И. Хо - 666. Рождение зверя
Кирилл уже привык, что даже совсем незнакомые люди здесь вступают в контакт запросто, без всяких церемоний, по велению души или более приземленных субстанций вроде общих интересов или тестостерона. А со Славой Потемкин был шапочно знаком и знал, что этот сановник – замечательный собеседник. Поэтому, не колеблясь, Кирилл двинулся к нему.
– Позвольте составить вам компанию, Владислав Юрьевич? – сказал он, отодвигая массивный стул. – Первый раз вижу вас casual, без галстука.
Слава перевел на него веселый взгляд ореховых глаз.
– Вы знаете, как правило, то, чем мы кажемся, – не то, что мы есть на самом деле. Присаживайтесь. А без галстука меня регулярно видит множество людей на Селигере. Хотя вы там конечно же не бывали.
– Вы меня помните?
– Да, Арсентьев несколько раз приводил. Вы с ним, насколько я понимаю, дружите. Вы еще, по-моему, говорили какую-то чепуху насчет реставрации.
Действительно, что-то такое было. Кирилл говорил о необходимости реставрации некоторых элементов ельцинской эпохи, о том, что излишнее увлечение вертикалью и бутафорской демократией ведет к заболачиванию социального ландшафта и чревато загниванием.
– Не реставрация нам нужна, а реакция, – тяжело выдыхая носом, сказал Слава и неожиданно соскочил с темы: – Будете кушать? Рекомендую кроличье рагу.
– Что пьете? – поинтересовался Кирилл.
– Бургундское красное, разумеется, что ж тут еще пить.
Как раз подошел высокий блондин Merlinus с длинными вьющимися волосами. По типажу он смахивал на Джулиана Сэндза из кинодилогии «Чернокнижник». Кирилл попросил принести ему то же, что и у сотрапезника.
– Я не понимаю, Владислав Юрьевич, что вы подразумеваете под реакцией? – спросил он.
– Реакция – это свойство живого организма. Если реакции нет – значит, труп. В девяносто девятом мы эмпирическим путем выяснили, что наше с вами государство не труп. Хотя было больно, да. Но вот является ли оно живым в настоящий момент – для меня большой вопрос.
Перед Потемкиным будто из воздуха возник наполненный кубок.
– Знаете, за что я хочу выпить? – спросил Слава.
– Пока даже не догадываюсь.
– За то, чтобы на смену реакции пришла эрекция.
Потемкин не понял, но на всякий случай решил не перечить. Они гулко чокнулись.
– И не просто какая-то там физиологическая эрекция, – демиург утерся рукавом и устало откинулся на спинку стула, – а национальная эрекция. Я хочу, чтобы наш народ встал с колен так, как стоит член в самом лучшем порнографическом фильме. Чтобы у нас все было так же хорошо и оптимистично, как у Рокко Сиффреди.
– Позвольте, Владислав Юрьевич. Насильно мил не будешь. Ну не хочет наш народ стоять за идею. Хочет валяться, хрюкать. Под столом, в канаве…
– Это пройдет. Все зависит от того, как стимулировать, какую виагру давать. Для этого ведь мы и существуем. – Слава сделал паузу, лицо его стало торжественным. – И у меня есть проект, который всех поставит на уши.
– Неужели откопали национальную идею?
– Конечно. У нас теперь есть сверхзадача и сверхидея.
– Какая же? – удивился Кирилл.
– Экспедиция на Марс. – Сановник высоко поднял руку, указывая перстом куда-то в потолок. – Засадим красной планете по самое небалуй.
– Чего?!!
– Ничего. Что вы на меня так уставились, будто я марсианин? Я долго думал после всех этих провалов на олимпиадах, после Саяно-Шушенской ГЭС и прочих титаников. И понял, что у нации должно быть такое достижение, перед которым померкнет все. СССР запустил Гагарина в космос. Американцы запустили Армстронга на Луну. Теперь мы запустим Васю Пупкина на Марс.
Смех Потемкина разлетелся по залу, отражаясь эхом.
– Владислав Юрьевич, а как вы это себе представляете с технологической точки зрения, а? У нас же дурацкую «Булаву» десять лет не могут запустить.
– Вот именно, что дурацкую. Ее в девяностых делать начали, и понятно, как. Теперь другие времена. Это все очень и очень серьезно.
– Нет, не понимаю. Вы сейчас надо мной издеваетесь, да? Ну, скажите честно.
– Твою мать, да ничего подобного! – осерчал демиург. – «Фонд будущих поколений» на что, по-вашему, идет? Сотни конструкторских бюро по стране, заказы по всему миру… Инноград Сколково-два, который мы строим в Томске, специально заточен под этот проект. Ну да, руки у нас не из того места растут, зато головы-то какие светлые! А заводы по нашим чертежам пусть работают в Китае. Там же не люди, а биороботы. Главный секрет китайского экономического чуда – миллиард андроидов. Руки у них не трясутся, голова по утрам не болит, потому что в ней ничего нет, да и платить им, в общем-то, не обязательно – койка в бараке да плошка риса для поддержания жизнеспособности. К концу следующего года межпланетная станция будет готова к запуску.
– То есть все под выборы, да?
– Господи! – Слава в сердцах отбросил вилку в угол зала. – Что за скудоумие такое?! Что вы все зациклились на этих дурацких выборах! С выборами и так все понятно. Они расписаны на четверть века вперед. Даже стыдно говорить об этом, право… Я о другом. Не может такая огромная страна, как наша, существововать без идейного стержня, без проекта, который все объединяет и наполняет смыслом.
Потемкин задумался. Поначалу он воспринял идею демиурга как очередную постмодернистскую фенечку, но теперь становилось ясно, что тот не шутит.
– Послушайте, Владислав Юрьевич, давайте я вам сейчас придумаю еще более национальную идею.
– Да вы что! Валяйте.
– Вот вы огромные деньги тратите на Северный Кавказ. А вы никогда не бывали в Псковской области, например?
– В Пскове был, симпатичный такой городишко.
– Нет, я про область, хотя и город тоже… Это ведь пустыня похуже суннитского треугольника в Ираке. Там нет ничего. Ни дорог, ни пристойного жилья, ничего. Но там же остатки русского генофонда!
– Какого еще, на хрен, генофонда? Бросьте. Спившиеся мужики, покупающие паленую водяру на пенсию бабушек. Инцест. Беспросветная тьма… Это генофонд?
– Но ведь это надо спасать! Неужели нельзя взять эти миллиарды долларов и сделать, скажем, нацпроект по возрождению Псковской губернии?
– Это не интересно. Не тянет.
– Не тянет?! Вам интересно построить самый длинный в мире мост в никуда, в Тихий океан, на остров Русский? Да кому он нужен, этот остров? Мост будет ламбаду танцевать похлеще, чем тот в Волгограде! И с такими подрядчиками билет у членов вашей предполагаемой экспедиции может оказаться в один конец.
– Так они и полетят в один конец. Вся наша жизнь – one way ticket[54], – Слава философски покачал головой. – Человечество зачахнет на этой планете, поэтому нам нужен полигон, где родится новая генерация homo sapiens. Идея заключается в том, чтобы начать колонизацию Марса, где есть минимально необходимые условия для автономного сущестовования. Первооткрыватели заложат базу, которая потом будет пополняться новыми и новыми добровольцами – посланцами Земли. Надо выращивать этих героев. Возможно, поработать над геномом, заняться биоинженерией. Сколько помоев на меня вылили за «Наших», за Селигер? Дурачье! Не понимают, что стратегическая задумка именно в этом – провести первичный отбор человеческого материала для межпланетной экспедиции. К слову, название «Наши» по отношению к общественному движению придумал не я, а Саша Невзоров когда-то. Но дело не в этом. К сожалению, в нашем народе погасла пассионарность…
– Совершенно верно. Но это как хронический простатит – не лечится. Ткань переродилась. Помните, в девяностые, сколько было разговоров о том, что Россию-матушку спасет возрожденное казачество. Только забыли, что казачество – это не лампасы, шашки и погоны, а бесшабашная вольница.
– Да, бурлеск какой-то, – вздохнул Слава. – Но насчет простатита возражу. Любой уролог вам скажет, что простатит, если правильно к нему относиться, и эректильная дисфункция – это разные вещи. У нас семьдесят процентов мужского городского населения после сорока этим страдает. То, что к их числу не отношусь ни я, ни, надеюсь, вы – просто везение. Поэтому уверен, что член нашей нации можно и нужно привести в необходимое для продолжения рода состояние.
– Готов согласиться, но ваши «Наши» совершенно не годятся на роль сперматозоидов, оплодотворяющих космическое пространство. Марс – не Рублевка, там нет секретарши, и мигалка марсоходу ни к чему. А ведь это все и есть предел их мечтаний.
– Мне кажется, вы несколько недооцениваете их потенциал.
Кирилл хотел возразить, но тут перевел взгляд на стол и обнаружил, что перед ним уже стоит блюдо с дымящимся мясом. Оно, как до этого кубок, чудесным образом появилось из ниоткуда: Мерлина поблизости не было. Исходивший от блюда запах, в котором ощущался букет редких трав и трюфелей, перебил всякую рациональную мысль.
– Помните, как сказал о зайчатине рядовой Гребер у Ремарка? – весело подмигнул Слава. – «Если не предъявлять к жизни особых претензий, то все, что ни получаешь, будет прекрасным даром». Попробуйте. В этом ресторане готовят по рецептам доколумбовой эпохи.
