Рассвет Жатвы - Сьюзен Коллинз
Вскоре до меня доходит, что внутренняя стена по левую руку вовсе не стена: металлическая, с усиленным каркасом, каждые несколько футов на уровне глаз виднеется капля воды. Наверняка это боковина водного резервуара, и он действительно огромен, учитывая, что расстояние от бетонного пола до потолка – двадцать футов. Зачем же распорядителям столько воды? Хотят превратить всю арену в озеро? Я задумываюсь, куда бы прикрепить взрывчатку для лучшего эффекта, потом сдаюсь и леплю ее прямо напротив себя, на пару футов ниже капель. Какая разница, где повредить резервуар? Резким движением разматываю шнур и пропускаю через пальцы, пачкая их черным, пока не нахожу детонатор. Повезло, что на уроках я не считал ворон. Сую детонатор во взрывчатку и набираюсь смелости. Сейчас самый подходящий момент! Касаюсь факелом кончика шнура, смотрю, как пламя пожирает первые дюймы, оставляя едва заметный след из пепла, и мчусь прочь во весь опор. Шестьдесят секунд, и время пошло!
Сто, сто один, сто два, сто три… Веду отсчет, ноги стучат по бетону. Вдали маячит лестница, я швыряю ветку-факел в сторону, чтобы ускориться, и надеюсь, что наверху ждет Ампер со вторым факелом. Знаю, умнее было бы принять смерть сейчас, но в человеке всегда живет жажда жизни, даже если ему осталось всего несколько часов. Сто двадцать, сто двадцать один… Кроме того, нужно думать и об Ампере. Может, ему понадобится моя защита.
Я слышу крики раньше, чем вижу, кто их издает. Нежное чириканье, похожее на птичье, перекрывают редкие визги. Кто бы они ни были, эти существа вряд ли опасны. Я скорее ошеломлен, чем встревожен. Может, стайка певчих птиц удрала и свободно летает по техническому этажу, как воробьи, сновавшие между балками конюшни с колесницами. Коснувшись руками первой ступеньки лестницы, я поднимаю голову и вижу лицо Ампера, освещенное факелом. Внезапно его заслоняет разноцветный вихрь – а потом этот вихрь стремительно несется на меня.
Прозрачные крылышки переливаются всеми цветами радуги, словно леденцы в витрине кондитерской лавки Доннеров солнечным днем. Зрелище восхитительное – если бы к каждой паре крыльев не прилагалась злобная рожица и пара задних лап с четырехдюймовыми загнутыми когтями. Генетически модифицированные летучие мыши-переродки. Выведены специально для того, чтобы разорвать меня в клочья.
Эти существа не удрали из клетки – они подарок Капитолия.
Сто тридцать шесть, сто тридцать семь…
– Хеймитч! – доносится до меня крик Ампера. – Лови!
Он выпускает факел, летучие мыши слегка рассеиваются, и я умудряюсь его схватить. Держась одной рукой за лестницу, второй размахиваю факелом над головой. Увы, мыши – не бабочки, их так просто не уничтожить. Это млекопитающие, жилистые и крепкие, способные мигом сменить свой курс. Они уклоняются от факела и начинают рвать меня когтями, больно ударяя по плечам и спине, нанося кровавые раны. Я вынужден карабкаться наверх, ведь часы тикают, и я рискую утонуть, если не уберусь из-под земли.
Точно не успею. Я сбился со счета, но думаю, что резервуар рванет в любой момент и для воды не будет иного пути, кроме этого коридора. Бью напоследок по мышам, хорошенько приложив впившуюся мне в бедро тварь, и швыряю факел в злобные морды. Нашариваю ремень, расстегиваю пряжку, оборачиваю его вокруг поручня и вновь застегиваю. Обхватываю лестницу руками и ногами и держусь изо всех сил, делая глубокие вдохи, чтобы наполнить легкие. Секунд через пять, после нападения еще трех мышей, я начинаю думать, что ошибся. Напортачил с установкой взрывчатки, или детонатор испортился, или распорядитель успел вовремя и вынул капсюль…
Оглушительный взрыв едва не сшибает меня с лестницы, и я мигом оказываюсь в воде. Повсюду ледяная тьма, одна рука разжимается. Без ремня я бы точно пропал! Каким-то чудом мне удается вновь обхватить лестницу и прижаться к ней всем телом, зажмурившись, чтобы защитить глаза от мощного потока. Через целую вечность напор слабеет, я отстегиваю ремень и продолжаю подъем. К этому моменту боль в легких затмевает все другие страхи. Ноги всплывают вровень с телом, и я руками подтаскиваю себя наверх. Едва не теряю сознание, как вдруг голова выныривает на поверхность. Хватаю воздух ртом, кашляю и исторгаю примерно ведро воды, которое умудрилось хлынуть внутрь, несмотря на все мои усилия.
Хорошая новость в том, что летучие мыши исчезли – надеюсь, утонули в первой волне. Еще у воды нет металлического привкуса, как в ручье. Наверное, распорядители не стали сыпать отраву в огромный резервуар, лишь обработали ручьи, так что нанесенные мне переродками раны отлично промылись. Выходит, стакан наполовину полон.
Когда мне удается восстановить дыхание и перестать дрожать, я зову Ампера. Наверху, в тусклом свете фальшивой луны виднеется копье, все еще удерживающее створки, однако паренька нет. Что-то случилось. Он бы не бросил меня просто так! Может, летучие мыши удрали от волны и накинулись на него? Вряд ли даже они сумели бы спастись, ведь вода пришла практически одновременно со звуком. Так что с ним произошло? Профи напали? Или распорядители постарались?
Я взбираюсь по лестнице так быстро, как только позволяют замерзшие мышцы. Поднявшись на поверхность арены, осматриваю лес, мягко освещенный луной и костром. Остатки лагеря на месте, мой рюкзак и смятый гамак лежат на земле. Ни Ампера, ни следов борьбы. Что заставило его покинуть свой пост?
Вытаскиваю копье из холмика. Створки пытаются закрыться, однако они повреждены, и в цветах остается щель.
– Ампер? Ампер? – тихонько зову я.
Тщетно.
Со слухом у меня неладно – то ли после взрыва, то ли из-за воды. Слышу какой-то странный звук, отличающийся от обычного шума ночного леса. Зверек. На летучую мышь не похоже. Не щебет, а какая-то болтовня, исходящая из множества ртов. Я хватаю гамак, оборачиваю вокруг левой руки, думая, что сетка может пригодиться, и крадусь на звук. Болтовня становится громче, и я покрываюсь мурашками, но продвигаюсь вперед и наконец выхожу на небольшую поляну.
Деревья так и кишат сотнями похожих на белок существ. У них роскошные золотистые шкурки, а глазки словно светятся изнутри. По-своему симпатичные, но слишком суетливые – скачут с ветки на ветку, возбужденно скалят длинные прямоугольные резцы. Переродки! Грызуны останавливаются лишь для того, чтобы издавать пронзительные крики, глядя
