в стороны пронзительная боль, она схватила безжалостными объятиями каждый нерв, каждую клетку, ударила молотом по глазам. Адамса корчило и ломало, хотелось вопить от страха и боли, но кричать он не мог.
Сколько продолжалась эта пытка, он не помнил, просто пришло мгновение, когда муки кончились. Он лежал на полу. Бенни попытался открыть глаза, но они не открывались. «Господи, – панически подумал он, – неужели меня все-таки лишили зрения?!» Бенни напрягся, не обращая внимания на нывшее тело, перед глазами что-то замелькало, пелена тьмы поползла вверх. Нет, слава богу, зрение вернулось.
Адамс приподнялся и огляделся. Он очутился в круглом зале. Здесь не было ничего, ни стула, ни трона, только несколько дверей в дальней стороне. Возле них стояли фигуры в таких же одеяниях, как и у провожавшего их Храмовника. Чуть позади него стоял Собиратель, его лицо было запрокинуто вверх. Адамс проследил за его взглядом и остолбенел. Над ними не было потолка! Белые своды из камня поднимались в бесконечную высоту и почти сходились друг с другом в центре, где оставалось светящееся отверстие. Зал был похож на гигантский перевернутый фужер. Высота его стен поражала, захватывала дух: как же такое можно построить?!
Адамс опустил взгляд, ощутив рядом с собой легкое движение. Прямо перед ним стоял высокий худощавый человек средних лет. Он был одет в плащ обычного для здешних обитателей покроя, только в отличие от других, это одеяние было ослепительно белым, а капюшон, наоборот, черным. Сомнений не было, это Монах. «Странно», – подумал Бенни, он представлял Монаха древним стариком, а тут на него добрыми, мудрыми глазами смотрит полный сил мужчина. В руках его не было ничего – ни четок, ни посоха, ни жезла. Адамс увлекся разглядыванием и даже забыл о том, что лежал. Монах спокойно смотрел на него сверху вниз. Бенни спохватился и вскочил.
– Извините, я несколько растерян.
– Пустяки. Пойдемте, нам надо поговорить. – Человек повернулся и оглянулся, как бы приглашая следовать за собой.
В полном безмолвии они направились к центральной двери в конце зала. Адамс не решился оглянуться на Клео. Зато он хорошо рассмотрел придворную группу. Издали они были похожи на встретившего их Храмовника: такие же мрачные, с посохами, худощавые и почти одного роста люди. Потом, конечно, различия в их внешнем облике появились, они были явно не близнецами: только аскетическое выражение лиц было у всех одинаковое. Монах проследовал мимо, к массивной двери, потянул, и створка бесшумно раскрылась. Монах кивнул шедшему следом Бенни и указал жестом на дверь. Адамс шагнул в сумрак нового помещения и почти сразу услышал стук прикрываемой двери.
– Садитесь, Бенни.
Голос человека в белом был приятен и доброжелателен. Щелкнул выключатель, и в комнате стало светлее. Посредине стоял одинокий стул, именно на него Монах и указывал рукой, обгоняя остановившегося было Адамса. Сам он сел в высокое деревянное кресло, туда же направился и служитель в черном плаще, он встал по левую руку от Монаха. Бенни сел. Человек в белом одеянии по-хозяйски расположился на темном от времени кресле, и Бенни невольно подумал, что давным-давно, наверное, так же сидели на тронах короли и феодалы.
– Нет, мистер Адамс, прежний ваш вывод был более верным, я Монах, а не Монарх.
– Вы читаете мысли?! – воскликнул Бенни.
– А почему бы и нет? – Монах поудобнее сел в кресле. – Таков мой Дар. Впрочем, не пугайтесь его, а лучше вообще не обращайте на него внимания. Поверьте, я давно научился отключаться от мыслечтения, так как, на самом деле, это не очень приятное и довольно-таки утомительное занятие. Договорились?
– Конечно! – Адамса обескураживала простая форма обращения Монаха, его непосредственность в общении. Никак этот жизнерадостный мужчина не ассоциировался с тем именем, которое он носил, с громадным авторитетом, которое оно имеет в Горной Стране. Он был так не похож на людей своей свиты! А вот они были очень похожи сами на себя, на свою роль…
– Собиратель считает вас, Бенни, Бегущим, а вы сами как думаете? – перебил размышления Адамса Монах.
– Если честно, то не знаю. Мне трудно рассуждать на эту тему, я до сих пор не представляю себе в полной мере, что вкладывается в это понятие. Поэтому я просто соглашаюсь с ним.
