Виктор Слипенчук - Звёздный Спас
Богдан Бонифатьевич сидел как бы в кресле, откинувшись на спинку и сцепив руки на животике. Ему нравилось находиться на свадьбе. Нравилось, что он шафер, что рядком с ним, включая два пустых стула, сидят аспиранты, а напротив, в модных пронафталиненных костюмах (изрядно «побитых молью») – их знакомые по работе, сотрудники СОИС Наумов и Кимкурякин. Будь они в своих обычных жилетах защитного цвета, восприятие их было бы иным, менее праздничным. А так, в общей картине с молодыми людьми, сидящими с ними в таких же модных чёрных костюмах и чёрных очках (необъяснимое поветрие молодёжи), они воспринимались безобидными мальчишками. Наверное, этому ещё способствовал запах, так сказать, запах «времён Очакова и покоренья Крыма». Вообще всё, что касалось времени, точно древние руины, настраивало Богдана Бонифатьевича на романтический лад и даже пьянило его. Единственное, что не отпускало, так сказать, погрузиться в грёзы наяву, – наличие пустых стульев.
Если бы стул был один – понятно, для третьего дружка. Но два стула? Получается, ещё один стул – другу дружка. Ничего, скоро появятся. Для кого-то же выставлены эти стулья, причём рядом с его аспирантами, будущими магистрами.
И он вдруг представил, что этот форум вовсе не свадьба, а фуршет после расширенного учёного совета. И сразу на стульях обосновались председательствующий проректор по научной части МГУ и его поджарый друг, министр образования и науки. Но самое странное, между ними вклинились сотрудники СОИС – Наумов и Кимкурякин. Профессор закрыл глаза, а когда открыл – на стульях опять никого не было.
Такое впечатление, что всё это проделки Властелина колец – пытается вернуть свои фантазии, связанные с появлением диска, подумал Богдан Бонифатьевич и приободрился. Не исключено, что эти стулья предназначены людям, побывавшим в будущем, – люди индиго притягивают друг друга, как магниты. Наверняка представится случай познакомиться с ними! (Находясь в биопольном пространстве, то есть являясь одним из индиго , профессор, тем не менее, продолжал мыслить обычными земными категориями.)
Практически о том же самом размышлял и Зоро. Недавно он встречался с Бэмсиком. Странный тип. Подкараулил его возле новой библиотеки и, слово за слово, привёл в кафе «Сталкер». К тому же устроил «перетягивание канатов», в смысле соревнование – кто из них «румяней и белее», в ком из них природный магнетизм, что называется, круче. Никогда и ни за какие деньги Зиновий не стал бы тягаться в развитости с каким-то экстрасенсом с улицы . (Всех экстрасенсов, практикующих вне ЛИПЯ, он считал недостойными внимания.) Но этот странный тип сказал, что уже мерился своей силой с Инютиным. И победил его, и выиграл тысячу рублей, и даже заставил залезть под стол и лаять по-собачьи. И хотя Зиновий Родионов был невысокого мнения об экстрасенсорных способностях Инютина, из чувства солидарности решил постоять за него и проучить выскочку из кафе «Сталкер».
Как только Зиновий отвёл одну руку за спину, а другой сцепился с визави, пододвинув локоть к его локтю, так и почувствовал: в него вливается необоримая сила – кажется, этого Бэмсика так бы и прихлопнул как букашку. В общем, он без труда одолел его и ещё получил в награду тысячерублёвую банкноту. Отдавая которую, Бэмсик подчеркнул, что ему её не жалко, мол, банкнота Инютина. И вообще, вёл себя так, будто нисколько не огорчён проигрышем. Но в это-то как раз и не верилось, тем более что на прощание, видимо, снедаемый тщеславием, заметил: он является непревзойдённым телепатом и владеет искусством подключения любого экстрасенса к неисчерпаемой космической энергии. Всего только и надо абоненту (он так и сказал – абоненту) – телепатически вызвать его, и он поставит три маленькие кнопки-присоски – и никаких проблем.
Что же он себя не подключил? – не скрывая иронии, поинтересовался Зиновий. Или себя-то как раз он и не может подключить?
В ответ психотерапевт из «Сталкера» как-то очень наглядно погрустнел и даже сник. Зиновий ушёл из кафе в убеждении, что Бэмсик действительно владеет удивительным даром подключения к неисчерпаемой космической энергии. А в расстройстве чувств потому, что дар проявился внезапно, и он не в состоянии объяснить его.
Странное существо человек. Ведь мы же не терзаемся вопросами – почему у одного человека глаза серые, а у другого зелёные или голубые? Именно тогда Зиновий решил, что проверит возможности Бэмсика.
И сейчас, глядя на пустующие стулья, на модно одетых сотрудников СОИС (они вызывали в нём двойственное чувство зависти и раздражения), он подумал, что случай для проверки, как говорится, приспел – лучше не придумаешь. Не мешало бы ему малость почерпнуть космической энергии, чтобы развить в себе дар предвидения и, наконец, выяснить – для кого предназначаются стулья? И тут Зиновий почувствовал, что его левая рука, как отдельно живая, медленно-медленно удлиняясь, поползла по краю столешницы и, приподнявшись, самопроизвольно сжалась в кулак. Он увидел в выемках между косточками серебристо взблёскивающие кнопки – что с ним, его тело не подчиняется ему?!
Между тем эти пустующие стулья были и в поле зрения недавно завербованных сотрудников кафе «Медиум»: дантиста Диониса и работника «скорой помощи» Сатира. Это было их первое задание, определённое им старлеем Наумовым и лейтенантом Кимкурякиным. Так что они в соответствии с уговором то надевали сканирующие очки, то снимали, весьма хитроумно пряча их в рукавах. Вообще, им было сказано сканировать всё, что покажется странным. Так что пустующие стулья на свадьбе они сочли вполне достойными внимания.
Другое дело – Наумов и Кимкурякин. Ни о каком дружке и о друге дружка у них и мысли не было. Они не сговариваясь решили, что эти стулья предназначаются для них. Они просто не сориентировались. К тому же аспирант Родионов и профессор Бреус своим красноречивым поглядыванием в их сторону и на стулья исподволь убеждали – они ошиблись, сели не на свои места.
Ничего, как только освоятся, пересядут.
Что за вопрос? – сказал лейтенант Кимкурякин. Лично он готов хоть сейчас пересесть.
Наумов как старший по званию не разрешил. Ему не хотелось сидеть рядом с аспирантом по кличке Зоро. В отличие от Кимкурякина он считал его главным виновником чрезвычайных событий в ресторане «Ермак», о которых начальник СОИС (под страхом увольнения) приказал: «Не разглашать ни при каких обстоятельствах». Более того, у него было предчувствие, что и здесь, на свадьбе, не без помощи этого Зоро может произойти что-нибудь негативное. Так что сидеть с ним – ещё насидятся!
– Пусть малость устаканится всё, если намекнут – вместе пересядем, – предупредил Наумов лейтенанта и несколько демонстративно стал смотреть на жениха и невесту.
Кстати, пустующие стулья беспокоили и молодожёнов. Было что-то загадочное не в них, а в зацепке, которую они таили. (Так бывает, завязан узел, и, пока не развяжешь, не узнаешь, куда ведёт «ариаднина нить».)
Может быть, поэтому Иннокентию представлялось, будто у входа в зал, как раз между колоннами, распахивались широкие двустворчатые двери и появлялись два человека – маленький и большой. Как бы Пат и Паташонок. Маленький походил на японца, этакий живчик, почти бегущий впереди. А большой – на длинноногого американца в красно-полосатых брюках, хотя оба были в изысканно подобранных чёрных смокингах.
Они стремительно заходили в зал, быстро садились на приготовленные стулья и также стремительно растворялись, исчезали. Их появление никем не замечалось, и Иннокентий решил, что это фантомы – своеобразный результат воздействия его фантазии на биопольное пространство, в котором он был новичком. Однако странным было, что всякий раз его внимание к этим двум субъектам прерывалось дружным требованием – «горько!». Да, именно требование отвлекало, не давало сосредоточиться, и они исчезали.
И тогда Иннокентий отбросил мысли о стульях, а наклонился к Фиве и просто так поцеловал её в щёку. Она смутилась этого лёгкого поцелуя гораздо сильнее, чем показных, сопровождающихся громогласным «горько!». И здесь уже Иннокентий решил окончательно не обращать никакого внимания на всякие там «зацепки». Это его счастливые минуты жизни, и не надо их тратить так бездарно. Он посмотрел в зал, и все, словно только и ждали его окончательного решения, мирно заговорили между собою, не забывая при этом указывать обслуживающему персоналу вовремя наполнять пустые фужеры и рюмки.
Фива слегка повернулась к Иннокентию и благодарно пожала руку. В это время дверь между колоннами вновь распахнулась, и в зал вошли два антика.
Глава 36
Родословная Бэмсика темна и загадочна, но доподлинно известно, что родился он в Горном Хуторе, вблизи села Черниговка Приморского края. (Село упоминает российский этнограф Владимир Арсеньев в своём произведении «Дерсу Узала», которое легло в основу одноимённого фильма Акиры Куросавы.) Горный Хутор хотя и рядом с Черниговкой, однако никогда и никем из этнографов не упоминался. И прежде всего потому, что до начала семидесятых годов прошлого века Горного Хутора не было.
