Ирина Крупеникова - Застава
– Был? – вырвалось у Лиса.
Она потупилась.
– Папа два года назад в Чечне погиб.
– Извините, – пробормотал Борис Полозов.
Оля грустно улыбнулась.
– Жизнь есть жизнь. Когда-то она обрывается в обозримом пространстве. Вы сочтёте меня фантазёркой, наверное. Но я верю, что жизнь как таковая бесконечна. Не зря же индусы придумали символ: змея, кусающая свой хвост. А если представить не просто кольцо, а кольцо объёмное, то получится, что мы, пока живём, видим всего одну плоскость.
Она поискала глазами понимание, такового не обнаружила и обратилась непосредственно к Ворону.
– Владимир Васильевич, вы, как я слышала, математик, верно?
Тот неоднозначно качнул головой.
– Согласно диплому – да.
– Тогда вы точно знаете про ленту Мёбиуса. Она бесконечна в обеих плоскостях.
– Положим.
– А теперь представьте, если кто-то светит на ленту фонариком. То, что видно в пятне света – жизнь. Всё остальное – жизнь, которая существует, но которую человек не может воспринять иначе, как через сон.
– А вы в душе тоже математик, Оля! – высказался доктор Полозов.
– Да нет. Просто папа научил, – чуть-чуть покраснела девушка. – Извините, если глупость скажу, но всё-таки скажу. – Она вскинула глазки. – Я считаю, что медицина и математика – самые близкие отрасли знаний. И вы тому яркое подтверждение.
– Мы? – близнецы переглянулись.
– Ну, вы очень похожи, – Оля смутилась. – И тем не менее, один из вас – врач, другой – математик.
– Программист, если точнее, – поправил Владимир Полозов.
– Тем более! – оживилась юная медсестра. – Медицина анализирует, а программирование синтезирует. Это две стороны познания в целом.
– Минутку, – заинтригованный, Ворон оглянулся на собеседницу через плечо. – Врач работает с живой материей, а я с мёртвой.
Ответ у Оли был готов заранее.
– А помните в сказках: ворон приносит убитому витязю мёртвую и живую воду. Мёртвая вода лечит раны – синтезирует, а живая – обращает в жизнь.
Лис так бы и следил за беседой в немом изумлении, но увлёкшийся Ворон не заметил брешь в асфальтовом покрытии, и машину ощутимо тряхнуло.
– За дорогой смотри! – юноша дёрнулся в сторону, прижав пассажирку к спинке сиденья.
– Прошу прощения, – Владимир Полозов вернулся к управлению.
Лис поспешно отодвинулся от девушки.
– Кажется, я вас отвлекаю, – виновато проговорила Оля.
– Мы как-нибудь обязательно продолжим этот разговор, – выпалил Лис и с надеждой посмотрел на братьев.
– Безусловно, – отозвался доктор Полозов.
* * *«Ну, как?» – Кикимора встречала братьев Полозовых на пороге.
– Шестнадцать, – бросил Ворон.
«Чего шестнадцать?» – атмосфера в прихожей удивлённо сгустилась.
– А чего «как»? – усмехнулся Ворон.
Воздух ответил смачным хлопком.
«Опять издеваешься! Нашёл мишень для шпилек! Я тут из кожи вон лезу, а меня ни во что не ставят! Вот иди и сам свой автоответчик проверяй. Ничего докладывать не буду!»
– Ки, у нас был трудный день, – заметил Тур, снимая ботинки.
«Ужин я приготовила, – гордо откликнулась невещественная хозяюшка. – Но я требую уважения к своей персоне, и ещё…»
Ворон оглянулся на брата, терпеливо выслушивающего требования Кикиморы, и направился в гостиную вслед за подозрительно притихшим Лисом.
– Киселёв звонил, – сообщил он близнецу, успевшему за рекордно короткий срок договориться с привидением о её правах.
– И?
Ворон включил запись.
«Полозов, откуда ты добыл это дерьмо? Ты представляешь, что это такое?! Я такой концентрации диоксинов отродясь не видел! Перезвони мне».
Тур взял трубку.
Разговор затягивался. Кикимора сновала между кухней и гостиной, делая вид, что всецело занята хозяйственными заботами, но внимание её было привлечено исключительно к телефонной беседе. Всеволод Полозов ограничивался короткими репликами, но тональность разговора легко угадывалась по его помрачневшему лицу. Дед тревожно следил за Туром из своего любимого кресла. Ворон прохаживался взад-вперёд, нервно пожёвывая давно не стриженые усы. Галатея, подчиняясь настроению хозяев, нетерпеливо скребла лапой свою подстилку.
– С меня причитается. Спасибо… Не бери в голову. Я всё понимаю, – закончил Всеволод Полозов.
Трубка возвратилась на рычаг.
«Ну?» – вырвалось из сумрака коридора.
Тот же вопрос застрял в глазах Ворона.
– Основное было на автоответчике, – пояснил Тур со вздохом. – Никаких официальных бумаг Киселёв дать не может. Его уже вздрючили за самодеятельность с нашими пробами. А он к тому же растрезвонил о диоксинах по всей лаборатории.
– Это же Киселёв! – Ворон развёл руками.
– В общем, подписей и печатей у нас нет. Анализы крови я заберу в лучшем случае завтра после полудня.
– Опиши ситуацию с точки зрения химика. На грамотное письмо и без печати обратят внимание.
– Если найдётся грамотный читатель письма, – Тур криво усмехнулся.
– Брат, даже с тем, что у нас имеется, нужно выходить на «органы», – поднажал Ворон. – И немедленно!
«Лис, а Лис, там, в гостиной, близнечики опять в дебаты ударились! – Кикимора бодро выплыла из стены комнаты. – Эй, тебе разве не интересно?»
– А?
Юноша рассеянно взглянул на блазеня.
«Лис, тебе опять влетело?»
– Нет. С чего ты взяла?
«С твоей мордашки. Тебя как будто мешком по башке огрели!»
Лис встряхнулся и растянул губы в улыбке.
– Всё в порядке, – сообщил он.
«Ты что, влюбился, что ли?» – беззастенчиво спросила Кикимора.
– Во, сказанула! – взвился парень. – Никуда я не влюбился…
Ручки и карандаши в карандашнице весело стукнули друг об друга.
«Ой, завирать-то! А ну, колись. Она какая?»
– Отвяжись, – Лис насупился.
«Ладненько. Потом расскажешь, – смилостивилась призрачная подруга. – И учти, я ревновать не собираюсь. Не дура же я, в конце концов. Ведь я тебе как сестра. Правда?»
Лис поднял глаза. Кикимора висела перед ним невидимым облачком, и о присутствии её говорил сейчас лишь тонкий неопределённый аромат. Лис непроизвольно потянул носом. Пахнуло уютом. Ненавязчивые запахи горячего камня и свежей хвои, тёплого хлеба, кофе и сигаретного дыма, электроники и книжной пыли, сладковатый – бензина и едкий медицинский душок сплелись в многоликий букет. Так представился чуткому обонянию родной дом.
– Правда, Ки, – тихо ответил Лис.
День двадцать первый
– Да как же я тебе пройду туда, где не был ни разу, ядрён-батон! – Дед возмущённо приподнялся над креслом. – И это, распишусь на бумажине?
– Я буду стоять под окном. Прокуратура на первом этаже и…
Тур отрицательно качнул головой. Ворон замолчал.
– Идея неплохая, но, увы, не реализуемая, – подытожил доктор Полозов и посмотрел на часы. – Всё, время вышло. Мне пора на дежурство. Отложим до завтра.
– Удачи! – запоздало среагировал Ворон.
Лис поднялся, посчитав, что вопрос исчерпан. Обсуждение в столь ранний час, по его мнению, и должно было закончиться ничем, поскольку трезвые мысли ещё не проснулись, а изощрённые фантазии, навеянные сном, в семействе не приветствовались никогда.
«Ворон, а Ворон, – подала голос Кикимора, – давай я отнесу заявление. Пусть Лис вместе со мной пройдётся по кабинетам, а я потом по той же дорожке, только одна. А?»
– Прокуратура берёт к рассмотрению либо письменные документы, присланные почтой, либо личные заявления граждан. Личные, – Владимир Полозов подчёркнуто повторил ключевое слово. – То есть, представленные личностью. Дед худо-бедно на эту роль потянет. С моим участием. А вот ты, детка, не подходишь. Извини.
Чайная ложка печально звякнула о блюдце.
– Ворон, – Лис оживился, – если уж ты так не доверяешь почте, что мешает просто записаться на приём к прокурору? Я могу сходить, например.
– Например, нам мешает наша звучная фамилия. Как только Беляк пронюхает, что Полозов – не важно, который именно – наведывался в природоохранные органы… Короче, сам вычислишь результат. И, кстати, что ты ответишь прокурору на первый же законный вопрос: каким боком вы, молодой человек, связаны с упомянутой деревней и этой самой свалкой?
– Слышь-ка, Ворон, – позвал Дед из кресла, – почто вы вокруг своих персон крутитесь? Пошли бы в сельсовет, объяснили всё, подсказали, как бумажину написать и куды делегацию отправить. Народ-то, он, знаешь, за своё здоровье не меньше вашего радеет.
– Народ? – Владимир Полозов обернулся к призраку. – Я этот народ насилу убедил анализы сдать. Ради их же здоровья.
– Э, погоди, – Дед прищурился, – ты разве хоть одной мыслёй дал им понять, зачем взаправду к ним медики прикатили? Не дал. А я, это, вам сразу сказал: нечего в прятки играть. Начали хорошее дело, так заручитесь людской помощью. Для людей, но без людей – это, помнится, ещё в семнадцатом году проходили. Чего получилось-то?
