Дэни Коллин - Вне корпорации
— Я занята, Самбьянко.
— И тем не менее настоятельно рекомендую вам прочесть то, что здесь написано, — возразил Гектор.
— А я настоятельно рекомендую вам отвалить.
— Джанет, — Гектор коварно улыбнулся, — вы так или иначе тонете, как кусок железа. Что вы теряете?
— Идите знаете куда, Самбьянко! — ответила она так равнодушно, что Гектора передернуло. — К тому же я не разрешала называть меня по имени!
Как будто назло ей он продолжал:
— Джанет, вы так же хорошо, как и я, понимаете, что проиграли самый крупный процесс с тех пор, как мы вырвали у «АмЭкс» лунный контракт!
— По сравнению с миллиардным контрактом теперешнее дело — ерунда!
— Джанет, дело не в деньгах. И никогда не было связано с деньгами. Нынешний процесс важен своими последствиями.
Джанет перестала читать и, задетая, вскинула на него голову.
— Самбьянко, о чем вы теперь болтаете?
— У меня нет времени вдаваться в детали, но главное — Корд нас ненавидит, и чем больше затягивается процесс, тем опаснее он становится.
— Самбьянко, что вы пытаетесь доказать? — как можно язвительнее спросила Юрист. — Вы сами уверяли на совете директоров, что процесс наверняка займет много времени. С чего вдруг такая перемена курса?
— Я не о самом процессе говорил, Джанет, а о подготовительных слушаниях.
— Все равно, — презрительно ответила она.
— Тогда никто из членов совета директоров не хотел меня слушать. Все хотели только одного — найти предлог для моего увольнения. Однако я помню, что говорил: нам еще долго придется быть «помолвленными» с Кордом. Будь моя воля, я бы ограничился подготовительными слушаниями и не довел дело до суда, куда вы, кажется, с нетерпением спешите.
— Почему? — спросила Джанет Дельгадо, не желая соглашаться с ним и вместе с тем не скрывая своего интереса.
— Что «почему»?
— Почему вы бы не довели дело до суда?
— Потому что, милая моя девочка, как вы уже, несомненно, начали понимать, любые попытки переговоров с Джастином, особенно на тему его инкорпорации, заранее обречены на провал. Он не может инкорпорироваться — во всяком случае, на наших условиях. Я заранее знал: если вы выйдете на процесс, вы проиграете. Однако, затянув предварительные слушания, можно было бы постепенно прощупать его слабые места. А поняв, где у него слабые места, мы могли бы вынудить его пойти на наши условия… вот почему!
Гектор распрямился, явно гордый оттого, что наконец сумел поделиться с кем-то своими неосуществленными планами. По глазам Джанет он увидел, что и до Джанет наконец дошло. Точнее, она его поняла.
— Хорошо, Самбьянко, допускаю, ваш план довольно интересен. Но вы забываете об одной детали. Джастин Корд ненавидит не нас. Он ненавидит вас. Конкретно вас!
— Он не видит разницы. — Гектор вздохнул. — Так или иначе, вам придется согласиться, что дело разваливается на глазах. По-моему, скоро вы начнете ощущать давление… причем как извне, так и изнутри.
Ответом послужило ее молчание. Гектор понял, что может продолжать.
— Джанет, вспомните, кто с самого начала выступал против судебного процесса?
Поняв, что вопрос риторический, Джанет промолчала.
— Тот же самый человек, — продолжал Гектор, — готов был рискнуть собственной карьерой, доказывая, что иск следует отозвать. Ну и кто выходит прав?
Гектор ждал. Нужно было, чтобы Джанет сама пришла к нужному выводу — поняла, что он вовсе не висит на шее GCI мертвым грузом, а, напротив, единственный из всех после суда сохранит лицо… пусть даже его положение и остается шатким.
— Если вы согласны со мной, что мы проиграли дело, возможно, в будущем нам еще удастся взять свое.
— Каким образом?
— Нам нужно, чтобы Джастин возненавидел нас еще больше, чем сейчас, а проще всего достичь этой цели, воспользовавшись данными, которые содержатся здесь, в этом инфопланшете.
Гектор снова осторожно придвинул к ней планшет, Джанет быстро просмотрела содержимое.
— Интересно, Гектор, но победить это нам не поможет.
Гектор самодовольно улыбнулся:
— А этого и не требуется! Позвольте мне продержать Джастина на месте свидетеля десять, максимум двадцать минут — и обещаю, что воспользуюсь вновь полученным влиянием для того, чтобы подстелить под вас соломку, когда вы упадете.
— Когда я… упаду? — переспросила ошеломленная Джанет.
— Да, Джанет. Когда вы упадете. Если хотите подумать, я с радостью дам вам время, но вы ведь у нас умница, правда? Вряд ли вы зайдете так далеко, что допустите собственную политическую смерть.
Джанет отнеслась к комплименту довольно хладнокровно.
— Так что же, дорогая моя, — продолжал Гектор, — мы договорились или нет?
Джанет задумалась, вздохнула и медленно кивнула.
— Да, и вот еще что, — спохватился Гектор.
— Что? — спросила Джанет, прекрасно понимая, что его слова, вырвавшиеся как бы случайно, на самом деле тщательно обдуманы и отрепетированы.
— Вы заметили, что между мистером Кордом и доктором Харпер… как бы получше выразиться… установились прекрасные отношения?
Гектор допил кофе, отошел от столика и вскоре смешался с толпой.
Джанет задумалась. Что он имеет в виду? Сообразив, она задумчиво сдвинула брови. Затем активировала рукофон и позвонила одному из своих подчиненных, который отвечал за связи с прессой.
— Клайд, это Юрист. Перешли мне все медиаобразы, на которых вместе запечатлены доктор Харпер и Джастин Корд. Вечером я перезвоню и объясню все подробно.
Она отключилась и улыбнулась, вспомнив разговор с Гектором. А ему в сообразительности не откажешь! Кроме того, в нем таится целая бездна коварства. Такого человека не хочется иметь своим врагом.
Джастин дернул Мэнни за рукав и шепнул:
— Почему Самбьянко занял место представителя обвинения?
Мэнни пожал плечами:
— Возможно, дело как-то связано с неким Себастьяном Бланкано, который работал на вас много лет назад, — ответил он.
— С чего вы взяли?
— Я позволил себе истратить некую часть ваших денег на наведение справок о вашем прошлом. Правда, мои возможности несравнимы с возможностями GCI… И все же мне удалось выяснить: GCI раскопала какие-то сведения о вашем бывшем помощнике.
— Разве такие сведения не доступны всем желающим?
— Джастин, в то время, о котором идет речь, население Земли за двадцать лет сократилось с восьми до двух миллиардов. Мы пережили экономический, социальный и культурный коллапс, не говоря уже о нескольких локальных ядерных и бактериологических войнах… В довершение всего тогда в полную силу бушевала виртуальная чума. Почти все так называемые «доступные сведения» пропали. В некоторых случаях оказались уничтожены указатели и файлы содержания. У нас есть специальные хранилища с жесткими дисками, заполненными бесполезной и во многих случаях обесценившейся информацией. Желающие, конечно, могут реанимировать эти данные и перевести их в современные форматы, пригодные для просмотра в сети Нейро, но любая восстановленная информация считается собственностью того, кто ее восстановил.
— И не находится в открытом доступе?
— Нет. Информация ничего не стоит до тех пор, пока кто-нибудь не затратит время, силы и деньги на восстановление и извлечение данных. Вы, конечно, не думаете, что те, кто идет на такие затраты, работают за спасибо?
— А как же общественное благо?
— Джастин, кому-кому, а уж вам должно быть известно, что никому не идет во благо присвоение результатов чужого труда!
Джастин не мог не рассмеяться. Конечно, Мэнни прав. Если бы ему платили по десять центов за каждое изменение, внесенное им в проекты «ради общественного блага»!
— Значит, вам не удалось заставить их поделиться сведениями о Себастьяне, пригрозив разоблачениями?
— В нашем деле это бессмысленно. И потом, у меня сильное подозрение, что мистер Самбьянко сейчас сам все раскроет.
Как будто услышав Мэнни, Гектор встал.
— Ваша честь, я хотел бы пригласить на место свидетеля… — он помолчал для вящего эффекта, — Джастина Корда!
В публике зашептались. Джастин посмотрел на Мэнни, спрашивая взглядом, что делать. Он сразу понял: Мэнни понятия не имел, что задумал Гектор. Его не утешило то, что он заметил. Вместо страха или сомнений во взгляде Мэнни читалось скорее уважение. После того как Мэнни кивнул, Джастин вышел на свидетельское место.
Секретарь поднял тонкую книгу в твердом переплете, Джастин сумел разобрать заглавие: «Аляскинская/Земная конституция с поправками».
— Джастин Корд, — громко обратился к нему секретарь, — сознаете ли вы, что ваше биофизическое состояние подвергнуто оценке и умышленная или неумышленная дача ложных показаний, отговорки или сокрытие важных сведений будут немедленно изобличены?
