Евгений Бенилов - Человек, который хотел понять всё

Таня аккуратно разрезала гуся на большие куски и разложила по тарелкам, Франц откупорил вино и налил по полному бокалу. Они одновременно подняли глаза и посмотрели друг на друга.

– За встречу?

– За встречу.

Некоторое время они молча ели, стуча вилками и ножами, потом Франц с сожалением оторвался от тарелки и посмотрел на Таню – он же хотел распросить ее как следует…

– Знаете, что мне кажется самым непонятным? То, что я все еще ощущаю себя хозяином своей жизни, – он отложил вилку в сторону. – Что будет, к примеру, если я заберусь на крышу небоскреба и брошусь вниз?

– Разобъетесь насмерть.

– То есть как это, насмерть? Ведь я уже на том свете!

– Не могу объяснить. Знаю только, что и боль, и болезни здесь существуют, – а значит, и смерть тоже должна, – Таня на мгновение задумалась. – Вот только, что делается с душой умершего, не знаю. Может, после этого мира еще какой-нибудь будет?… Или, например, полное забвение?… – она замолчала.

На стене громко тикали массивные бронзовые часы.

– Сколько дневных живет в Общежитии?

– Не знаю, я их не видела ни разу. Судя по количеству жилых комнат – человек двадцать-тридцать.

– Как так не видели? – удивился Франц. – Должны же вы хоть иногда с ними встречаться?

– Должна, – Таня ела, аккуратно отрезая маленькие кусочки гусятины, – но не встречаюсь.

– Так откуда ж вы знаете, что они вообще существуют?

– Я их чувствую… – она запнулась, не зная, как объяснить. – И посуду на кухне они с места на место переставляют.

«Интуитивное мышление женщины…» – подумал Франц.

– А что люди здесь вообще делают?

– Работают большей частью. А подследственные в активной фазе следствия – те к следователю и адвокату ходят. Попеременно.

– А в выходные, праздники?

– Праздников здесь не бывает. В выходные можно пойти в кино, в театр… или за город поехать. Здесь природа очень красивая и, главное, разнообразная: на восток от Города – море, на запад – горы, за горами – лес… Я вас когда-нибудь в горы свожу, – Таня улыбнулась, – очень люблю туда ездить…

– Подождите, – остановил ее Франц, – мы с вами находимся на Земле?

– Да, – Таня кивнула головой. – Но на какой-то другой… не на той, что раньше.

– Что находится за лесом и морем?

– Не знаю.

– Как так не знаете?

– Так: добраться туда невозможно, а спросить не у кого – никто не знает.

– А что на севере и юге?

– На север и юг Город бесконечен.

Франц с недоумением покачал головой…

– И давно вы здесь?

– Почти год. Следствие против меня приостановили очень быстро, на вторую неделю. С тех пор работаю.

– Где?

– В архитектурном отделе Магистратуры на полставки. А на вторые пол – рисую, – она махнула в сторону картин, висевших на стене. – В последнее время стали хорошо покупать.

– В архитектурном отделе… – повторил Франц. – И что же вы в архитектурном отделе делаете, если не секрет?

– Черчу, – Таня отпила из своего бокала. – Они мне оставляют словесные описания и черновики с размерами, а я им начисто вычерчиваю, отмываю и расцвечиваю… Зайца один раз пририсовала… – неожиданно добавила она.

– Какого зайца? – заинтересовался Франц.

– Дали мне загородный дом чертить, нудный, как спичечная коробка, так я на генеральном плане в углу зайца нарисовала: как он на задних лапках сидит, а передними умывается.

– И что?

– Ничего, сошло… Видно, не заметили.

– Кто «не заметили»? – Францу показалось, что он сформулировал, наконец, правильный вопрос. – Начальник, например, у вас кто?

– Не знаю, я во всем отделе единственная ночная служащая… – и, видя, что он не понимает, Таня объяснила: – Каждый понедельник я нахожу у себя на рабочем месте конверт с инструкциями на неделю, а сделанную работу по пятницам отношу в кабинет 825 и кладу на стол, – она помолчала, а потом с выражением безнадежности в голосе добавила: – Уж не знаю, что они потом с моими чертежами делают.

– Н-да… – растерянно протянул Франц. – А как вы эту работу нашли?

– По объявлению в газете.

– Здесь и газеты есть? – удивился он.

– Газета, – поправила Таня. – Называется «Ежевечерний Листок Первого Яруса», я вам потом покажу… Гуся добавки хотите?

– Спасибо, – рассеянно ответил Франц, подставляя тарелку. – Ну, ладно, с работой более или менее понятно… то есть, понятно, что ничего не понятно… А как вы продаете свои картины?

– Частно. Через маленькую галерею в центре Города.

– Кто хозяин?

– Старый француз, очень смешной… производит впечатление полного безумца.

– А покупатели кто, тоже безумцы?

– Скорее всего… – и, видя, что он хочет задать очередной вопрос, Таня добавила: – Знаете, Франц, вы тут напрасно… как бы это сказать… человеческий смысл ищете – его здесь нет. А тот, который есть, – человеку не понять. Его только принять можно… И чем раньше вы примете, что окружающие для вас все равно что сумасшедшие, тем лучше будет… на этом, как ни странно, тоже отношения строить можно.

– А вы тоже сумасшедшая?

Таня рассмеялась.

– Я – другое дело… – она помялась, почему-то не решаясь говорить. – Я, видимо, ваш «партнер», – выговорила она наконец и, по-детски покраснев, стала сбивчиво объяснять: – У меня есть теория, что здешние люди кажутся друг дружке безумцами не потому, что действительно безумны, а потому, что живут как бы в перпендикулярных плоскостях и оттого не понимают друг друга. Да что там говорить… ведь и живые люди часто друг друга не понимают, а уж здесь-то все это до последней крайности доведено. А чтобы человек на самом деле от одиночества не рехнулся, они посылают… или сводят… уж не знаю, как сказать… – она смутилась окончательно, – близких по типу людей вместе. То есть, это я так думаю…

– Ладно, – согласился Франц. – Допустим, что все официальные лица живут, как вы выражаетесь, в «перпендикулярных плоскостях». Но остальные-то люди, люди на улице, они что – тоже перпендикулярные?… Скажем, если я с кем-нибудь в метро заговорю?

– Я попробовала, – усмехнулась Таня.

– И что?

– Вспоминать не хочется, – по ее лицу пробежал отблеск старой обиды.

– Значит, по-вашему, вы и я всем остальным тоже кажемся безумцами?

– Думаю, да.

В течение нескольких секунд Франц обдумывал полученную информацию. Потом задал следующий вопрос:

– Вот вы уже почти год здесь и все время без «партнера» – как это в вашу теорию укладывается?

– Не весь год без партнера, – она подняла глаза и посмотрела ему в лицо.

– Можно я потом вам об этом расскажу?

И Франц понял, что вопросы в этом направлении следует прекратить.

– Конечно-конечно, извините… – торопливо согласился он и сменил тему: – А адвокат у вас, значит, хороший был, раз следствие так быстро приостановили?

– Адвокат у меня был тот же, что и у вас, – ответила Таня. – Он всех ночных подследственных в нашем Общежитии обслуживает. Никакой помощи я от него не получила.

– А следователь тоже на всех ночных один?

– Один.

Таня отпила из своего бокала.

– Что он за человек, на что похож?

Она неожиданно рассмеялась.

– Сами увидите. Не хочу лишать приятного сюрприза.

– А какие вопросы задает?

– Всякие… большей частью, бредовые, конечно. К примеру, – Таня нахмурила брови, закатила глаза и произнесла гнусавым басом: – «Перескажите самое странное происшествие в вашей досмертной жизни».

Они оба рассмеялись.

– И что вы ему ответили?

– В отношениях с ними, – Таня неопределенно махнула рукой через плечо, – у меня правило: делай, что попросят, в пределах разумного. Вот я ему и пересказала самое странное происшествие в моей досмертной жизни.

– А что это было? – спросил Франц. – Или это что-то личное?

– Нет… Могу рассказать, если хотите.

– Я всю жизнь прожила в России, тогда еще СССР, и работала архитектором.

Не таким архитектором, который проектирует новые дома, а таким, который изучает старые. Наш отдел занимался загородными усадьбами, так что сотрудникам часто приходилось ездить за материалом – как правило, не очень далеко от Москвы. Я любила эти поездки, они давали возможность вырваться из текучки на одну-две недели, а главное, можно было порисовать на натуре – не только для работы, но и для себя. С сыном обычно оставалась моя мать, ну а если она не могла, то я просила кого-нибудь из подруг.

В тот раз с первого шага все пошло как-то не так: начать с того, что ни один из сотрудников-мужчин поехать с нами не смог. Я оказалась старшей в группе, состоявшей, помимо меня, еще из двух несмышленых девчонок, которые и работали-то у нас без году неделя. Делать, однако, было нечего, спасибо и на том, что шофер институтской машины помог нам загрузить в поезд тяжеленные ящики с документацией и чертежами. С билетами тоже не повезло: ехать пришлось в общем вагоне, набитом соответствующей публикой – они непрерывно ссорились, жрали тошнотворную снедь, пили теплую водку и пахли (было довольно жарко, но вентиляция не работала). На этом злоключения не кончились: поезд задержался и прибыл на нашу остановку с двухчасовым опозданием. Еле успев выгрузить барахло за три минуты стоянки, мы, взмыленные, злые и голодные, оказались в шесть часов вечера в абсолютно незнакомом месте – никто из нас не бывал в этом городишке раньше. Наш объект находился в сорока километрах отсюда, причем по грунтовой дороге, а не по шоссе.